* * *
Урманский нервно вытаптывал ковровую дорожку щетининского кабинета. Вот уже как второй час.
– Может, присядете? – не сдержался-таки инженер: профессор ему просто действовал на нервы.
– Я вам мешаю? – Александр Васильевич и не подумал остановиться.
– Если честно – да.
– Простите. Ничего не могу с собой поделать.
Руки профессора то нервно прятались за спиной, то тёрлись друг о дружку перед грудью. В зависимости от того, в какой части кабинета в тот момент находился профессор.
Учитель-эвенк, уютно умостившись на диване, зевнул:
– В первый раз видели аварию?
– При чём здесь это! – резко, нервно отозвался Урманский. – Видел аварию, не видел. Нас хотели убить. Понимаете? Нас хотели убить! – Руки профессора мелко дрожали, но он этого не замечал. – Они в нас стреляли. За что? Только за то, что мы рассматривали какие-то камни? Из-за каких-то булыжников? Господи, – Александр Васильевич присел на корточки, – какой ужас!
Учитель поднялся с кожаного дивана, прошёл к столу, на котором возвышалась бутылка с газировкой, налил стакан, протянул учёному:
– Выпейте. Мы живы – это главное.
Профессор оттолкнул руку. Вода расплескалась по ковру.
– Вы что, не понимаете? Они от нас не отстанут! Особенно после того, что произошло. Будут мстить! Искать нас!
– Очень даже может быть, – неожиданно спокойно отозвался со своего кресла инженер – Только имеется несколько спорных моментов. Первый: мы находимся под защитой милиции, а значит, достать нас практически нет никакой возможности. Не пойдут же они на штурм? Так что пока мы в относительной безопасности. Второй: а почему вы решили, что нас будут искать? После случившегося наш неизвестный противник, по логике, сам должен скрываться. Открытое нападение на двух представителей внутренних органов… К тому же применение оружия. Сами знаете, что бывает за подобное. Так что на данный момент ничего страшного лично я не наблюдаю.
– Вам легко говорить, – вздохнул учёный. – О вас они ничего не знают.
– Но вы-то тоже здесь, с нами.
– А жена? Как быть с ней?
– Ну, думаю, до столь радикальных мер дело не дойдёт, – небрежно бросил Кононов. – Не изверги же они.
– А если изверги? В шестьдесят девятом им не составило труда уничтожить экспедицию.
– Там были мужики против мужиков.
– Там были гражданские против военных, – уточнил Урманский. – И сейчас ситуация повторяется. К тому же не исключайте моральный аспект. В советские времена похищение человека было как из мира фантастики. А сегодня – нормальное явление. Точнее, ненормальное.
– Так в чём дело? – Иван Иванович кивнул в сторону телефона, стоящего на столе следователя. – Позвоните жене, пусть приедет. Скажите Щетинину, чтобы её проводили к нам, да и все дела.
– Звонил. И на мобильный, и на домашний. Никто трубку не берёт, – тусклым голосом отозвался Александр Васильевич. – Может, они уже… – Профессор с силой сжал руками голову. Поднялся, обессиленно упал на стул. – Анальгина ни у кого нет?
Кононов отрицательно покачал головой.
Учитель, откинувшись на спинку дивана, заложил руки за голову:
– И всё-таки странно. Действительно, почему эти люди с такой яростью скрывают информацию о камнях? Вот вы, – молодой человек посмотрел на инженера, – были в Египте. А там секретов поболее, нежели тут. И всё прошло нормально.
– Ну, я бы так не сказал, – отозвался Анатолий Тихонович. – Пока производили съёмки на поверхности, нас не трогали. Как стали копать, местные власти взашей турнули. Даже одну камеру сломали. – Инженер расстегнул рубашку, выставив на всеобщее обозрение круглый живот. – Хотя власти Египта напрасно так с нами поступили. Они своими действиями только подтвердили – есть что-то таинственное в Гизе. Точно! И не только там. Мне ведь до той поездки все эти пирамиды были до одного места. А вот как турнули – задумался.
– Вас пригласили в качестве эксперта?
– Вроде того. Группа телевизионщиков с РТ решила сделать серию документальных фильмов о Гизе. Официально – рекламный ролик. А неофициально… Все съёмки фактически велись незаконно. По крайней мере, разрешения на работу в непосредственной близости от пирамид мы не имели. Потому нас преспокойно и выгнали.
– Но расправой не угрожали?
– Такого, действительно, не было. – Вынужден был согласиться инженер.
– Так, может, дело не в блоках? А в чём-то ином?
– В чём? – Анатолий Тихонович присел рядом с учителем.
– Если б я знал…
Урманский прикрыл рукой глаза. Тупая, ноющая боль сконцентрировалась в висках и затылке.
– Нет, – продолжил мысль Кононов, – Александр Васильевич прав. Мы кому-то мешаем именно из-за камней. Мне ведь просшедшее тоже покоя не даёт. – Инженер говорил громко. Специально для профессора, чтобы хоть как-то отвлечь того от беспокойных мыслей. – Ведь и тут, и в Гизе произошла практически идентичная ситуация. За одним исключением. Пирамиды – процесс законченный. Они уже построены. А тут мы столкнулись с тем, что блоки только везли для строительства. И вот это-то и странно. Я ещё понимаю, когда хотят скрыть тайну уже созданных сооружений. Но в данной ситации…
Александр Васильевич после этой фразы инженера заставил себя напрячься и вслушаться в диалог. Это хоть как-то отвлекало. Кононов, заметив реакцию учёного, тут же продолжил мысль:
– Там, в Гизе, мы, собственно, как и многие другие исследователи, так и не смогли понять причины строительства пирамид. В качестве жилых помещений они крайне непрактичны. Как усыпальницы – слишком дорогостоящее удовольствие. Даже бюджет такой великой страны, как Египет, не смог бы вытянуть сооружение столь грандиозных зданий. И, наконец, то, что меня потрясло: высочайшая технология при обработке известника и гранита. А облицовка… Высочайшее мастерство! И после возведения таких шедевров – полностью утерянные знания. Будто в Египте произошло мощное восстание против фараонов, которое привело к власти неучей и бездарей. Но такого восстания, как утверждают историки, не было. Вот тогда ко мне и пришла мыслишка: пирамиды строили не египтяне. Кто угодно, только не они. Те ими воспользовались.
– Ну, и как узнать о причинах строительства? – поинтересовался Урманский.
– Как инженер могу предложить один вариант. Начинать изучение следует не с поверхности строения, а с его фундамента. Зная всё о фундаменте, понимаешь, на что рассчитана конструкция. Но вот к фундаменту-то нас как раз и не подпустили. А потому всё это пустые разговоры.
– Так, может, и на Граматухе пытались построить нечто подобное? Завезли на фундамент материал, а после передумали. Хотя Нора… И Гилюй.
– А вот тут я вас немножко поправлю. – Инженер с минуту помолчал, после чего закончил мысль. – Может, обработанный камень свозили с разных мест в одну точку? В ту, где шло строительство. Или намечалось. А вот где эта точка – вопрос. Колодников, думаю, пытался на него ответить. И это место не на Граматухе: там, где мы были, груз бросили, не доставив на место строительства. По какой причине, опять же тайна. Может, был некий природный катаклизм. Или помешали военные действия.
– Болезнь вроде чумы, – вставил реплику Иван Иванович.
– Египетские пирамиды в Зейском районе… – Урманский покачал головой. – Какой-то бред.
– Ну почему сразу "египтские"? – улыбнулся инженер на реплику профессора. – Могли, предположим, строить как в Мексике. Или как в Австралии, более приниженно. Приземленно. Опять же, в Китае имеются пирамидальные сооружения. А это ваш прямой сосед. И их строения мало чем отличаются от ближневосточных. И если к тому же взять факт наличия пирамидальных сооружений практически по всему земному шару, то строительство Зейского объекта как одного из контактов в звеньях связующей цепи, о которой сейчас говорят многие учёные, выглядит вполне логично.
– Но никем не доказано, будто пирамиды существовали для связи, – заметил учитель. Он теперь сидел, слегка склонившись в сторону инженера, и было заметно, его очень заинтересовал разговор учёного и инженера.
– Но никто данную гипотезу и не опроверг… – парировал Кононов. – Нет, наши предки родились тогда, когда всё уже стояло. Они ими только пользовались – в силу своего развивающегося разума.
– А разума хватало только на захоронения…
Александр Васильевич прошёл к столу, поднял телефонную трубку, набрал номер.
– Доброе утро, Катя. – Профессор пытался говорить спокойно и весело. – Супругу можно к телефону?
Спустя минуту трубка со стуком упала на аппарат.
– Она не приехала на работу. – Губы Урманского мелко задрожали. – Они сами пытаются с ней связаться, но… – вслед за губами у профессора начали трястись плечи. – Она не берёт трубку. Она…
Кононов стремительно кинулся к учёному, потому как тот зашёлся в истерике.