18
Мужчина снял плавки, скомкал их и бросил в женщину. Промахнулся. Плавки упали рядом с шезлонгом. Женщина покрутила пальцем у виска. Она сидела в тени большого розового зонтика, на голых коленях у неё лежал планшет. Мужчина распластался на деревянных досках причала, подставив солнцу мокрую загорелую спину и мокрые бледные ягодиции. Сказал: "Вода сегодня – прелесть".
– "…Если бы второй "ангар" не появился под Усть-Илимском, а третий под Иркутском и так далее, – зачитала женщина, – то тогда правительство, я уверен, обнесло бы первый колючей проволокой, установило контрольно-пропускные пункты, нагнало бы солдат, как описано в романе. Но пришельцы, предвидя это, сыграли на опережение. Наши руководители просто не успели. Не успели сжечь "ангар" напалмом или взорвать его. И теперь они в растерянности, не знают, что им делать. Посмотрите на их кислые физиономии. На такой сюрприз, на дулю под носом, они явно не рассчитывали. Они ещё будут всячески сопротивляться, злобствовать, подличать, но итог один – власть предержащие проиграли, они больше никто, такие же люди, как вы и я. Впервые в мировой истории произошло событие, которое уровняло всех жителей планеты. Жаль только, что не сами земляне его организовали…" Виктор Пелевин. "Комсомольская правда".
"Дальше тянуть нельзя, – подумал Денис. – Дочитает цитаты и скажу. Хоть и ужасно не хочется."
Женщина потыкала перламутровым ноготком в экран, поманипулировала, продолжила экскурс по страницам прессы:
– "…Дэн Меркурий снова нас удивил. Да так, что мы до сих пор удивлённые ходим. Разве можно было представить, что никому неизвестный писатель из провинциального российского городка станет в одночасье прорицателем? Два его блистательных романа произвели настоящий фурор. Такого в научной фантастике ещё не бывало. Дэн Меркурий – создатель прецедентов…" Алан Дин Фостер. "Нью-Йорк Таймс".
"Что интересно, – подумал Денис, чувствуя, как припекает кожу, – мне ведь сейчас на всё наплевать: на "ангары", на пришельцев, на судьбу человечества, на собственную жизнь, которая ежесекундно находится под прицелом. Мне только на НЕЁ не наплевать. На то, что между нами будет… Странное, необычное ощущение."
Женщина снова покопалась в компьютере, пошаманила, поворожила. Найдя искомое, озвучила следующий отрывок:
– "…Почему инопланетяне до сих пор нам себя не явили? Может быть, "ангары" – это не их рук дело (если у чужих вообще есть руки)? И, может быть, "сетка" и "ангары" никак не связаны между собой? Судя по сетчатой конструкции "ангаров", по медному цвету материала, из которого они изготовлены (выращены?), прослеживается безусловное их родство с "сеткой", год назад появившейся в Тунгусской аномальной зоне. Налицо явная аналогия – и там, и там всё та же "сетка". На мой взгляд, отличие лишь в её предназначении. Если прошлогодний вариант имел целью напугать нас до смерти, вогнать, так сказать, в ступор, то нынешняя версия, скорей всего, рассчитана на то, чтобы нас осчастливить, обрадовать, облагодетельствовать. С моей точки зрения, инопланетяне демонстрируют нам своё понятие о рае и аде, о добре и зле. Чего они своими действиями добиваются? Лучше бы, конечно, их самих спросить об этом, но пока можно только предположить, что "ангары" это своеобразные шлюзы между их цивилизацией и нашей. И когда "уровни воды" в нашей и их шлюзовых камерах сровняются, тогда они откроют створки-двери и встретятся с нами…" Дэн Браун. "Индипендент".
Мужчина, расслабившись на дощатом причале, спросил у женщины:
– Окунуться не хочешь? Жара сегодня сильная. Градусов сорок.
Женщина не ответила, а опять зачитала очередной фрагмент из планшета:
– "…Ибо говорю я вам. Сие есть соблазн великий. Порождение сатаны. Лукавого проделки. От него "ангары" эти. Скопище разврата. Растление тела и духа. И только истинная вера поможет одолеть искушение низменное. Лишь святая церковь способна пережить лихую годину. Взываю к вам, одумайтесь, не поддавайтесь посулам лживым, не согрешите пред образом Господа нашего единого, ибо гнев Его будет страшным, а месть безжалостной. И сметёт Он с лика земли всех отступников и инаковерцев, вместе с "ангарами" люциферовыми сметёт. И говорю я вам, молитесь, братья и сёстры, ибо в молитве правда, а не в чудесах бесовских. В молитвах Бог…" Митрополит Мефодий. "Москоу Ньюс".
Мужчина, лежащий на животе, перевернулся на спину. Зажмурив глаза, сказал:
– Шла бы ты поплавала, ей-богу. И охота тебе в чужих словах ковыряться. Не понимаю.
Женщина на предложение никак не отреагировала, процитировала ещё одну выдержку:
– "…Стремительный обвал фондовых рынков может привести к катастрофическим результатам. Не исключена полная стагнация промышленного производства. Если тенденция сохранится, то в самое ближайшее время остановится вся деловая активность на планете. Люди перестанут ходить на работу, погрязнут в ничегонеделании, в лени, в праздном времяпрепровождении. Куда мы катимся? Куда смотрит ООН? Почему ничего не предпринимает? Нужно срочно спасать положение. Необходимы меры по изоляции очагов вмешательства в наши земные дела…" Джордж Сорос. "Экономист".
Женщина встала с шезлонга, положила планшет на столик, стоящий по соседству, подняла мокрые плавки мужчины, кинула ему:
– Надень, а то писька сгорит… Почему ты мне ничего не сказал? А? Почему я узнаю обо всём последняя? Ты что же, считаешь, что я четта-бокс, болтающая коробка, балаболка? Неужели я не заслужила никакого доверия, ни капельки уважения? Я тебе не кукла. Со мной так обращаться нельзя… Ты меня совсем не любишь…
Денис подумал: "Ну началось! Ишь как тебя понесло. Прямо борец за справедливость. Прямо Собака-кусака. Мимикристка, блин!"
– Что скривился? Не нравится? Возомнил себя пупом вселенной, центром мироздания, а сам ничтожный человечишка, паразит, не считающийся с другими мнениями. Тебе же на всех начхать. Пишешь свои сумасшедшие романы, а что будет с человечеством, тебя совершенно не волнует. Знает, гад, что они сбываются, и всё равно пишет и пишет. Чёрти что там выдумывает, а мы должны отдуваться. Ты же судьбы людские ломаешь, уклад жизни меняешь. Ах ты, злодей!… И ещё, главное, скрывает от меня, что он накалякал!
Денис подумал: "Как раз подходящий момент".
Мужчина поднялся с дощатого настила, сказал, обращаясь к женщине:
– Может, поцелуешь меня? Иди сюда.
Женщина ничего не ответила, взяла планшет и, молча, пошла по направлению к дому.
– Ну можно не губами, – сказал ей вслед мужчина. – Можно губной помадой. "Поцелуем смерти"…
Женщина резко остановилась, выронив из рук планшет.
– Сколько у тебя там патронов? Один, два? Мне одного горячего "поцелуя" хватит. Если в голову.
Женщина бросилась бежать.
Мужчина, надев плавки, тоже пошёл в сторону дома.
Денису вспомнились мамины строчки: "…Как больно мне, невыносимо больно. Истлело Солнце, в небе тёмная Луна. И я кричу до ватной глухоты: "Довольно!". Страх одиночества – одна, совсем одна…"
Слегка покачивающийся на волнах маленький беспилотник запустил винты, завис над водою, подлетел к берегу, обогнул лодочный причал, пересёк аккуратно подстриженный газон, сделал виток вокруг бунгало.
Выбрав удобное место, с которого можно было видеть и слышать, чем занимаются мужчина и женщина внутри помещения, мини-вертолёт приземлился, уверенно встал на лыжи-поплавки и пристально вгляделся в окна своим единственным электронным глазом.
А потом, спустя минуту, его чувствительный микрофон зафиксировал, как в бунгало раздался хлопок.
19
Я тогда в запой ушёл. Пил шестой день подряд. Или девятый. Не помню точно. Помню, в беседке я тогда сидел и глушил местную горилку. Медовую, с перцем. Коричневатую на вид, цвета коньяка. С желтоватой такой крышечкой.
И тут смотрю, кто-то с неба ко мне спускается. Прямо на взлётно-посадочную полосу садится. Бесшумно так. Весь в чёрном, и рога из головы торчат. Ну, думаю, допился ты, брат. До чёртиков допился. Если бы это кто-то живой был, то тогда Кешка среагировал бы. Но Кешка голоса не подал. Значит, галлюцинация.
Но, оказалось, никакая это не галлюцинация. Приземлился, рога скинул и ко мне идёт. Кто такой, не пойму. Хоть и Луна светит, но сумерки на дворе. Не видно ни хрена. Ладно, думаю, разберёмся. Может, ещё один мой книжный персонаж пожаловал? Нет не персонаж. Хотя и персонаж тоже. Скорее, уже карикатурный. Он как в беседку вошёл, я сразу понял, кто это. Он ещё и шлема не снял, и стекла своего зеркального даже не поднял, а я уже врубился. И на каких "рогах" он прилетел, стало мне ясно.
Присаживайся, говорю, старый знакомый. Водочки с тобой попьём. Составь компанию. А то я всё один да один её кушаю. Словно алкоголик. А он таблетку мне какую-то протягивает и заявляет, что нет у него совсем времени водку со мной распивать; что поговорить ему со мной надобно об очень важном деле; что из Фороса, куда его сейчас пригласили, он улизнул незаметно, и пока его там не хватились, есть возможность с глазу на глаз пообщаться. Ну а таблетка, она вроде как опьянение снимает.
Но таблетку евоную я глотать не стал. Чёрт его знает, что это за таблетка. Пусть сам её глотает, если ему нужно. Не люблю я по чужим правилам играть. У меня и свои имеются. Хочешь поговорить, разговаривай. Может, и отвечу тебе я, а может, и нет. Как разговаривать будешь. О чём речь пойдёт.
Он каску лётную под стол сунул, уселся в кресло напротив, ножки поджал, сказал "ну что ж, ладно" и давай мне про "ангары" бубнить. Мол, поигрались с толпой в изобилие, пора и честь знать. Хватит. Нельзя дальше продолжать, закругляемся. А то последствия будут необратимыми. Мол, я должен объяснить пришельцам, что "ангары" закрывать требуется. Пусть они программу свою сворачивают. Остановка. Стоп-сигнал.