Хуже не бывает
Заходит Боб Иванович к Марс Марсовичу и говорит:
- Вы, дорогой Марс Марсович, давеча расстраивались, что ваше имя в обратном направлении нелицеприятно звучит.
- Ох, и не напоминайте, любезный Боб Иванович.
- Да нет, я просто хотел вас утешить. Моё отчество, прочитанное таким же манером, звучит ещё ужасней: Чивонави. Представляете, Боб Чивонави.
- Не травите душу, йынзебюл Боб Чивонави. Хуже, чем у меня, ни у кого нету. Позвольте представиться: Срам Чивосрам.
Открытки
Боб Иванович очень любил своих друзей и каждый Новый год поздравлял их с праздником открытками. В открытках он им желал нового счастья, здоровья и всех благ. За эти открытки друзья очень любили Боба Ивановича.
Марс Марсович тоже очень любил своих друзей. Каждый Новый год он придумывал всем им чудесные поздравления - не хуже, чем Боб Иванович, только открытки не отправлял: забывал. Потому все друзья думали, что Марс Марсович их не любит.
Приглашение
- Боб Иванович, не хочу я этого вашего Нового года. Он у меня за всю жизнь уже в печёнках сидит.
- Марс Марсович, не упрямьтесь. Зайдёте ко мне, посидим, поговорим, диетической пищи покушаем, президента послушаем.
- Нет, Боб Иванович, у меня депрессия, хочу встретить Новый год в постели.
- Голубчик, нельзя же так!
- А как можно?
- Приходите, увидите.
- Уговорили, - нехотя согласился Марс Марсович.
Рассказ, где Боб Иванович и Марс Марсович рады
В новогоднюю ночь исполнились все желания. Выпало много снега, люди стали добрее, умерли все диктаторы, президент почему-то не выступил по телевидению, дешёвый газ продолжал течь рекой…
Боб Иванович и Марс Марсович пили шампанское, ели диетическую пищу и радовались, что никто в следующем году не будет сочинять про их личную жизнь.
Калиласка, покиньте вагоны
Если вы часто ездите в минском метро, то вам наверняка встречалась старенькая бабушка в тёплом пуховом платке независимо от времени года. Она всегда внимательно слушает, как объявляют станции, и выходит только на "Институте Культуры" или на "Востоке". На улицу бабушка не торопится вовсе, а дожидается поезда в обратном направлении и садится на него. Если бы вы проследили за ней в течение дня, то решили бы, что она просто-напросто забавляется, катаясь от конечной до конечной. Всё бы этим и объяснилось, если бы бабушку не звали Данута Казимировна Калиласка.
А ведь когда-то давно она приехала в Минск навестить свою внучку Анечку. Аня жила недалеко от станции "Могилёвская" и привычно объяснила бабушке, как добираться:
- Идёшь в метро, бабуль, потом пересаживаешься на другую линию и прямиком до "Могилёвской" доедешь.
- А как понять, что нужно пересаживаться?
- Ой, ба, ну, тебе там скажут. Это просто.
А кто скажет? Об этом Анечка бабушке не сообщила.
Первый день в Минске Данута Казимировна могла бы запомнить навсегда, если бы смогла понять, когда он закончился. Вот вошла она в метро. Осторожно спустилась по ступенькам на станцию и прислушалась. А ничего хорошего не слышно. Только гудение настораживающее. Глянула испуганная бабушка в чёрный тоннель - и почудилось ей, что темнота вглядывается в неё. Смутный страх породил табун мурашек, пробежавших вниз по спине и скрывшихся где-то в пятках. Тем временем гудение переросло в гул, который становился всё сильнее и сильнее. Вот уже из дыры повеяло могильным холодом, а через мгновенье из темноты с грохотом выскочил поезд. Двери открылись прямо перед оторопевшей старушкой, и, как загипнотизированная, она зашла в вагон. Села и сидит ни жива, ни мертва. Уже и думать забыла, что кто-то ей скажет про то, где пересаживаться нужно. А этот кто-то и говорит:
- Асцярожна: дзверы зачыняюцца. Наступны прыпынак - "Iнстытут Культуры".
Быстро набирая ход, поезд отправлялся прямиком в преисподнюю. За окнами Дануте Казимировна мерещились чёрные скелеты. А рядом с ней сидели люди, обречённые на смерть. Они глядели перед собой ничего не видящими глазами, и бабушке Калиласке стало понятно, что это конец. Больше не увидит она света белого, внучку Анечку, Минска-столицы. За минуту старушка вспомнила всю свою жизнь, мысленно попрощалась с родными и близкими и уже собиралась было отойти в мир иной, как вдруг поезд остановился и приятный пожилой голос сообщил:
- Канцавая станцыя "Iнстытут Культуры". Поезд далей не iдзе. Калиласка, пакiньце вагоны.
Ну, Данута Казимировна и вышла. "Стало быть, здесь пересаживаться", - подумала она, и сразу же из другого тоннеля вылетел синий состав. Как ни боязно бабушке было, а всё-таки другого способа добраться до "Могилёвской" не существовало. Вот и пришлось ей побороть свой страх и снова сесть в поезд. Размышляя о жизни и смерти, доехала Калиласка до "Востока", где ей снова сказали, что нужно покинуть вагоны. "Нет, стало быть, здесь пересаживаться", - решила бабушка. Пересела. Ехала. Боялась. Покидала вагоны. Опять пересаживалась. "Стало быть, здесь", - думала. Глядела в пустые и равнодушные глаза пассажиров. Рассматривала рекламы и пересаживалась. Сочувствовала сиротам и помогала в постройке храма. Слушала глас свыше и…
До сих пор ездит бабушка Калиласка и всё надеется, что голос скажет:
- Канцавая станцыя "Магiлёўская". Поезд далей не iдзе. Данута Казіміраўна Каліласка, пакiньце вагоны.
Немига
Студёною зимой, то есть весной, которая в здешних местах бывает ещё студёней, чем зима, месяца марта в 3-й день в год 6575…
Ага, фантастика, думаете? Надеетесь, что я вам про будущее напишу, про ядерную зиму и всё такое? А нет, это я вам по старому стилю сказал. А по-новому тот год будет 1067 от рождества Христова. Так что, сами видите, рассказ про минулое. Но тогда тоже интересно было, не менее забавно, чем в будущем и настоящем. Люди по земле ходили, друг друга убивали, города сжигали - всё, как и теперь. Вот, например, взять хоть Всеслава, тот, что сын Брячислава. Сидел себе Всеслав во своём Полоцке, княжил, так сказать. Но что-то не сиделось ему в этом Полоцке. Скучно, может, стало княжить, или от зимы хандра какая напала - этого мы не знаем, но вот только взял Всеслав, поднял свою полоцкую рать и пошёл занял Новгород. Людей, наверняка, угробил при этом тучу, но развлёкся зато: активной геополитикой позанимался.
А в это время в Киеве княжили Ярославичи: Изяслав, Святослав и Всеволод. Те тоже были не прочь геополитикой побаловаться, ну и, собрав воинов, пошли пару городов разорить. Идут себе идут, день идут, два, неделю. А мороз сильный, задубели князья. Вдруг смотрят - город на реке стоит. "Так-так-так, где наши карты, братья? Ага, река Менига по-нашему зовётся, значится город - Менизск, отлично. Давайте-ка его разорим". А жители тем временем, не будь дураки, затворились в городе. Фу, думают, пронесло. Но не тут-то было: братья всё равно город взяли, перебили всех мужей, а жён и детей захватили в плен. Ну и, значит, в Киев драпать поскорей. Тут мы и добрались до того момента, с которого история начиналась. Словом, месяца марта в 3-й день выходят братья Ярославичи из города к реке, которую они называют Менига; глядь - что такое? Стоит Всеслав на другом берегу, да не один, а с ратью своей.
- Ты откудова стоишь тут на Мениге у города, стало быть, Менизска? Ведь ты ж в Новгороде должон быть?
- Никому я ничего не должон. Скучаю я на одном месте сидючи. Кстати, как вы это город назвали? Река-то зовётся Немига, а город Немизск. Что-то вы перепутали.
- Ничего мы не путали, гляди, вот карты, вот тебе кириллицей написано: Менига, ну и город, соответственно, Менизск.
- Ишь вы, какие собачьи слова говорите. Сказано вам: река Немига, город Немизск, засуньте вы свои карты пониже кольчуги.
- Это как это пониже кольчуги?
- А вот так это!
Ну, поссорились князья, с кем не бывает. Из-за названия города повздорили. И был снег велик, и пошли друг на друга князья. И была сеча жестокая, и многие пали в ней, и одолели Изяслав, Святослав, Всеволод, Всеслав же бежал. Оттуда и помнит человечество название Менизск. То есть, конечно, оно уже не помнит, что Менизск, потому как сложно было выговорить это название в самом городе, который по настоящему назывался, что уж греха таить, Немизск. А потому люди стали потихоньку переделывать новое название. Сначала город стал Менезск, потом Менеск, следом и вовсе Менск, а теперь и совсем до Минска упростили.
Ну а что Всеслав-то? Он после поражения вообще вне себя был. "Я буду не я, - говорит, - если историческую справедливость не восстановлю". И подсылал он в Менизск шпионов, которые переучивали население называть реку не Менигой, а Немигой. Без малого тысячу лет с тех пор люди спорили о названии реки, пока один умный человек, наш современник, не догадался закопать её под землю: нет реки - нет названия, нет споров.
Но, честно говоря, не такое уж это место - Немига - где бы люди не спорили. Спорили тут постоянно, ежегодно и ежедневно. Такая уж тут зона - геопатогенная. Вот, например, в конце XX века известен любопытный спор. Строили тогда уже вторую линию Минского метрополитена, произвели раскопки на месте давней битвы Всеслава с Ярославичами, скелетики все перезахоронили, мечи в музей краеведческий отдали. Короче, место для будущей станции расчистили и выкопали яму. Приходят в яму два чиновника. Один, кстати сказать, родился в Полоцке, а второй в Киеве, но жили они оба в Минске и входили в одну комиссию по выбору названий для станций метро.
Вот Кондрат Карлович, который из Киева и говорит: