Филомина читала, что королева-мать пьет и играет в азартные игры. Сама она подобных занятий не одобряла и сейчас обратилась с молитвой к Богу:
- Господи, хоть бы соседка меня не трогала.
Она порылась в кошельке, ища пятидесятипенсовик. Зажечь газ сейчас, днем, или вечером, когда она будет смотреть телевизор? Этот вопрос она задавала себе ежедневно круглый год, кроме лета, хотя Трой, средний ее сын, говорил ей:
- Слушай, мам, если тебе нужно, включай газ хоть на целый день , ты нам только свистни, и за деньгами дело не станет .
Но Филомина была женщина гордая. Она медленно, одну за другой натягивала на себя одежки. Потом подошла к шкафу, где висело ее зимнее пальто. Надела его, обмотала шею шарфом, напялила фетровую шляпу и лишь тогда, приняв все оборонительные меры против холода, направилась в кухню готовить завтрак. Первым делом пересчитала куски хлеба: пять. Затем оставшиеся яйца: три. Есть крохотный кусочек маргарина - хватит разве что на помазанье при крещении младенца. Тряхнула коробку с кукурузными хлопьями. На полмиски наберется, а до пенсии еще два дня протянуть надо. Наклонившись, она открыла дверцу холодильника.
- Чего ему попусту гудеть, когда вокруг мороз.
Она выдернула вилку из розетки, и холодильник смолк. Достав кусочек сыра, она с великим трудом (сильно болели узловатые, изуродованные артритом пальцы) натерла щепотку на кусок хлеба и сунула его в духовку.
Она сидела в нетерпеливом ожидании, досадуя, что расходуется газ. В конце концов вынула бутерброд из духовки, хотя сыр еще толком не растаял, и, по-прежнему закутанная, в шляпе, пальто, шарфе и перчатках, принялась за полуготовый завтрак. Было слышно, как за стеной смеется королева-мать и втаскивают в дом мебель. Обращаясь через стену к королеве-матери, Филомина сказала:
- Погоди, погоди, моя милая. Скоро тебе станет не до смеху.
Накануне вечером Филомина видела по телевизору Джека Баркера, который сказал, что бывшая королевская семья будет жить на государственное пособие. Что пенсионеры - королева, принц Филип и королева-мать - будут получать столько же, сколько и Филомина. Прикрыв глаза, она произнесла:
- За все, что Ты дашь мне, благодарю Тебя, Господи. Аминь.
И принялась за завтрак. Откусив кусочек, она долго и тщательно жевала, чтобы растянуть удовольствие. Хорошо бы съесть еще ломтик, но ведь она откладывает деньги: скоро опять вносить абонементную плату за телевизор.
А королева-мать потешалась над нелепой миниатюрностью окружающего.
- Совершенно восхитительный домик, - хохотала она. - Просто прелесть. Вполне подошел бы в качестве конуры для крупной собаки.
Кутаясь в норковую шубку, она осматрела ванную. Раздался новый взрыв смеха; видно было, что хохотунья всегда панически боялась зубоврачебного кресла.
- Я просто в восторге, - заливалась королева-мать. - Какая вместительная ванная, и взгляни, Лилибет, даже крючок для пеньюара есть.
Королева посмотрела на крюк из нержавеющей стали, торчащий в двери. Есть из-за чего приходить в восторг - обыкновенный крючок, практичный предмет обихода, созданный с конкретной целью: чтобы на него вешали одежду.
- Лилибет, здесь нет туалетной бумаги, - шепнула королева мать. - Где же ее берут?
Кокетливо склонив голову набок, она ждала ответа.
- Покупают в магазине, - сказал Чарльз.
Он в одиночку выгружал коробки из фургона, который только что подъехал к домику его бабушки. Зажав под мышкой торшер, он держал в другой руке шелковый абажур.
- Ах вот оно что! - Казалось, улыбка навеки застыла на лице королевы-матери, будто высеченная в горе Рашмор. - Здесь все невероятно интересно!
- Вот как?
Королеву раздражало, что мать не желает хотя бы на миг предаться отчаянию. Ведь на самом-то деле домик поистине отвратительный - тесный, скверно пахнущий и холодный. Как же мать сможет здесь жить? Она ведь даже шторы ни разу сама не задернула. И вдруг пожалуйста, изо всех сил, хоть это и глупо, старается не теряться в таком жутком положении.
Прибыл Спигги выполнять уже знакомое задание и был встречен преувеличенно радостными возгласами. Королева-мать не поверила цифрам в памятке, полученной от Джека Баркера. Не может же комната быть размером девять футов на девять, решила она. Одну цифру, видимо, пропустили - Баркер имел в виду девятнадцать футов. Поэтому огромные ковры из Кларенс-хауса прибыли в фургоне в переулок Ад. За этим проследили, сослужив ей последнюю службу, те из челяди, кто не успел напиться в стельку.
Спигги извлек из сумки орудия разрушения: острый нож, металлическую рулетку, черную клейкую ленту - и принялся кромсать бесценный ковер, подарок Персии, чтобы он уместился возле камина, выложенного оранжевой плиткой. Спигги вновь был героем дня. Королева-мать прогуливалась в садике за домом, рядом с ней семенила ее корги по кличке Сьюзан. В кухонное окно соседнего домика за ними наблюдала чернокожая женщина. Королева-мать помахала ей, но та нырнула в глубь дома и скрылась из виду. Улыбка на губах королевы-матери чуть дрогнула, но тотчас заиграла вновь, наподобие биржевых сводок в "Файнэншл таймс", когда в Сити выдастся трудный день.
Королева-мать отчаянно нуждалась в любви. Она могла существовать лишь в атмосфере всенародного обожания; без него она бы погибла. Большую часть жизни она прожила без мужской любви, и преклонение простых людей служило ей в какой-то мере утешением. Ее слегка обеспокоило недружелюбие соседки; тем не менее, когда она вернулась из садика в дом, улыбка вновь сияла, как прежде.
Спигги поднял голову от ковра. В его глазах королева-мать прочла восхищение. Она заговорила с ним, стала расспрашивать о жене.
- Сбегла, - коротко обронил Спигги.
- А дети?
- С собой забрала.
- Так вы, стало быть, беспечный холостяк? - Голос королевы-матери весело звенел.
Спигги насупился.
- Кто это вам сказал, что я без печки?
- Бабушка имела в виду, - разъяснил Чарльз, - что вы, наверное, живете без забот, не обремененный всевозможными семейными обязанностями.
- Мне денежки с неба не валятся, я вкалываю, - сказал Спигги. - Вы бы сами попробовали потаскать туда-сюда тяжеленные ковры.
Столь явное непонимание привело Чарльза в замешательство.
И почему его родственники не умеют просто поговорить с соседями, без этого… гм… постоянного… гм?..
Королева стала передавать собравшимся изящные фарфоровые чашечки с блюдцами.
- Кофе, - объявила она.
Спигги напряженно наблюдал, как члены бывшего королевского семейства обращаются с крошечными чашками. Они продевали указательные пальцы в ручки, поднимали блюдца к лицу и отхлебывали. Однако указательный палец Спигги, мозолистый, распухший от многолетнего физического труда, никак не лез в ручку чашки. Спигги взглянул на собственные пятерни. Моментально устыдившись, сунул кулаки в карманы комбинезона. Самому себе он теперь казался неуклюжей скотиной. А у них тела словно бы светятся - будто стеклом облитые. Вроде как для защиты, что ли. У Спигги же тело было похоже на карту, испещренную условными обозначениями: травмы на работе, драки, заброшенность, бедность - все прожитое оставило свои видимые меты. Спигги сгреб чашечку правой рукой и в один глоток выпил скудное содержимое. Да тут комару не хватит нос обмочить, проворчал он себе под нос, ставя чашечку на блюдце.
Принц Чарльз с трудом пробился сквозь небольшую толпу, собравшуюся у ворот бунгало королевы-матери. Поодаль, ссутулившись, дрожал на ледяном ветру бритоголовый паренек. Он подошел к Чарльзу.
- Видак нужен?
- Вообще-то да, - сказал Чарльз. - Моей жене нужен. Мы свой забыли, не подумали в… гм… но… они ведь жутко, гм… ну… дорогие?
- Еще бы, ясное дело, дорогие, но я могу достать за пятьдесят монет.
- За пятьдесят монет?
- Ага, один мой кореш их толкает.
- Филантроп, наверное?
Уоррен Дикон непонимающе уставился на Чарльза.
- Просто кореш.
- А они, гм… то есть… эти видеомагнитофоны, они… гм… работают?
- Само собой. Они же из хороших домов, - возмутился Уоррен.
Что-то тут Чарльза смущало. Откуда этот юнец с крысиной физиономией знает, что у них нет видео? И он спросил Уоррена.
- Да я шел вчера мимо вашего дома. Глянул в окошко. Красный огонек не светится. Занавески надо задергивать. У вас ведь там товарец клевый - хоть те же подсвечники.
Чарльз поблагодарил Уоррена за комплимент. У юноши, очевидно, прекрасно развито эстетическое чувство. И впрямь не стоит судить о людях по первому впечатлению.
- Да, подсвечники изумительные, - сказал Чарльз, - Вильгельм Третий. Он, гм… я имею в виду Вильгельма, положил начало коллекции в…
- Чистое серебро? - поинтересовался Уоррен.
- Разумеется, - заверил Чарльз. - Работа Эндрю Мура.
- Надо же, - отозвался Уоррен, словно наперечет знал всех серебряных дел мастеров семнадцатого века. - Небось, потянут на кругленькую сумму, а?
- Возможно, - согласился Чарльз. - Но ведь, как вы, гм… наверное, знаете, мы… то есть… членам моей семьи, нам не разрешается, гм… вообще говоря… продавать что бы то ни было из нашего, гм…
- Товару? - Уоррену тошно было дожидаться, пока Чарльз закончит фразу. Вот козел! И он мог в один прекрасный день стать королем и править им, Уорреном?!
- Ну да, товару.