- Там, наверное, здорово, а? Я был в хижине только раз. Туда ведь каждый может пойти?
- Конечно. Говорят, владелец этой земли теперь живет в Нью-Йорке и сюда никогда не приезжает.
- Я сегодня играю в бейсбол, а потом иду на собрание демократической партии в подсобке магазина, - Джон был парень неглупый, но еще зеленый.
- Это, наверное, интересно, - Джим сунул ракетку в шкаф, затем сгреб одеяла и спустился по лестнице.
В гостиной была Кэрри, нехотя протирала мебель тряпкой.
- Ах, вот ты где! - воскликнула она.
Он остановился:
- Меня что, ищут?
- Да нет! Я просто так, - появился предлог побездельничать, и она отложила тряпку в сторону. - Ты пойдешь сегодня на вечер в школу?
Джим отрицательно покачал головой.
- А, ну да, - сказала она. - Ты же с Бобом идешь в хижину. Салли наверняка будет недовольна, что ты помешал Бобу пойти на танцы.
У Джима ни один мускул на лице не дрогнул.
- Это была его идея, - равнодушно сказал он. - А почему, может, ты узнаешь позднее.
"И что за день такой выдался - сплошная таинственность", - подумал он.
Кэрри кивнула:
- Мне кажется, я знаю почему. Я слышала, что Боб собирается уезжать. Салли недавно об этом говорила.
- Может, так, а может, и не так, - Джим был удивлен осведомленностью Кэрри и Салли. Интересно, с кем еще Боб так откровенен?
Кэрри зевнула и вновь принялась за уборку. Джим с одеялами под мышкой прошел на кухню, где мать заканчивала уборку.
- Обязательно возвращайся в воскресенье вечером, - сказала она. - Дедушка приедет, и отец хочет, чтобы ты к этому времени был дома. Это у тебя новое одеяло?
- Да нет, старое, - в окно кухни Джим увидел Боба с большим бумажным мешком в руках. - Ну, ладно. Я пошел.
- Змей берегись, - крикнула вдогонку мать.
Солнце уже припекало, но воздух все еще был прохладным. Сколько в этом мире зелени, голубизны и света! Какое счастье: у них с Бобом впереди целый уикенд!
3
Они стояли на краю утеса и смотрели вниз, на коричневато-бурую реку, полноводную от весенних дождей и бурлящую на черных порогах. Крутой склон утеса густо порос темно-зеленым лавром и диким виноградом.
Должно быть, в верховьях половодье, - сказал Боб. - У старушки какой-то зловещий вид. Может, она сюда целый дом принесет. Или сортир, - фыркнул Боб.
Джим уселся на камень, сорвал травинку и принялся жевать: вкус сладковатый. Боб присел рядом. Вместе они слушали рев реки, кваканье древесных лягушек и шелест молодой зеленой листвы на ветру.
- Ну, и как там Салли?
- Членовредительница, - недовольно проворчал Боб. - Все они такие. Сначала заведет тебя, и ты уже думаешь, что вот сейчас она - ножки в стороны, распалишься, как кочерга, - а ей вдруг становится страшно. "Ой, что ты со мной делаешь, прекрати, прекрати сейчас же!" - Боб с отвращением сплюнул. - Я тебе скажу, что в таком состоянии человек готов и мула трахнуть, лишь бы тот стоял смирно.
Боб попытался представить себе мула, потом спросил:
- А ты почему не пришел вчера на танцы? Столько девчонок о тебе спрашивало.
- Не знаю. Не люблю я танцев. Правда, не знаю.
- Слишком уж ты скромный, - Боб закатал брючину и смахнул большого черного муравья, ползшего по его икре. Джим отметил белизну его кожи. Как мрамор, несмотря на солнце.
Наступила пауза, и они принялись швырять вниз булыжники. Удары камня о камень доставляли им удовольствие.
Наконец Боб крикнул:
- Давай вниз!
И они стали осторожно спускаться по склону, цепляясь за кусты и отыскивая выступы в каменной стене. Жаркое солнце выбелило небо. В вышине кружили ястребы, а малые птицы перепархивали с ветки на ветку. Ужи, ящерицы, кролики - все искали укрытия, напуганные шумом, с которым спускались парни. Наконец они спустились на илистый берег реки. Черные камни стали бурыми от песка. Счастливые ребята прыгали с камня на камень, наступая только на этих древних свидетелей ледникового периода. Вскоре после полудня они добрались до хижины раба - небольшого домика с дранкой на крыше, изрядно побитого дождями и ветрами. Внутри пахло сырой штукатуркой и запустением. На грубом дощатом полу - пожелтевшие от времени газеты и ржавые консервные банки. Но зола в каменной печи была свежей. Сюда заглядывали бродяги и влюбленные парочки.
Боб поставил свой бумажный мешок, а Джим, выбрав на полу место почище, положил одеяло.
- Все как всегда, - Боб посмотрел наверх: сквозь дыры крыши виднелось небо. - Будем надеяться, что обойдется без дождя.
Рядом с хижиной был большой, густо поросший лилиями пруд, по бережку которого росли ивы. Джим уселся на покрытую мхом скамейку, а Боб стал раздеваться. Он закинул свою одежду на ближайшее дерево. Брюки повисли на одной ветке, как черный флаг, а на другой, двумя вымпелами, - носки. Затем Боб потянулся, разминая мышцы и любуясь своим отражением в неподвижной зеленой воде. При такой гибкости он был на удивление крепкого сложения, и Джим смотрел на него с восторгом, но без зависти. А вот если Боб говорил, что кто-нибудь хорошо сложен, в его голосе непременно слышалась зависть. Джим, напротив, глядя на стройное тело друга, радовался и испытывал такое чувство, будто видит перед собой идеального брата, близнеца. Ему было хорошо в компании с Бобом. Ему было достаточно того, что они с Бобом играют в теннис, и его приятель постоянно рассказывает ему о девчонках, которые ему нравятся.
Боб осторожно ступил одной ногой в воду:
- Теплая, - сказал он. - Здорово теплая! Идем!
Он уперся ладонями в колени, наклонился над водой и стал разглядывать свое отражение. Джим, раздеваясь, старался навсегда запомнить Боба, словно они видятся в последний раз. Он фиксировал в своей памяти широкие плечи, узкие бедра, стройные ноги, маленькие ягодицы, чуть изогнутый член. Раздевшись донага, Джим присоединился к Бобу у кромки воды. Теплый ветерок ласкал его кожу, и он вдруг почувствовал себя свободным и необыкновенно сильным. Он словно грезил наяву, сознавая, что грезит.
Боб задумчиво посмотрел на друга:
- Ты здорово загорел. Я рядом с тобой как простыня. Эй! Смотри-ка! - он показал пальцем на воду.
В темно-зеленой воде Джим различил расплывчатую неторопливую тень рыбы. Он вдруг стал падать и через мгновение плюхнулся в воду - Боб столкнул его. Он вынырнул на поверхность, фыркнул, быстрым движением он схватил Боба за ногу и потянул на себя. Они, сцепившись, барахтались в воде, которая пенилась вокруг них. Прикосновение к телу Боба доставляло Джиму наслаждение. Боб, видимо, чувствовал то же самое: возиться они перестали только тогда, когда совершенно обессилели.
Весь день они купались, ловили лягушек, жарились под солнцем, боролись. Говорили они мало. И только когда стали собираться сумерки, они угомонились.
- Здорово здесь, правда?! - Боб растянулся во всю длину. - Думаю, что такого тихого и красивого места больше нигде нет.
Он похлопал себя по плоскому животу и зевнул.
Джим согласился. Он наслаждался покоем. Он заметил, что живот Боба подрагивает в такт биению пульса. Он взглянул на свой живот - то же самое. Он хотел было сказать об этом, но вдруг заметил клеща, который медленно двигался по направлению к пушку у него на лобке. Он сдавил клеща двумя пальцами с такой силой, что тот лопнул:
- Смотри, клещ!
Боб вскочил на ноги. От клеща можно подхватить лихорадку, поэтому они тщательно осмотрели себя, но ничего не нашли. Они стали одеваться.
Воздух золотился в лучах заходящего солнца. Даже серые стены хижины казались золотистыми. Они проголодались. Джим разложил костер, а Боб приготовил гамбургеры в старой сковородке. Он все делал легко, играючи. Дома он готовил еду для отца.
Они поужинали, сидя на бревне перед рекой. Солнце село. В сумрачной зелени леса желтыми искорками мелькали светляки.
- Мне будет так не хватать всего этого, - сказал наконец Боб.
Джим посмотрел на него. В тишине был слышен только рев реки.
- Салли сказала моей сестре, что ты собираешься уехать сразу после выпуска. А я ничего об этом не знаю. Так ты уезжаешь?
Боб кивнул и вытер руки о брюки.
- В понедельник, - сказал он. - Автобусом.
- И куда?
- К морю.
- Как мы с тобой всегда говорили?
- Да, как мы с тобой всегда говорили. Мне ужас как надоел этот городишко. Мы со стариком не ладим, а работы никакой тут не найти. Вот я и уезжаю. Ты же знаешь, я из нашего округа никуда не уезжал. Разве что в Вашингтон один раз. А мне хочется мир повидать.
Джим кивнул:
- И мне тоже. Но я думал, что мы с тобой сначала поступим в колледж, а уж потом… А потом ты отправишься посмотреть мир.
Боб поймал светлячка и смотрел, как тот карабкается по его большому пальцу, потом светлячок улетел.
- Колледж - это значит много работы, - сказал наконец он. - Мне придется пробиваться в жизни, а это значит работать. А если работать, то и погулять некогда. А потом, в колледжах не учат тому, что я хочу узнать. А я хочу путешествовать и валять дурака.
- И я тоже хочу, - Джим был рад, что может наконец сказать то, что думает. - Но отец хочет, чтобы я поступил в колледж, и, видимо, мне придется это сделать. Я только думал, что мы будем поступать вместе. Играли бы вместе в парный теннис, могли бы стать чемпионами штата - все так говорят.
Боб покачал головой и вытянулся на траве.
- Нет, мне нужно уехать, - сказал он. - Не знаю почему, но нужно.
- Я тоже иногда так чувствую.
Джим сел на землю рядом с Бобом, и они вместе смотрели на реку и на темнеющее небо.
- Интересно, какой он - Нью-Йорк? - сказал наконец Боб.