- Пастиса? С удовольствием! И поменьше воды, эй, малыш! Крестить мы никого не собираемся! Не надо забывать, что мы с вами как-никак люди особые, не правда ли, дорогой Алекс?
- О! Вы даже помните, как меня зовут!
Алекс покатывался со смеху. Этот кюре, лавировавший как сапер, казался ему презабавным! "Они воистину созданы друг для друга!" - думал Роже.
- Я действительно хорошо помню наш разговор. Меня очень заинтересовал наш концерт, подлинно массовое, в хорошем смысле слова, зрелище… Кстати, я упомянул тогда и о моем небольшом хоре "Дети счастья", который, без сомнения, пока еще не на высоте и, на мой взгляд, очень нуждается в ваших ценных советах…
Алекс нахмурился. Он не сомневался, что у бравого кюре или псевдокюре есть что-то на уме, но очень смутно припоминал всю эту историю с хором. В закулисной суматохе… Слегка насторожившись, Алекс уставился в окно.
- Не беспокойтесь, - сказал отец Поль с искренней сердечностью, против которой невозможно устоять, - здесь их нет! Ловушки с прослушиванием не будет! Я подозреваю, что вы несколько настороженно относитесь к религии. Я, кстати, тоже. Нет, просто-напросто, когда вы будете в Каоре…
В душе Роже торжествовал… "И он будет говорить, что приехал повидаться со мной! Нет, никогда еще он ничего не делал просто так. Как знать, может быть, и деньги-то он одалживал для того, чтобы мне пришлось поехать в турне, а у него был бы предлог…" Пожалуй, здесь Роже хватил через край. Это означало бы признать, что Поль обладает сверхъестественным даром предвидения: тем самым даром, которым он кичился перед своими простофилями-учениками… Но то, что он умел гениально пользоваться всем, в том числе и непредвиденными ситуациями, - это факт.
Роже вспомнил, как возникла группа "Флора". Тогда Поль орудовал в сфере готового платья. Был замешан в каком-то сомнительном деле. Отбивался от предпринимателей, продавцов, пытаясь замять то ли историю с налогами, то ли профсоюзный конфликт из-за недоплаты денег или сверхурочной работы - Поль ничего не мог делать, как положено, и хуже всего то, что даже тогда мелкие торговцы принимали скорее его сторону! Так он действует на людей! А он, Роже, прочитав какую-то статью, в шутку сказал как-то: "Жаль, что ты не можешь основать секту! Вот решение всех твоих проблем с профсоюзами!" Стоит ли говорить, что это была просто шутка. "То, что ты сказал, не так уж глупо", - ответил Поль. И он ее основал!
Роже счел момент подходящим, чтобы вкратце рассказать эту забавную историю Алексу. Может быть, почувствовал необходимость как-то оправдать свою враждебность, - скрыть ее не удавалось, - к своему брату, который, в конце концов, ничем ему не навредил (если не считать того, что лишил расположения родителей, но это уже другая история).
Алекс расхохотался. Авантюра показалась ему очень смешной, а еще смешнее негодование Роже, о котором он догадался. То, что Поль, полное ничтожество, плохой ученик, не сдавший даже на бакалавра, сумел просочиться в группу "Дети счастья" (убогая полуэкологическая, полуфашистская секта в Париже), усвоил ее ритуалы, взял всех членов секты на заметку, зажал их в кулак и, прогнав несчастного отставного полковника, бывшего коллаборациониста, находившего последнее утешение в пылкости этих сектантов, занял его место, преобразовав секту в ткаческие, земледельческие, торговые общины на добровольных началах, то, что теперь он собирается присоединить к ним группу хористов, поющих бесплатно, - бесплатно только для них самих, но не для отца Поля, - приводило Алекса в восторг. "Флора" была еще далека от банкротства, поскольку ею руководил этот ловкий ум, в отличие от тела совсем не заплывший жиром.
Конечно, предприятие пока еще было непрочным. У Поля могли возникнуть неприятности в связи с законодательством о труде, с полицейской службой охраны несовершеннолетних, ассоциациями жертв сект и их родителей, словом, бог знает с кем. Но он был осторожен. Хитер. Постепенно заручался поддержкой полезных людей. Не упускал ни одной мелочи.
Он устроит свои дела и на сей раз. Да разве не сказал ему только что Алекс, никогда не спешивший выполнять обязательства:
- В Каоре я не обещаю. Но вы всегда можете привести их во второй половине дня в театр, когда аппаратура уже будет установлена, и ваши малютки смогут порепетировать. Между прочим, в Каоре мы будем дважды. Шестнадцатого июля, а потом и еще через три недели, ну если даже и не в самом Каоре, то где-то поблизости, постановщик скажет вам когда и где…
- О! Я воспользуюсь первой же возможностью! - решительно сказал отец Поль, и, достав из котомки маленькую записную книжечку, пометил огромными буквами: "16 июля, Каор". Он плохо видел.
Алекс вдруг подскочил. Шум на улице, с которым они уже свыклись, заметно нарастал, превращаясь в сплошной неистовый гул недовольства, сопровождающийся резкими криками, возгласами рабочих сцены.
- Черт… Что за кабацкое отродье… Они все поломают! Как пить дать! Будьте любезны, официант, позвоните в номер восемнадцать, скажите мсье Руа, чтобы он не выходил, пока я не позвоню ему, лично я. Надо попытаться все уладить. Но где же они, эти обещанные блюстители порядка? Куда они смотрят?
- Я пойду с вами, - сказал отец Поль. - Может быть, смогу вам чем-нибудь помочь…
Измотанная группа фанатов заметила наконец вдалеке светящуюся вывеску "Новотеля", и почти одновременно до них донесся гул разъяренной толпы.
- Боже мой, что это такое? - спросила девушка из Компьеня.
- Вы в первый раз сопровождаете гастроли? - высокомерно отозвалась Эльза Вольф.
Девушка подтвердила это.
- Люди рассвирепели, потому что им некуда сесть, - милостиво объяснила Полина. - Мадемуазель Эльза, помните в Бурже, они повыдергивали шесты и опрокинули машину с музыкантами…
- Полина, не называйте меня мадемуазель Эльза! Мы же не в классе! Да, это действительно было в Бурже…
Еле волоча ноги, но полные надежд, они подходили все ближе. Наконец в ярком свете ацетиленовых светильников они увидели шапито, которое плотным кольцом окружила толпа разбушевавшихся зрителей.
Они опрокинули железные перила, потеснили немногочисленную группу полицейских и понемногу просачивались без билетов внутрь забитого на три четверти шапито, грубо толкая уже рассевшихся счастливчиков.
- Попробуем войти с другой стороны, - сказала немного напуганная сутолокой Полина. - Мы же все-таки из фан-клуба.
Проходя между двумя грузовиками, они натолкнулись на Жанину, которая, заламывая руки, стояла в окружении фанатов, приехавших на грузовиках.
- Ну-ну, президентша! Не падайте духом! Мы и не такое повидали! - изрекла мадемуазель Вольф - совсем как Мария-Антуанетта у эшафота.
Жан-Пьер и Марсьаль считали, что просто недостойно, стыдно слушать Дикки в таких условиях.
- Это же варвары, сущие варвары! Публика, по-настоящему преданная Дикки…
Ванхоф и фанаты, прибывшие на мотоциклах, сидели на хороших местах.
- Вам, конечно, не пробраться туда, - чуть не плача, заговорила Жанина. - Я просто в отчаянии. Подумать только, ведь вы проделали весь этот путь пешком… Я расскажу об этом Дикки, сама расскажу. Он узнает обо всем, клянусь, узнает!
И все же они предпочли бы сидеть внутри шапито. Полина уже начинала плакать. Хотя и сердилась, убить себя была готова за то, что уродилась такой, но ничего не поделаешь… Малейшая неприятность, и уже фонтан слез. Она взглядом попросила у Эльзы клинекс, и та безмолвно протянула его ей. Девушка из Компьеня откровенно рыдала. Между грузовиками туда-сюда сновали рабочие сцены. "Эй, посторонись!" Опять стало моросить.
Вдруг глухой ропот толпы прорезало несколько резких выкриков. Шум заметно стих. Крики повторились снова. Тарахтение моторов, которые специально включила группа задиристых парней, прекратилось как по команде.
- Что происходит? - спросил Серж.
И побежал вокруг шапито, натыкаясь на веревочные заграждения, бугры, но все же успел увидеть, как с десяток мотоциклов, загудев, скрылись из виду. Оставшаяся снаружи толпа как будто угомонилась, выстроилась, встав в очередь на вход, между двумя рядами улыбающихся, очень спокойных полицейских, прибывших на обычных грузовиках.
Серж вздохнул с огромным облегчением.
- Я думал, что они никогда не приедут! Ох уж этот муниципалитет!
Алекс стоял у входа как генерал на поле сражения, наблюдающий за диспозицией войск.
- Еще человек двадцать можно посадить вон там! - орал он. - Да! Да! Подставьте сбоку стулья! Кто еще без места с билетами по сорок франков? Эти? Поставьте еще один ряд впереди! А у тех, кто еще не вошел, есть билеты с местом, да или нет?
Серж вышел, чтобы выяснить это, вернулся.
- Осталось не больше двадцати человек с правом на место. Но и остальные хотят войти во что бы то ни стало. Боюсь, как бы снова не начался гвалт.
- Пусть фанаты уступят места тем, кого еще не усадили, - решительно говорит Алекс. - Фанаты и у выходов постоят. Обещай им что угодно. А сколько человек с билетами без мест?
- Еще сотня, - вздыхает Серж. - Я уже разместил некоторых, клянусь вам… Но даже стоя всех не впихнешь. Остались самые упорные. Сотни три я уже отослал, и они преспокойно ушли. Только эти все еще здесь, им велели подождать, сказали, что посмотрим. Вот они и ждут. Но если отказать им…
- Нельзя же все-таки свалить их в кучу! - стонет Алекс. - Ну хоть волосы на себе рви! А эти мерзавцы, что продали три тысячи билетов и положили выручку в карман, теперь смылись!
- Хорошо еще, что полиция прислала оперативную группу, - говорит Серж. - Что бы ни случилось, оборудование-то они спасут! Люди их побаиваются.
- Какую оперативную группу? Ведь мэр обещал прислать пожарников?