– Вы считаете, что я в состоянии украсть и удерживать силой семнадцатилетнего юношу? Да и зачем он мне?
– Мне надоело это ерничанье! Открывайте дверь, – закипятился господин Портнов.
– Постойте, – вдруг заметил из-за моей спины голос Артемьева. – А ордер на обыск у Вас есть?
– Какой ордер? – совсем раскричался Портнов. – Если мы сейчас не войдем в этот дом, мальчик может умереть! Он диабетик!
– Вы поможете нам? – совсем ласково обратился ко мне милиционер. – Ведь если Вы сейчас откажетесь впустить нас в дом, это может служить доказательством Вашей причастности к этому делу.
– Или доказательством нежелания впускать чужих людей в свой дом, – холодно заметил Артемьев.
– Я разговариваю с девушкой, – остановил его милиционер.
– Хорошо, – неожиданно для себя согласилась я, отпирая входную дверь. – Но потом, после извинений с вашей стороны, Вы расскажете, почему вдруг решили, что я прячу у себя Вашего сына. Я не верю, что Вы сказочно богаты, и кто-то решил потребовать с Вас выкуп. Какие еще могут быть причины похищения? И почему Вы решили, что меня так интересует Ваш сын, о существовании которого, кстати, я узнала только сейчас?
– Его похититель скрывался у Вас. Я видел, как он вбежал к Вам вчера.
Ага, значит, злобный похититель – это Яшка. Уже немного легче. Мои незваные гости быстро углубились в квартиру. Бира Михайловна юркнула за ними. От любопытства, казалось, даже линзы ее очков блестели ярче обычного. Для нее это было редкое и приятное разнообразие в жизни.
– Зачем ты впустила их к себе? – тихо спросил Артемьев.
– Они все равно вломились бы. Я не в состоянии справиться с двумя мужчинами. А Вы не сможете стоять за моей спиной вечно.
– Но это незаконно.
– Да. Мне подавать в суд на милиционера? И кто поверит, что они вломились ко мне насильно? Чье слово более веское, уважаемого пожилого юриста в нагрузку с милиционером или молодой девушке и выжившей из ума старухе? Пусть смотрят. Мне самой интересно, что они найдут.
– Если этот парень у тебя, тебе грозит срок.
– Когда я уходила из дому, там оставался только барабашка, ну и еще, возможно, пара мышей.
Обыск длился недолго. В моем доме не было укромных мест. Подвал, величиной с узкое крыльцо, пара шкафов, кухня и три комнаты. Никаких кладовых и потайных дверей.
– Извините за беспокойство, – выдавил в конце обыска милиционер. Было видно, что он зол на нотариуса за неловкое положение, в которое попал по его вине.
– Надеюсь, Вы подтвердите, что разрешили осмотреть квартиру добровольно. Я со своей стороны, буду всегда рад Вам помочь, чем смогу, в случае необходимости.
Он протянул мне свою визитку.
– Спасибо. Я сохраню ее, – потом я повернулась к нотариусу. – А Вы мне обещали рассказать о Вашем сыне.
– Нечего рассказывать, – хмуро вздохнул нотариус – Просто мальчишка в сложном возрасте.
Он несколько мгновений помолчал, а затем продолжил.
– Ваш приятель приходил ко мне накануне исчезновения сына. Спрашивал об ученице Клеопатры Ильиничны. Только я ничего ему рассказать не смог. Я ничего о ней не знал. Не понимаю почему, но он разозлился и сказал, что заставит меня говорить. Хлопнул дверью и ушел. А в воскресенье после таинственного телефонного звонка сын ушел из дома и больше не вернулся. Он не отвечал на звонки по мобильному, не появлялся даже принять лекарство.
– И Вы…
– Вы живете в доме Клеопатры Ильиничны. Я подумал, что этот молодой человек пришел ко мне по Вашей просьбе, а, значит, как-то связан с Вами. И начал его караулить у Вашего дома. Ваш знакомый издалека заметил меня и бросился бежать прочь. А я не стал его преследовать, – довольно улыбнулся Портнов – Просто спрятался получше и ждал в подворотне. Ваш приятель побегал, да и вернулся. Вот тут я и бросился за ним. Не знаю, какие отношения Вас связывают с этим человеком, но он опасен. Поверьте мне.
– Значит, Вы не считаете больше меня виновной в исчезновении сына?
Он пожал плечами.
– Судя по Вашему поведению и результатам нашего… обследования, нет. Да и раньше я в этом тоже сомневался.
– Зачем тогда угрожали мне?
– Я должен был использовать малейшую возможность помочь моему мальчику. Надеюсь, вы меня поймете. Если что-нибудь узнаете, пожалуйста, дайте мне знать.
– Обязательно. А можно вопрос?
Он молча кивнул.
– Ваш заказчик действительно не хочет покупать мой дом?
Он снова кивнул.
– А почему?
Он посмотрел на меня глазами больной собаки, и я почувствовала себя садисткой.
– Вы, действительно, хотите разъяснений именно сейчас?
– Извините, вопрос не к месту.
Я вполне мирно попрощалась с обоими мужчинами, и мы с Артемьевым остались наедине. Он выглядел удивленным той легкостью, с которой разрешилась ситуация.
– Ты думаешь, Яшка все-таки нашел его? Хотя… Я же назвал, кажется, тогда адрес.
– И что же он сделал с этим маленьким негодяем? Закопал его живьем?
Зачем я это сказала? Мне сразу вспомнились звуки, которые я слышала в подвале у бабы Биры.
– Откуда такие жуткие предположения? У твоего приятеля наблюдались садистские замашки?
– Нет. Но если он хотя бы раз еще покажется мне на глаза, ему придется многое мне объяснить.
– Ему нужно сообщить о болезни мальчика.
– К сожалению, он исчез в голубой дали, и не оставил своих координат. Как я уже упоминала, нас связывал только дом.
– Да, кстати, ты продаешь дом?
– Возможно, придется. Хотите приобрести?
– Нет, не хочу. А почему ты его продаешь?
– А Вы не догадываетесь?
Он посмотрел на меня и покачал головой.
– Ты продолжаешь обвинять меня в грехах, которые я еще не совершил.
– По-моему, Вы в процессе. И этот процесс доставляет Вам удовольствие.
– Послушай, – наконец, потерял терпение мой собеседник – Я вовсе не Фредди Крюгер, каковым представляет меня твой начальник. А сейчас, мне кажется, достаточно обмениваться уколами. Давай лучше займемся делом. Где нам удобнее расположиться с бумагами?
Я провела его в главную комнату и усадила за стол Клеопатры Ильиничны. Он выложил из своего дипломата какие-то папки и посмотрел на меня.
– А твоя часть документов?
Я удивленно подняла на него глаза.
– Не старайся казаться глупее, чем ты есть. Те документы, которые тебе передала Татьяна Дмитриевна.
Я решила не реагировать на очередной шовинистический выпад Артемьева и принесла необходимые бумаги. В конце концов, хотя бы часть загадок, в которых я безнадежно трепыхалась, как муха в паутине, будут сегодня решены. Не знаю, откуда во мне возникла эта уверенность, но ощущение было приятным.
– … Как видите, после местных революционных экспроприаций, все прямые потомки Макантона, развеялись в пространстве и потерялись во времени.
– Ты очень романтична, но не совсем права.
Мы окончили изучать мою часть документов, и Артемьев жестом фокусника достал из своего дипломата следующую кипу ксерокопий.
– То, что передала тебе Татьяна Дмитриевна, всего лишь часть информации. Иначе, как бы Клеопатра Ильинична нашла тебя?
– Думаю, что я потомок какой-нибудь ее троюродной внучатой племянницы четвероюродного дедушки шурина дяди и т. д.
Артемьев засмеялся.
– Давай поищем с другой стороны.
Он разложил на столе две пачки ксерокопий.
– Посмотри. Это выписки того времени из книги регистрации крещения новорожденных в местной католической церкви. А это – он указал на второй листок – то же самое – в православной.
– Ого! Где Вы это достали?
– В католической церкви все книги сохранялись весь советский период. Им некуда было их эвакуировать. Они просто спрятали их в тайниках. Если ты знаешь, в советское время в Вашем костеле располагалась местная городская филармония, – он покачал головой, удивляясь изобретательности местных партийных чиновников, – в то время, когда в бывшей городской филармонии обустроили клуб культуры. А вот с православной церковью дела оказались более запутанными. Церковь, в которой крестили детей первые поселенцы города, после революции была снесена.
– А как же…?
– Священники сохранили книги в подвалах кладбищенской церкви.
– Остроумно. Но здесь очень много записей. За какой они период?
– Не догадываешься? Период из девяти месяцев после отъезда Павла Жонеса в Санкт-Петербург.
– Вы все еще считаете, что старый адмирал оставил здесь своего будущего наследника и намеревался его забрать.
– Эта гипотеза ничем не лучше и не хуже остальных. Кстати, у тебя есть какие-то другие соображения?
Догадок у меня не было. Я слишком плохо ориентировалась в событиях того времени. Да и думать мне об этом было некогда.
– Тогда начнем с того, что есть, – и он придвинул мне одну из стопок. – У меня слишком много времени ушло на поиски всего этого. В вашем городишке слишком мало людей интересуются историей своей малой родины. Я не успел просмотреть документы. Так что, у тебя есть возможность поучаствовать в историческом событии.
– Что Вы называете историческими событием?
– Установление идентичности потомка великого человека, вершившего историю четырех великих держав.
– Как выспренно! И в этом ворохе бумаги мы его найдем?
– Надеюсь. Вот фамилии тех аристократок, с которыми Жонес мог общаться до отъезда в Санкт-Петербург.
Я просмотрела фамилии и с облегчением вздохнула.
– Какое счастье, что не все офицеры флота возили за собой своих жен. Кстати, а почему Вы так уверены, что он не снизошел до простых горожанок?
Артемьев засмеялся.