Текст занял с перерывами два дня.
Она прошлась по созданным страницам,
Увидела: придется много править,
Но это нужно делать не сейчас.
Насмешливый характер, между тем,
Написанное посчитал абсурдом.
Наина очень часто размышляла:
Абстрактное крыло литературы
Лишь может называть себя искусством
В бесстыдном прагматизме наших дней.
А все попытки жизнеописаний,
Как мастерски не строится сюжет,
Придется счесть лишь опытом подростка,
Который был мастак до сочинений,
Поэтому и нету в нем сомнений,
Что может лучше Гоголя писать.
Ведь он уже так много в жизни знает!
"Все взрослые – такой смешной народ!" -
Любила повторять Наина Львовна.
И, как бы горько ей ни становилось,
(Сама-то – не из ряда вон куда),
Но думала всегда, что жизнь – игра.
И нет в ней интереса без азарта.Она увидела, что друг Натальи Балк,
Кликуши, проживающей под боком,
Приблизился к её входным дверям.
Как, впрочем, и должно было случиться.Взглянула тут же на начало текста:
"Наина девочкой приехала в Москву…."
И вывела курсивом заголовок:РОМАН для АБРА МОВИЧА. В стихах.
И не нажала – "Завершение работы".
Компьютер жил, хотя экран потух.Звонок, как три удара кастаньет,
Не вызвал диссонанс в покое дома.
Сама Наина села в кресле в холл,
И с пульта, не спеша, дистанционно,
Лихому гостю открывала дверь.
В проеме появился силуэт.Тотчас же с двух сторон прожектора
Его поймали, как певца на сцене.
От гостя шла уверенность в себе
И явная приветливость хозяйке.– Вы в сумраке, меня терзает свет. -
– Должна же я увидеть, кто приходит.
Я рада вам. А где моя соседка? -– Ей нездоровится. Я еду в магазин.
Могу вам захватить, вдруг что-то надо.– Спасибо. Нам не надо ничего.
А вы за чем? Какие-то лекарства? -– Да нет. Наталья выпила и спит.
А мне купить чего-то захотелось. -Закатный свет усилил полумрак
Большого холла с высоченным сводом.
Но из-под купола на четырех цепях
Спустился вдруг диковинный светильник,
Как видно – несомненный раритет.
Завис он очень низко над столом,
Который, в окружении из кресел,
Смотрелся, как оазис среди тьмы.– Мне хочется вас чаем угостить.
Вы, помню, побеседовать хотели?
Мои должны приехать через час. -Для чая всё сыскалось под рукой.
Ему хотелось чёрный с бергамотом.
Она пила зелёный, как всегда,– Мне помнится, Роман, что вы коллектор.
Агентство, или сами по себе?– Агентство, всё от степени проблемы.
Вопросы разные, различен и подход.
Вам это интересно просто так,
А, может быть, конкретная работа? -– Да что вы, я сейчас не о работе.
Сейчас мне интересны лично вы.
Вы – Абрамович. Что вы – родственник ему? -– Кому – ему? Арону, или Лейбе?
А может, и кому-нибудь ещё?
Вы спрашивайте, чтоб я мог ответить. -
– Роман Аркадьевич. Кто он-то будет вам? -Свет был не ярок, он высвечивал квадрат.
Хозяйка с гостем, будто бы на сцене,
Друг друга видели без игр полутьмы.
И давишное ощущенье силы,
Что парень на Наину произвел,
При свете совершенно не померкло,
А, может быть, усилилось ещё.Но вовсе не атлет сидел напротив.
Роман, как посвященный каратист,
Держал заряд энергии в запасе,
Чтоб выплеснуть в означенный момент.Отнюдь не рослый, очень складный, худощавый,
Не очень видный посторонний человек.– Я сам не знаю толком, может дядя?
А тётка говорила, что отец.
В событьях невозможно разобраться. -Наина выбрала одну из ярких книг,
Что были на столе небрежной стопкой.– Взгляните – предпоследнее изданье, -
И гостю через стол передала.– Хм, детектив, – и он взглянул, кто автор.
– Я Катерины Рупской не читал.
Какая-то, видать, подруга ваша? -– Нет, я. Иначе скучно жить.
А Рупская – так это псевдоним. -– И что же, уже много настрочили? -
– Четыре книги. Скоро будет пять.
А может – шесть, если о вас хотите. -
– Тогда я вам и вправду расскажу.
Писательнице будет интересно.
Но уговор – пока об этом не писать. -– Я лишь тогда, даю вам слово, напишу,
Когда вы мне не просто разрешите,
А с просьбой обратитесь – написать. -И он рассказывал такое – "уши вяли".
"Вот, Абрамович – он служил под Киржачем.
Так городишко, у Владимира под боком.
Родители его погибли рано,
Но в жизни не оставили дядья.
Сначала жил в Ухте, у дяди Лейбы,
Потом Абрам позвал его в Москву,
Где Рома школу среднюю окончил.
И вышел тут же воинский призыв.Назваться Абрамовичем не сложно,
Родившись в те года под Киржачем.
Никто и не подумает придраться.Представь себе – идет солдат в отгул,
А девки – уже ждут у караулки.
И крутится отгульная любовь,
А сколько из гулящих залетает?
Вот отпрыскам и ляпают порой:
"Да, что ты, ведь твой папа – Абрамович.
Лети ты в Лондон и добейся ДНК".А тут ещё история другая.
В то время, у уже прошедших службу,
Был принят, что ли, "дембельский аккорд".
Солдаты, возвращаясь на гражданку,
Для части, что была родным их домом
В течение всех долгих двух годков,
Обязаны полезное что сделать,
Чтоб память о них долгая была.
И без "аккорда" по домам не отпускали.И вот, Роман Аркадьич со друзьями
Должны очистить от деревьев лес,
Размером, что футбольная площадка.
Да что я – поле, целый стадион,
А может – просека для будущей дороги.
И от того, как быстро всё исполнят,
Зависело, когда их дембельнут.
Расчистят лес, и сразу по домам.
А где такие силы – напрягаться?И вот, Роман такой придумал план.
Он поле раздербанил на делянки.
А возле части, полчаса ходьбы,
Совхоз животноводческий страдал,
Не зная, чем грядущею зимою,
Коровники удастся отопить,
И прочую домашнюю скотину.
Да и самим не светит околеть.Когда Роман пожаловал с идеей,
Чтоб мужики делянки раскупили,
И лес с них заготовили себе -
Они не знали, как благодарить.
В три дня расчистили участок, словно плац,
Ещё деньгами кучу отвалили.
Он деньги на три части поделил:
Армейскому начальству, как и надо;
Ребятам, остававшимся служить,
И дембельской бригаде – на дорогу.Романа Абрамовича хвалили:
"Какой, – все говорили, – светлый ум!".– Так он уже тогда, мудрец безусый,
Всё сделал, словно чистый бизнесмен, -
Порывисто тут вставила Наина.
– А кто же что ещё про это скажет?
И Пушкин ведь в пятнадцать лет писал:
"Утешься ты, о мать градов России".– Да вы с Натальей, жаль – она больна,
Как будто бы свалились с книжной полки.
Она про вас – Виссарион Белинский,
Вы – строчу мне из "Царского Села".– Я эту аналогию привел,
Чтоб Абрамовича поступок обозначить.
Запоминающимся "дембельским аккордом"
Роман Аркадьич свою службу завершил.История имела продолженье.
С другим набором действующих лиц.Тогда ещё российские рок-группы
Искали, где участок на природе,
Чтоб летом провести там фестиваль.
Не знаю я, откуда прозвучало,
Услышан был, да и подхвачен клич:
"Давайте-ка поедем под Владимир.
Ведь там леса безумной красоты,
И кто-то земляничную поляну,
Размером, как огромный стадион,
Расчистил, что пеньки одни остались.
Так это – чтобы публике сидеть.Мы строим пару-троечку эстрад,
И с них фанатов творчеством насытим.
И все приехали. И даже Макаревич.
Он предложил устроить дайвинг-клуб,
В том месте, где Киржач впадает в Клязьму,
Расчистить если всё и углубить.
Конечно же, приехал "Мумий Троль".
И лидер их сказал определенно,
Что в здешних заповеднейших местах
И тигр мог популяцию повысить.Арбенина приехала с Верленом,
И в группе с ними был ещё Рембо’.
Наина уточнить хотела: "Рэ’мбо".
Рассказчик настоять сумел: "Рембо’.
Они ей составляли бэк-вокал,
Солировали в рок-балладе "Кошка".
Шевчук, и все ребята ДДТ,
На акцию протеста прикатили -
Прошла молва, что вырубают лес.
Нелепость слухов скоро прояснилась.
БИ-2 прислали саунд-трек на диске,
Они никак приехать не могли….Наине вдруг наскучил балаган.
Откинулась на кресле с чашкой чая,
Не думая пришельца тормозить.
Меж тем – он будто лекцию читал.
Сидел спокойно, не меняя позы.
И живо разворачивал рассказ,
Без взглядов на реакцию хозяйки.Наина вклинилась в момент одной из пауз
И тихо задала прямой вопрос:
– Так значит вы – "сын лейтенанта Шмидта",
Сменивший имя в свете наших дней?Роман открыто глянул на Наину.
– Ну, знаете ли, после ваших слов…, -
И тут же белозубо улыбнулся.
– Я только и могу ответить – да. -– Но есть же у тебя какое имя?
Не звонкое, но всё-таки – твоё? -– Конечно же. Михайло Ломоносов.
Для самых близких – просто Билли Гейтс. -
Хозяйка дома поднялась из кресла,
И вышла в тень, к открытому окну.
И тихо прошептала: "Вечереет".– Ну, я тогда, пожалуй, что пойду.
Простите, если что сказал не так. -
Он к выходу пошел неспешным шагом.
– Я вижу – вам не очень интересно, -
"Владимирский мужик" сказал в дверях.
– Зовут меня Арсений Петухов.
Но это тоже кто-нибудь придумал.