Задыхаясь, на пределе мальчишечьих сил, из ледяной могилы глубиною метров в тридцать вытаскивают тяжелого Вову Студера.
- А если бы он был раненым или покалечился там? - спрашивает Тяпа у Вишневецкого. - Как тогда?..
- Если такое происходит в условиях чистого довоенного спорта, вы обязаны его спасти, - отвечает Вишневецкий. - Но если вы в боевом диверсионном рейде на задании, то арифметика простая: жизнь одного не стоит жизней остальной группы...
- То есть?.. - не понял Котька-художнйк.
- Если нет времени - просто обрезать трос. Если время позволяет - вытащить, убедиться, что партнер не может самостоятельно продолжать движение, и пристрелить его... - спокойно ответил Вишневецкий.
Ведущий одной из групп, инструктор по рукопашному бою, невозмутимо дополнил:
- Но выстрел может привлечь внимание противника. Лучше всего перерезать ему горло - и надежнее, и без шума.
Старый альпинист седой дядя Паша отвернулся и злобно сплюнул.
- Кстати, - сказал Вишневецкий - насчет стрельбы... Хоть мы вас и учим стрелять из любого оружия, должен заметить, что хороший диверсант тот, которому стрелять не приходится. Если дело дошло до пальбы, значит, ваше дело - пиздец.
- Тогда я бы Студеру перерезал глотку, - рассмеялся Маэстро.
Несмотря на невероятную усталость и напряжение, все тоже засмеялись.
Вот когда здоровенный Вова Студебеккер, "косящий под малолетку" бандит и налетчик, посмотрел на Маэстро нехорошим глазом. Но промолчал...
* * *
ГЛУБОКАЯ НОЧЬ. ОРУЖЕЙНО-ВЕЩЕВОЙ СКЛАД ДИВЕРСИОННОЙ ШКОЛЫ
Очень усталый дядя Паша пересчитывал сданное мальчишками оружие. Записывал в большую "домовую" книгу количество автоматов "шмайсер", пересчитывал рожки, набитые патронами, ножи...
Все сходилось.
Он облегченно вздохнул, записал в книге, в графе "Расход": "2 тол. шашки - 250 гр. х 2, 2 взрыв. ТАТ-8. Бикф. шнур - 6 метров". Подумал и приписал: "1 коловорот скально-ледовый"...
Открыл большой стальной сейф с патронами и пистолетами "вальтер" и "парабеллум", достал снизу из-за коробок с патронами бутылку базарной водки "Черная головка" и одно большое алма-атинское красное яблоко "аппорт".
Налил себе полный граненый стакан, спрятал водку обратно в сейф, запер его тщательно и медленно, не отрываясь выпил полный стакан водки.
Сморщился, хотел было закусить яблоком, но передумал. Утерся рукавом, отложил яблоко в сторону и лег спать...
* * *
САНЧАСТЬ ОТДЕЛЬНОГО БАТАЛЬОНА ОХРАНЫ НКВД
У слабо освещенного входа в санитарную часть батальона стоит "виллис" Вишневецкого...
В кабинете начальника медслужбы, где живет Вишневецкая, сквозь короткие белые занавесочки в единственном окошке проглядывает еле-еле лунный свет...
Не оставляя никаких сомнений в происходящем, ритмично скрипит Машина солдатская койка, слышится хриплое мужское дыхание, тихие Машины стоны...
И тут же испуганный, прерывающийся Машин голос:
- Тише... Умоляю тебя, тише!.. Антошенька, любименький мой...
...И наконец бурное завершение!..
Вспыхивает спичка, слегка освещая мокрое, счастливое лицо Антона Вишневецкого, закрытые глаза Маши...
Жадная затяжка папиросой, и голос Антона шепотом:
- Почему "тише"?.. Чего ты боишься?
- Стенки здесь как папиросная бумага!.. А я забыла тебе сказать - у меня там на стационаре старшина хозвзвода. Я его сегодня только прооперировала...
- Ну ты гигант, Машка!.. А почему в госпиталь не отправила?
- Некогда было. Три дня, мудак, ходил с болью в правом боку, и доходился... Аппендикс лопнул, и... Его Величество - Перетонит! Мне и пришлось самой... Пойду проведаю. Он сейчас в очень тяжелом состоянии...
В лунном свете угадывалась голая Маша, встающая с постели и надевающая на себя белый медицинский халат. Застегнулась, приоткрыла соседнюю дверь, зажгла там свет...
Маленькая, выгороженная палата. Две койки. На одной, отвернув голову к стене, на спине лежит прооперированный старшина.
- Ну как, старшина? - спросила растрепанная Маша в халате на голое тело.
Старшина покосился на нее, отвел глаза, хрипло пробормотал:
- Нормально, товарищ капитан...
Тут Маша и сама увидела, что у старшины все, действительно, очень НОРМАЛЬНО: тонкое солдатское одеяло в районе живота старшины вздыбливалось, как палатка в чистом поле!
Маша тихонько прыснула, откашлялась, уверенно сказала:
- Теперь я за тебя спокойна - выживешь!
...Маша и Антон Вишневецкие стояли у "виллиса".
- Если бы ты знал, как мне осточертели эти горы!.. - всхлипнула Маша.
- Потерпи еще пару месяцев... Уйдут мои группы на задания, вернемся, к нашему Валюшке на кладбище будем ездить... Оградку сделаем, на могилке цветочки посадим... - И Вишневецкий нежно поцеловал заплаканные глаза Маши.
* * *
НОЧЬ. УЗКАЯ ГОРНАЯ ДОРОГА К ДИВЕРСИОННОЙ ШКОЛЕ
Медленно ползет "виллис" Вишневецкого вверх... Надрывно стонет двигатель. Узкие щелочки света сквозь защитные бленды фар еле-еле высвечивают шлагбаум.
- Стоять!!! Документы!..
Один фонарь упирается в лицо Вишневецкого, затем в раскрытое удостоверение.
- До свидания, товарищ полковник! - Шлагбаум поднимается.
- Привет... - говорит Вишневецкий.
...Изнемогая от напряжения, маленький "виллис" ползет вверх...
* * *
НОЧЬ В ДИВЕРСИОННОЙ ШКОЛЕ...
На территории школы три тусклые лампочки. Над оружейно-вещевым складом, у штабного домика и у входа в кочегарку, где негромко постукивает дизельный двигатель, дающий электричество...
Мертвым сном спят в своих палатках измученные, усталые пацаны и их тренеры и преподаватели всех видов убийств...
Если же постараться не видеть рваные ножевые шрамы бывших смертельных драк и хвастливые, неумелые, пошлые татуировки на неокрепших мальчишечьих телах, а только заглянуть в их детские изможденные лица - можно подумать, что это спят симпатяги-школьники старшего отряда пионерского лагеря...
Но в торцах палаток, в специальных сушилках, просыхает их камуфляжное горное обмундирование...
Но у каждого спящего тренера или инструктора на тоненькой цепочке с браслетом на руке - пистолет - под головой или изголовьем спального мешка...
Спит школа горноальпийских малолетних диверсантов-смертников.
И только один пацан лежит без сна в своем спальном мешке, с открытыми глазами, полными слез...
Это Митька Калуга - пацан, у которого на восхождении был просто замечательный пульс - всего "сто шестьдесят".
Лежит Калуга, уперся влажными зрачками в байковый потолок утепленной палатки, и слезы медленно стекают к вискам, исчезая в давно не стриженных белесых волосах...
Но вот зажмурился Калуга, стряхнул слезы, судорожно вздохнул и достал из-под спального мешка мятый листок из ученической тетрадки в косую линеечку и огрызок карандаша...
* * *
ОЧЕНЬ РАННЕЕ УТРО. СПОРТГОРОДОК ДИВЕРСИОННОЙ ШКОЛЫ
Ранним утром в горах очень холодно...
Труп Митьки Калуги в одном нижнем белье с обмоченными кальсонами тихо раскачивался под пятиметровой спортивной конструкцией, как раз между отполированным шестом и веревочной лестницей.
А вокруг, молча, стуча зубами от холода, стояли полуголые пацаны и инструкторы в одних штанах и ботинках.
Выбежали из своих палаток на утреннюю зарядку, увидели висящего бело-серого Митьку Калугу, да так и застыли вокруг него, обхватив себя руками, чтобы унять дрожь от ужаса и холода...
Только доктор приблизился к трупу Калуги.
- Когда это он, как вы думаете? - спросил Вишневецкий.
Доктор пощупал мертвую ногу Калуги:
- Окоченел уже... Часа четыре тому назад.
- Что у него в руке?
Доктор с трудом разжал неживые пальцы Калуги, вытащил мятый тетрадный лист в косую линеечку, расправил, прочитал вслух:
- "А пошли вы все..." - Запнулся и посмотрел на Вишневецкого.
- Читайте дальше, доктор! - неумолимо приказал Вишневецкий. - Всем полезно послушать.
Доктор снова заглянул в листок, растерянно произнес:
- А дальше читать нечего - тут на всю страницу сплошной мат...
* * *
ШТАБ ДИВЕРСИОННОЙ ШКОЛЫ
Вишневецкий стоит у окна - наблюдает за занятиями групп. Тут же сидит радист за своей рацией. Входит доктор:
- Вызывали, Антон Вячеславович?
- Давайте-ка, сактируйте этого пацана. Калуга - что ли?..
- Так точно, Антон Вячеславович, Калуга.
- Возьмите его личное дело, спишите оттуда его подлинную фамилию, имя и отчество, ну и так далее... Постарайтесь потолковее объяснить все с медицинской точки зрения - как, почему, из-за чего. Вам виднее.
- Слушаюсь.
- Что делают?! Что делают, сволочи!.. - вздохнул радист.
- Твое дело - телячье, - сквозь зубы процедил Вишневецкий. - Свяжись с "конторой", вызови транспорт за ним. И не смей их больше "сволочить"! Пока мы с тобой будем здесь в горах отсиживаться, их через пару месяцев всех бросят в мясорубку, чтобы потом никогда о них не вспомнить... А мы с тобой будем следующих детишек учить - как бы им половчее сдохнуть!..
И Вишневецкий снова уставился в окно...
Ах, как не похоже было все, что видел сейчас из штабного окна Вишневецкий, на то, с чего начинались первые занятия по укреплению пресловутой "физической подготовки"...