- А что поделаешь? Однажды не подчинился, и что вы думаете? Он тут же перешел мне дорогу, и тетушкино наследство - заводы, слоны, пароходы - утекло к моим братьям.
- Так избавились бы от него… Усыпили, что ли. Сейчас многие так делают.
Кот, улегшийся на полу, фыркнул.
- Что вы! Он же уникум! - вернулся я под бочок женщины. - Незадолго до начала перестройки ему в известнейшем оборонном институте пересадили столовую ложку мозгов крупнейшего политического руководителя, не буду называть его имени.
- Я догадываюсь. А зачем пересадили?
- Догадаться не трудно. Эдгар-Эдичка же кот. А вы знаете, чем славятся коты?
- Конечно, - засмеялась Адель. Глаза у нее стали кошачьими, и кот посмотрел на нее как на недалекую родственницу.
- А руководители, особенно крупные, чем славятся?
- Чем? - посмотрела, как школьница, не выучившая до конца урока.
- Ну, тем, чем заболевают от сидячей жизни и маниакального пессимистического воображения.
- А… - догадалась Адель. - Импотенцией…
- Совершенно верно. У Эдгара-Эдички взяли кусочек мозгов, ответственный за эрекцию, удалили такой же из мозга политического руководителя, и на освободившееся место вставили. А хирург по-хорошему скупердяем был - жаль стало ему политические мозги в канализацию выбрасывать, сколько ведь народу их рихтовало, от Сталина до Брежнева, не говоря уж о Суслове, и он их Эдику вставил. Что потом началось!
- Что?
- Как что? Перестройка, Берлинская стена рухнула, потом Союз нерушимый…
- А то самое как?
- Что то самое?
- Ну, появилась у него эрекция?
- Не знаю. Это государственная тайна. Этот факт специально засекретили, чтобы котам мозги сохранить. Представьте, что будет, если высокие люди - ведь только они могут оплатить операцию по пересадке мозгов - начнут по крышам за кошками гоняться, а Васьки - думать о благе Родины, а потом о себе.
- А вы откуда об этом знаете? Я имею о пересадке мозга?
Я злорадно усмехнулся:
- Это просто. Присядьте перед ним, расслабьтесь мысленно и смотрите прямо в глаза.
Преодолев нерешительность, Адель встала с диванчика, присела перед Эдгаром-Эдичкой на корточки. Тот поставил голову так, чтобы ей было удобно смотреть в его глаза, сделавшиеся таинственно-магическими.
Играли они в гляделки минуты полторы. Потом женщина покачнулась. Если бы мне не удалось подхватил ее, она упала бы.
- Ну и что вы видели? - спросил я, когда бедная женщина, уложенная на диванчик, вполне очувствовалась.
- Сначала два операционных стола рядом… - голос ее мерцал от сострадания. - На одном лежал на животе тот самый крупный политический руководитель, весь в белом с кровью, на другом - ваш кот, тоже на животе. Им сверлили черепа - руководителю - большой никелированной электрической дрелью, коту очень маленькой… Потом вытащили выпиленные прямоугольнички, и я увидела мозги, розовые такие, с извилистыми бороздками.
Адель, взволновавшись, замолкла и я, заинтригованный, поторопил ее:
- А что еще видели? Ну, говорите, мне же интересно!
- Туман видела. Он все покрыл. В нем руководитель так очувствовался, что должность ему поперек горла встала. Берлинские заборы с крышами стали ему снится, свобода, сексуальная революция с молоденькими американскими кошечками… На одной он потом женился…
- Мне кажется, вы сами это придумали. Как мой кот мог знать, что снилось руководителю?
- Может, он меня гипнотизировал?!
- Подождите, подождите! - воскликнул я. - Мне всегда казалось что между Эдгаром и тем руководителем определенно существует телепатическая связь… Ну да - ведь у них, можно сказать, общие мозги… А я все удивлялся, почему он мной командует, как простым секретарем обкома!
Адель смотрела на кота с благоговением, с таким, что я поддался соблазну, и присев перед ним на корточки, пристально стал смотреть в желтые глаза, ставшие туманными. Спустя несколько секунд в моем уме поочередно воплотились утверждение и вопрос. Утверждение было обидным, ибо воспринялось как "Мошенник ты!" А вопрос был политическим: "Как ты думаешь, кто поделился мозгами с политическим преемником моего донора и реципиента?"
- Шарик в гостях у Барбоса, - покачал я головой, удивив тем хозяйку.
- Что-что? - сузила она глазки, считая, что я отождествляю себя с Шариком, а ее с Барбосом.
- Чушь какая-то, - потряс я головой. - Кажется, мой кот назвал так одного деятеля, прославившегося в народе государственными поступками, совершенными в состоянии алкогольного опьянения.
- А как у вашего кота с этим? Ну, с кошками? Ведь операцию, которую он перенес, можно рассматривать как кастрацию?
Кот глянул на Адель иронично
- Вы хотели сказать стерилизацию…
- Да, да, совершенно верно.
- С кошками у него очень даже хорошо, если не гипертрофированно с трансформацией в гуманистическую, то есть женскую сторону, - шпильку Эдгар-Эдичка, судя по всему, равнодушный к кошкам, принял безболезненно.
- Как это? - посмотрела Адель на кота, как на инопланетянина.
- Дело в том, что у котов за эрекцию отвечает практически весь мозг, а удаление его небольшой части вызывает бурную регенерацию, хорошо известную в научных кругах. Так что прямо беда с ним. Хорошо, что теперь объелся, а то бы точно к вам на руки полез. Гомофил, да и только
- Тяжело вам, наверное, с ним… - спрятала руки хозяйка.
- Почему вы так решили? Напротив. Я вам ведь не сказал, что он ко всему прочему и мой ангел-телохранитель и главный вдохновитель. Вы читали "Сердце дьявола"? Можно сказать, он его мне внушил.
Девушка посмотрела на Эдичку с интересом.
- Похоже, он чего-то от вас ждет.
- Да, - вздохнул я. - Видите ли, милая Адель, мы разыскиваем одну особу. Она была у вас сегодня…
- Была у меня? - нахмурилась. Ее гипотеза, касающаяся причины моего появления в доме, задымилась как сухой лед в летнюю жару.
- Да. Эдгар взял ее след, и он привел нас сюда.
- А какой у вас к ней интерес? - спросила кисло.
- Интерес не у меня, интерес у него. Мы встретились с ней днем, она сидела на скамейке, вся такая маловыразительно-пошлая, сидела, надо сказать в дымину…
- Пьяная.
- Да, вдрызг. А он, лишь увидев ее, подошел и стал с большим интересом обнюхивать. Я подумал, может, у этой госпожи есть кошка, и он, природный кот, влюбился в нее, то есть в ее запах, без памяти. В знаете, Адель, представить трудно, какой он разборчивый. Та кошка ему не такая, эта лопоухая, третья огурцами, как корюшка, пахнет, четвертая с "ушами" на коленках. Знаете, это я от него узнал, что на коленках бывают уши, у вас, кстати, очень красивые ножки.
- Спасибо, - поблагодарила Адель, расстегивая верхнюю пуговку на кофточке (верхнюю из остававшихся застегнутыми. Пересчитав последние, я составил уравнение, из решения которого следовало, что если я за ДТ сделаю больше двух комплементов, то мне, как джентльмену, придется пожать плоды своей галантности.)
- Но вы же говорили, что он кошками не интересуется?
- Я говорил?
- Вы называли его гомофилом.
- А! Это всего лишь предположение. Видите ли, у котов нет привычки водить любимых домой, и делать это так, как делают это люди, то есть на глазах своих домашних животных. Они это делают в укромных уголках, и потому я не знаю, с кем он занимается любовью…
"Эдгар меня убьет!" - подумал я замолчав. Однако кот слушал, скептически кривя мордочку, и я воткнул в его зад еще одну шпильку:
- При всем при том упомянутый гомофильный интерес, я частенько чувствую в его мыслях, обращенных к женщинам.
- Вы чувствуете его мысли?! - удивилась Адель, не поняв, что я заговорился. - Чувствуете, что думает ваш кот?
- А что тут такого? Я ж говорил, что у нас с ним телепатическая связь иногда проклевывается, и он передал, что если я не найду ее, то домой мне лучше не возвращаться, не говоря уж о турнирной судьбе "Динамо"… Гм… мне сейчас в голову пришла мысль поставить на проигрыш этой команды в завтрашнем туре. Денег хоть огребу.
- Я бы такого кота отравила… - не слушала женщина.
- Пробовал… Себе на голову. И топил, и усыплял - все без толку.
Глаза мои по системе Станиславского намокли, и я проговорил, горестно сморщив лицо:
- Вы ведь не все еще знаете…
- Что не знаю? - боязливо отодвинулась от кота.
Адель читала все подряд и потому верила во все на свете: в счастливые свойства подков, в деда Мороза, в повсеместность упырей и даже в марсиан, энергично покоряющих Землю с конца позапрошлого века.
- Он изводит моих знакомых… Из ревности, - посмотрел я на груди девушки. Они были естественно-полновесными.
"Всегда так, - усмехнулся во мне ценитель слабого поля, - пообщаешься пару часов с женщиной, и она начинает нравиться".
- В самом деле?! - вскинула Адель округлившиеся глаза. Ужимки делали ее премиленькой.
- Да… - покивал я и, подмешав изрядно оккультизма, рассказал, как Эдичка в неделю терминировал итальянско-подданную Теодору.
Тишина, покрывшая мое повествование, была без малого гробовой. Мне казалось, я слышу, как потрескивает статическое электричество в Эдичкиной шерстке.
Адель, подумав, что напрасно пустила кота в квартиру, нехотя изменила вагинальную ориентировку с меня на жениха, только что произведенного в подполковники, и в настоящий момент сладко спавшего в гостиной под запятнанной скатертью.
Эдгар-Эдичка подошел к хозяйке квартиры, сел, посмотрел требовательно:
- Говори, и мы уйдем.