Я беру ее за плечи:
– Дыши, глупая, дыши глубже, ну… – мне в самом деле нечего ей ответить, потому что…
– Я дышу, да… Ты, кажется, что-то сказал сейчас? Что-то странное…
– Не странное, не странное. Мы же с тобой уже…
– Сколько у нас еще времени?
– Минут пять. От силы…
– Давай помолчим.
– Давай…
…– Только вот, я не понимаю…
– Что?
– Да как же мне звонить – завтра? Нечетный день… В четный – ты, а в нечетный – я. Ведь – так? А – теперь… А остальное я и правда поняла… Вот все-все – поняла…
2
Дождь со снегом – самое то для субботнего утра. Только я глянул в окно, и сон вылетел из головы напрочь. Это меня еще бабушка в детстве научила – если плохой сон приснится – сразу, как проснешься, посмотри в окно, и – нет его, забыл…
…Про что он был-то? Ну да… Это я с моей Светкой расставался. Нет, мы – расставались, мы – с ней… Только вот – с какой из них, а? Обе – мои. Вспомнить бы лицо… Кто из них мне приснился, Светка – которая там, в кухне сейчас… Или просто – Светка? Кажется, про четные-не-четные дни что-то… Значит, просто Светка, просто – Светка… И ведь – не зря, не зря он часто так повторяться стал, да и сам я уже знаю, чего перед собой-то… И она – знает.
Просто неизбежность какая-то. Тупик. Только вот, кто первый заговорит, кто первый? Вроде бы я – мужчина, мне и рубить этот узел, но это значит, я ее – бросаю. Не могу я так… Больно все равно будет – очень. Так хоть пусть она брошенной себя не чувствует. Хотя бы…
…Все это вполне могло бы произойти. И дождь со снегом, и сон этот скверный, и разговор этот тяжелый и дурацкий, если бы… не произошло – уже. Уже двести двенадцать дней тому назад. И каждый из них был Днем Разделенной Любви. Это она так придумала – наоборот. Выдумщица она – бывшая моя Светка… У нее все всегда было наоборот. А почему, собственно, было? И есть. Только меня с ней нет. Уже. А ее – со мной. Нас – вместе…
Так вот… У нее свой взгляд, особенный. Что любовь, она одна на двоих, и они живут в ней и дышат в ней – вместе, вдвоем, как в облаке. И она, стало быть – неразделенная, одна-единственная и неделимая. А разделенная, как раз – наоборот…
Ее последняя, обращенная ко мне фраза:
– Каждый день без тебя – это День Разделенной Любви… Но я не стану тебя…
…– Свет! Ты где?
– Я здесь, в кухне, погоди…
Через минуту она входит, в руках крохотный поднос, на нем чашка кофе. Сама – без всего. Красивая, ухоженная, сорокадвухлетняя женщина – моя жена, моя Светка.
– Захотелось тебя побаловать… – она присела на край кровати. – Я угадала? Ну, скажи…
– А ты не знаешь? – одной рукой я беру у нее чашку, а другая в это время уже… И я вижу, как ее глаза темнеют и взгляд обращается вовнутрь, в себя.
– Не могу… не могу… привыкнуть к твоим… рукам… Андрюша…
Последняя отчетливая мысль перед тем, как ее волосы касаются моего лица – еще один день – без…
3
– Знаешь, ты кто? Ты – чайка моя, вот ты кто…
– Ну, да. Я же – летаю…
– Нет, то есть – да, и поэтому – тоже. Но когда ты летаешь, ты – просто чайка, а когда, как сейчас, ты – моя чайка… Ты – моя – чайка…
– Я всегда твоя чайка. И когда лечу – тоже. Ты рядом, в правом кресле. Я даже с тобой разговариваю, даже иногда стихи читаю – тебе. Про чайку, про тебя…
– Какие стихи? Андрюшенька, пожалуйста, ты никогда мне не рассказывал… Я не знала даже, что… А что за стихи, чьи? Твои?
– Нет. Их поэт написал, а я не поэт. Я, как чайка, умею только летать…
– Летать – это не только… Послушай, почитай мне, а? Ну…
– Ладно. Только учти, что читаю я плохо, потому что только тебе и только там, в воздухе. И потом, понимаешь, они грустные, очень. И запомнил я их только потому, что и там тоже – чайка…
– Это неважно, пусть грустные, любые, читай же, ну…
– Знаешь что… Нет, не буду. Какой из меня чтец. Погоди, лучше я найду в сети… Сейчас, сейчас… Ага, вот они. Вот – читай… – я повернул к ней ноутбук.
Она читала, а я смотрел на нее, и когда она подняла на меня глаза…
Потому, что все – банально. Очень. Нам не по двадцать и даже не по тридцать. Семья у нее, семья у меня. Дети… На нас двоих, аж целых трое. И дома у каждого – все в порядке. А ломать всегда легче, чем строить. Да вы и сами знаете… Тупик. А про то, что у тебя в организме происходит, когда ты видишь эти глаза, слышишь этот голос, целуешь эти губы… И когда все в тебе кричит, шепчет, молит: вот – твое и навсегда, бери, ну… – Андрей, здорово. Не помешал? Скажи, ты не смог бы завтра вместо меня слетать, Сессну перегнать на завод? Продление ресурса двигателя. Заодно удовольствие получишь от настоящего полета, а то ты все на Боингах, на реактивных. Забыл уж, как без компьютера летать… А мне, понимаешь, надо тещу на новую квартиру перевести, жена попросила… Ага. Ну спасибо тебе, за мной не пропадет. Увидимся, будь…
…Через двадцать минут после взлета:
– Танго-Лима-Браво, добрый день, Пулково-контроль…
– Пулково-контроль, добрый день. Танго-Лима-Браво…
– Танго-Лима-Браво, сообщите количество горючего на борту…
– 130 литров. Танго-Лима-Браво…
– Танго-Лима-Браво, имеете допуск к полетам над морем?
– Допуск имею. Повторяю, допуск имею, но самолет для полетов над морем не оснащен. Средств спасения на борту нет. Танго-Лима-Браво…
– Понял. Пулково-контроль…
Еще через три минуты:
…– Танго-Лима-Браво, ответьте. Пулково-контроль…
– Ответил. Танго-Лима-Браво…
– Танго-Лима-Браво, примерно в 80–90 километрах к западу от вас терпит бедствие частная яхта. На борту семь человек, есть женщины. От них получен сигнал "мейдей". Повторяю, получен "мейдей"… В том районе сильное течение. Вы к ним ближе всех. Приказывать не имею права, самолет сухопутный, но вы ближе всех. Пока спасательный вертолет долетит, их унесет и найти будет гораздо труднее, если вообще… А вы бы покружили над ними до прибытия спасателей, чтобы навести сразу… В пределах часа, не больше. Погода в районе бедствия – нижняя кромка 1000–1200, горизонтальная видимость без ограничений. Ваше решение? Пулково-контроль…
– Пулково-контроль, давайте курс, слетаю. Танго-Лима-Браво.
– Танго-Лима-Браво, ваше решение подтверждаю, спасибо. Курс… Эшелон… Контроль вторичный, подход доложите. Удачи…
4 Когда Андрей сказал, что нам лучше расстаться, я умерла в первый раз. Конечно, и ему было больно, но он старался говорить таким холодным, отстраненным тоном, казаться таким – чужим… У нас в самом деле не было выхода, это не могло продолжаться бесконечно. Мы оба уже поняли, что – тупик… Потому что страшно – причинить боль. Не себе, нет, не себе, а… И я стала с этим – жить. Потом мне на работу позвонил Леша, его друг, который рассказал… Я и не помню толком – что, потому что умерла во второй раз.
Самолет нашли. Пустой. Андрея искали еще долго, целых две недели. А потом – перестали искать. И он – умер. На похороны я не пошла, потому что – все равно… Хоронили память о нем, а не его. Гроб-то ведь – пустой. И еще… …С тех пор я вглядываюсь в лица. Везде, на улице, на работе, в метро, в электричке – повсюду. Вслушиваюсь в новости и сообщения о происшествиях. И – жду. Потому, что ведь – не нашли. А значит, есть надежда. Хотя и у нее иногда опускаются руки. Тогда я вновь читаю те самые стихи – снова и снова, и вера возвращается. Но эта невыносимая кромка берега, которая – внутри…
На следующий год мы поехали в отпуск – всей семьей. Был уже самый конец лета – на Балтике в это время не слишком людно, почти – осень. Утром, в день отъезда, я спохватилась, что забыла бросить в море монетку – вы знаете эту примету. И отправилась на берег, и подошла к самой воде. И увидела – чайку. Она важно расхаживала по песку у самой кромки воды и делала вид, что не обращает на меня никакого внимания.
… Вдруг стало так легко, словно…
– Привет, – сказала я. – Давай поговорим?
Ей было очень грустно, этой чайке. Но она посмотрела на меня, склонив голову набок, и – взлетела…
И уже – не было выбора.
И я…
…Светка вскрикнула, больно ткнула меня локтем и мы – проснулись.
– Что? – спросил я. – Приснился страшный сон? Прижал к себе ее горячее и напряженное тело и почувствовал, как она расслабляется под моими руками.
– Ох, Андрюша, – она посмотрела на меня, – Какой-то кошмар приснился, даже – не верится…
– Забудь. Посмотри в окно и сразу забудешь, меня еще бабушка так учила.
– Погоди, погоди… – она уставилась в потолок, потом вскочила, отбросив мою руку вместе с одеялом и кинулась к столу. Открыла крышку ноутбука и забегала пальцами по клавиатуре.
– Очередная история приснилась, да?
Она не отвечала, продолжая печатать, а потом, закончив, откинулась на спинку стула, громко выдохнула и сказала:
– Да, но дело не в этом. Сюжеты снятся иногда, это – обычно. Но сегодня… Ты ведь знаешь, я уже почти год не пишу стихов. Они ушли и все. И не возвращаются. А только эти истории…
– Ничего себе – только эти. Да эти твои истории редакторы и издательства с руками оторвать готовы.
– Да нет, Андрюша, я не об этом, дело не в историях, просто они – это другое. Понимаешь, мне сегодня приснились – стихи. Впервые за очень долгое время. Был там какой-то сюжет – тоже, но его я не помню. А стихи эти… Ну вот я и бросилась их записывать, пока не забыла. – Она потянулась.
– Ну что, поваляемся еще, или как? – Светка бросила на меня прищуренный взгляд. – Мишка с Гришкой в школе…