- Он один удержал позицию батальона! - восторженно воскликнул полковник. - И не дал противнику выйти на оперативный простор! Слава герою! Слава!
Толпа польских солдат троекратно повторила здравицу в честь Янкеля.
- Как твое имя, солдат? - ласково спросил полковник.
Янкель ничего не отвечал, потому что не расслышал вопроса, и лишь смущенно улыбался.
- Он глухой, контуженый, - сказал кто-то.
- Чей это солдат? - обернулся полковник. - Где его командир?
И тогда выступил вперед унтер-офицер Заремба и, взяв под козырек и выпятив грудь, четко доложил: - Это солдат моего взвода, рядовой Лапидус. Стрелок-пулеметчик.
Полковник просиял:
- От лица службы благодарю вас, унтер-офицер, за то, что вырастили такого героя, который спас честь всего нашего польского соединения. Пусть знают англичане, какие орлы воюют под польскими знаменами!
Заремба смущенно кашлянул:
- Разрешите уточнить, господин полковник… Унтер-офицер Заремба склонился к полковнику и, не отнимая правой руки от козырька, конфиденциально зашептал:
- Смею доложить… солдат Лапидус… э… э… не совсем поляк… Его имя - Янкель.
Полковник выпучил рачьи глаза и шевельнул пиками усов:
- Какой Янкель? У героя не может быть такого имени.
- Так точно, господин полковник, - согласно кивнул Заремба, - Янкель никуда не годится. Лучше представить его польским именем Ян.
- Ян? Превосходно! - просиял полковник. - Отличное польское имя! Пусть не зазнаются англичане! Мы чего-нибудь да стоим на поле брани!
- Рядовой Лапидус! - звучит в знойном воздухе над городской площадью Тобрука, над выстроенными в каре польскими частями в полном параде со знаменами и штандартами. Английский военный оркестр оглушает дробью барабанов. - Слава герою!
Ян Лапидус стоит впереди каре, смущенно моргая. Гремят барабаны, которых он не слышит, но зато видит, как склоняются перед ним польские и британские знамена. На двух языках, польском и английском, зачитывается королевский указ о награждении польского солдата Яна Лапидуса за героический подвиг высшей военной наградой Британской империи - крестом Виктории.
Английский генерал со стеком под мышкой цепляет ему на грудь крест, а через плечо надевает широкую ленту. Затем жмет ему руку.
Гремят британские и польские гимны. Британские и польские войска салютуют герою.
Янкель не слышит музыки и поэтому направляется в строй, но его ловит унтер-офицер Заремба и как можно деликатней возвращает на место.
Среди английских офицеров некоторое замешательство. Польские офицеры объясняют, что герой контужен и ничего не слышит.
Английский генерал пришел в возбуждение:
- В таком случае - немедленно в госпиталь… э… э… для офицерского состава и э… э… создать наилучшие условия для выздоровления.
Отдельная госпитальная палата, где стоит лишь одна кровать, а на ней, в новой пижаме, лежит Янкель, утопая в цветах, словно покойник в гробу. Хорошенькие медсестры вносят все новые букеты, а также перевязанные лентами коробки с шоколадом и конфетами.
- А это вам от медсестер нашего госпиталя. Медсестра раскрывает коробку конфет, достает одну, сует ему в рот и припечатывает его уста поцелуем.
Вбегает женщина-офицер в польской форме, быстро выставляет из палаты медсестер и склоняется к Янкелю.
- Сейчас явятся журналисты, - громко кричит она Янкелю в ухо. - Я ваш переводчик. Как со слухом? Лучше?
Янкель кивает с набитым ртом.
В палату врывается шумная орава журналистов с фотоаппаратами. Сверкают вспышки магния. Янкеля фотографируют, а затем приступают к интервью. Из общего гама переводчица извлекает вопрос и, склонившись к уху Янкеля своими пухлыми накрашенными губами, медленно и четко спрашивает по-польски:
- Расскажите, господин Лапидус, как вы совершили свой подвиг. Вы меня поняли?
Янкель кивает:
- Понял. Слово в слово. Я слышу уже лучше. Женщина-офицер просияла:
- Господа, приятная новость. Слух понемногу возвращается к нашему герою.
Журналисты торопливо записывают в блокноты эту приятную новость.
Янкель приподнялся в подушках, бережно поддерживаемый с обеих сторон.
- Рассказать, как все было? Хорошо. Дело в том, что я оглох, когда немцы накрыли нас артиллерийским огнем, и не расслышал команды, что надо отходить. Если б услышал, я и побежал бы вместе со всеми. А тут я остался один. И не знал об этом. А знай я, непременно схватил бы разрыв сердца.
Женщина-офицер растерялась:
- Я, право, не знаю, как переводить… потому что… Низкорослый полковник, весь в аксельбантах, тот, кто первым поздравил Янкеля на поле брани с подвигом, выступил вперед и оттеснил переводчицу.
- Господа, я переведу точнее. Наш герой, оставшись один, оценил обстановку и совершил остроумный маневр… Подробности его подвига вы получите позднее, а сейчас, чтоб не тратить драгоценного времени и не утомлять раненого воина, переходим к другим вопросам.
А Янкель, воодушевленный всеобщим вниманием, продолжает рассказывать:
- Я не знаю, за что меня наградили. Я не убил ни одного человека, я вообще плохо стреляю и стрелял в небо, лишь бы куда, чтобы унтер-офицер не сердился…
Полковник и переводчица озабоченно переглянулись. Она насильно положила Янкеля на подушки и натянула одеяло ему на лицо, чтоб заткнуть рот.
Полковник пытается спасти положение:
- Господа, прошу внимания. Если кто-то понимает по-польски, не обращайте внимания на его слова… Человек контужен. А кроме того, скромность мужественного воина, совершившего подвиг не ради славы, а во имя освобождения своего любимого отечества.
Янкель сорвал одеяло и снова сел в кровати.
- Если вы журналисты, то у меня к вам просьба. Переводите.
Женщина-офицер понурившись стала переводить журналистам.
- Напишите в газетах… - попросил Янкель, - Янкель Лапидус ищет свою маму, оставшуюся в Вильно. Каждый, кто знает хоть что-нибудь о ее судьбе, пусть напишет мне… все время вижу ее во сне и слышу, как она поет… колыбельную песенку.
И Янкель запел колыбельную про белую-белую козочку, которая отправится на ярмарку и привезет мальчику гостинцы - миндаль и изюм…
Совершенно-сбитый с толку, полковник стал оттеснять напирающих журналистов:
- Господа, как вы понимаете, он контужен и у него не в порядке с головой… Пресс-конференция закончена. Герою нужен абсолютный покой.
В палату вбегают встревоженные медсестры и укладывают поющего Янкеля, капают в стакан успокоительные капли.
В полутемном ресторане Тобрука, полном военных, заунывно звучит восточная музыка.
Унтер-офицер Заремба залпом опрокинул в рот стакан виски и стукнул кулаком по уставленному закусками и пустыми бутылками столу. С ним пьют еще несколько польских военных. За другими столами - английские солдаты. Арабы-официанты в белых одеяниях бесшумно движутся между столами, жонглируя подносами на высоко поднятых руках.
- Пся крэв! Холера ясна! - рычит Заремба. - Я тоже оглох. А крест дали еврею! Всегда они нашего брата обставят! У, хитрая нация!
Он наотмашь влепил в живот проходившему официанту, и тот со звоном рассыпал посуду на пол. Собутыльник Зарембы укоризненно заметил:
- Чего ты его ударил? Он не еврей!
- Все равно! - бушует Заремба. - Не люблю… брюнетов.
В польском штабе идет совещание. Низкорослый полковник, весь в аксельбантах, докладывает офицерам:
- Господа, приближаются важные события. После успешного завершения кампании в Африке, союзные войска нацелились на Европу. Для высадки на континент подготавливаются отборные части из самых лучших и храбрых солдат. Этим подразделениям предстоит первыми ступить на многострадальную землю оккупированной Европы. Они примут на себя первый удар и, конечно, понесут наибольшие потери, но зато откроют путь всей нашей армии. Отряды храбрецов называются "коммандос". Нам оказана великая честь послать в отряды "коммандос" своих польских орлов, лучших из лучших, храбрейших из храбрых. Какие будут предложения?
Офицеры зашептались между собой, и, наконец, один попросил слова, выражая мнение всех собравшихся:
- Рядовой Ян Лапидус, покрывший наши знамена неувядаемой славой" - лучшая кандидатура в отряды "коммандос". Кавалеру креста Виктории самим Богом указано место в гуще боев.
- Прекрасно! - вскричал полковник. - Не возражаю. Пусть от нас в "коммандос" идет Лапидус. А еще кто? Помнится мне, взводом героя командовал бравый унтер-офицер… если память мне не изменяет… Заремба. Человек, воспитавший героя, сам становится героем. Не будем разлучать товарищей по оружию. Возражений нет?
- Разрешите справку? - со стула поднялся штабной офицер. - Унтер-офицер Заремба, несомненно, достойный кандидат в эти самые… "коммандос", но он, к сожалению, не транспортабелен. Находится в госпитале на излечении. Получил ножевое ранение в столкновении с местными жителями.
Морская волна лениво плещет о берег. Восходящее солнце серебрит воду. На берегу офицеры в пятнистом маскировочном обмундировании, в беретах набекрень, обходят строй "коммандос" - рослых, здоровенных как на подбор солдат в таком же обмундировании и в таких же беретах. Крутые подбородки, крепкие бычьи шеи. Берет за беретом. Как по струнке. Лишь в одном месте линия беретов нарушена. Провал. Один "коммандос" присел на корточки и торопливо зашнуровывает ботинок. Янкель, а это он, поднял виноватые глаза на поравнявшегося офицера. Офицер хотел было рассердиться, но, увидев болтающийся на груди солдата крест Виктории, смягчился.
- Обладатель такой высокой награды должен по крайней мере владеть нехитрым искусством шнуровки ботинок, - съязвил англичанин.