День рождения
Обычно я сплю долго, и мой возраст мне в этом не помеха. Но сегодня была какая-то странная ночь: не спалось. Повернусь на правый бок - заснуть не могу, перекручусь на левый - не спится, на спину лягу - спину ломит, на живот перевернусь - что-то внутри булькать начинает. Встану, похожу по комнате, вроде спать хочется. Снова лягу - снова не спится. Короче, всё как Марс Марсович про себя рассказывал. Тогда я решил позвонить ему, поинтересоваться, как его дела.
- Доброй ночи, уважаемый Марс Марсович, как ваши дела?
- Вы что, с ума сошли, любезный Боб Иванович?! Вы знаете, который час?
- Около двух.
- Вы жуткий человек, я впервые за долгие годы заснул, а вы меня разбудили, будьте вы прокляты, - и повесил трубку.
Я не расстроился. Если расстраиваться из-за каждого оскорбления Марс Марсовича, то можно превратиться в пессимистического старца, а я этого не хочу. Я встал, застелил кровать и пошёл на кухню пить чай. Только я поставил чайник, как зазвонил телефон. Это был Марс Марсович:
- Это вы, Боб Иванович, будьте вы прокляты?
- Я, Марс Марсович.
- Вы не забыли, что у моего внука Марсика день рождения?
- За кого вы меня принимаете? Мы с моим внуком Бобиком уже и подарок вашему Марсику присмотрели, - ответил я.
- Спасибо, спасибо, будьте вы прокляты. Слушайте, я чего подумал, у нас в доме жуткий бардак, давайте мы день рождения у вас отметим.
- Странно, - говорю. Потом помолчал и опять говорю:
- Странно, - а больше ничего и сказать не могу.
- Чего тут странного? Войдите в моё положение, любезный Боб Иванович: не могу же я гостей в бардаке принимать! Вот и отметим у вас, я уже всё спланировал. Сначала я к вам зайду и мы выпьем по рюмочке, чтоб не перед детьми, потом накроем на стол, потом посмотрим телевизор, а там уж вы и сами не заметите, как придут гости.
- А гости кто? - спрашиваю.
- Ну там, Шпилька и Шпунька. Всё, вроде.
- Послушайте, Марс Марсович, а вы не боитесь, что эти девочки наших внуков могут научить чему-нибудь нехорошему? Например, играть в "Крокодила", пить абсент, а потом раздеваться и бегать голыми по квартире?
- Не забивайте себе голову всякой ерундой, Боб Иванович: быть пессимистом у вас не получается. К тому же я Марсику на день рождения такое подарю, что не позволит ему думать о подобной чуши.
- Птичку?
- Какую птичку? Вы б ещё сказали собачку, честное слово. Я подарю своему Марсику национальный флаг!
Запахло гарью. Я понял, что выкипел чайник.
- Будьте вы прокляты, Марс Марсович, я из-за вас чайник сжёг!
Что я прочёл на лице у Боба Ивановича
Я не пессимист, я - реалист. Если кому-то нравится считать меня скучным ворчливым стариком - что ж, не буду их переубеждать. Замечу лишь, что это всё от людской ограниченности и от желания навесить на всё ярлыки.
Когда идёт дождь, я так и говорю, что идёт дождь. Когда жизнь нелепа и грустна, я прибегаю к метафорам, которые выходят такими же грустными, как жизнь. А про птичку в клетке - это Боб Иванович выдумал. Всё ему хихоньки да хахоньки.
Впрочем, верить дешёвому оптимизму Боба Ивановича всё равно что верить в то, что дерьмо снится к деньгам. Помню, был такой случай. Захожу к Бобу Ивановичу, чтоб вытащить его на нашу ежедневную прогулку, а он сидит с кислой миной. Ну, с такой, что можно подойти сзади, плюнуть ему на лысину, а он ничего не заметит и продолжит глубокомысленно смотреть вперёд.
Я тогда беру и хлопаю дважды в ладоши - Боб Иванович не слышит. Тогда я топаю ногами - Боб Иванович в раздумье. Пришлось подойти и сказать:
- Здравствуйте, любезный Боб Иванович, это я - Марс Марсович, пришёл, чтоб пойти с вами погулять!
Тут Боб Иванович сразу же надел свою маску веселия и благодушия.
- Добрейший, добрейший денёк, дорогой Марс Марсович, пойдёмте на променад.
- Ну уж, фигушки, Боб Иванович, для начала вы мне объясните, о чем это вы таком думали, что не слышали, как я хлопал и топал.
- Ах, это... Да я думал о том, что жизнь чудесна, прекрасна и умилительна. Как же хорошо, что мы с вами живём!
- Не лгите, любезный, я на вашем лице всё прочёл.
Боб Иванович тогда стушевался и тихонько так говорит мне:
- Марс Марсович, дорогой, обещайте мне, что никому об этом не расскажете. Не хочу, чтоб меня воспринимали иначе как оптимистического старца.
- Ладно, тайну вашу схороню. Только думаю, что догадливый читатель и сам уже понял, что у вас на лице было написано.
- Ах, что же делать? А давайте мы сделаем так, будто это вы с кислой миной сидели, а не я, тогда никто ничего не заподозрит.
- Побойтесь бога, Боб Иванович, - говорю ему я. - Надо же уметь признать в себе хоть каплю пессимизма.
- Ну ладно, только каплю: признаю.
- Вот и хорошо, а теперь пойдёмте протрясёмся, любезный Боб Иванович.
- Дорогой Марс Марсович!
И мы, рассмеявшись, отправились на променад.
Голубчики
Боб Иванович и Марс Марсович были закадычными друзьями. Их тянуло друг к другу, несмотря на их разные темпераменты, а, может, и благодаря этому. Вот однажды Марс Марсович покумекал над таким положением вещей и пришёл к Бобу Ивановичу.
- Белеет парус одинокий в тумане моря голубом, - говорит Марс Марсович.
- Это вы о чём? - спрашивает Боб Иванович.
- Помните ли, любезный Боб Иванович, как нас одна старая истеричка гомиками обозвала?
- Ах, это было ужасно, до сих пор не могу забыть, дорогой Марс Марсович, - при воспоминании о Люсе Кандауровой у Боба Ивановича увлажнились глаза.
- Так я вот что подумал: а, может, это и не так плохо - быть гомами? Посудите сами: вы живёте один, я живу один - почему бы нам не съехаться и не попробовать жить вдвоём? Представляете, как было бы замечательно?
- Что вы такое мелете, Марс Марсович! Вы хоть представляете, какие обязательства на нас накладывает голубое сожительство? Да нас же люди будут дразнить: голубой, голубой не хотим дружить с тобой!
- Я вас не узнаю, Боб Иванович, где же ваш оптимизм?
- А ещё люди скажут: голубое ухо, голубое брюхо, голубой чубчик…
- Как дела голубчик! - радостно закончил Марс Марсович. - Я всегда мечтал, чтоб меня голубчиком называли.
- Ох, Марс Марсович, сразу видно, что вас в детстве недолюбили. Хорошо, съедемся на неделю, но жить будем в разных комнатах, и, чур, спать ко мне не проситься.
- Ура, ура, Боб Иванович, вы делаете меня счастливейшим человеком, я даже на миг забыл, что я пессимистический старец. Спасибо вам!
И Марс Марсович потрюхал за вещами.
Бомж
Я - бомж. Я серый минский бомж. Я плохо пахнущий бомж серого города Минска. Я живу в вашем подъезде. Раньше я часто менял подъезды, но людям не нравилось, что я там живу, и они начали ставить домофоны. За какой-то год в районе остался всего лишь один открытый подъезд - это ваш. Теперь я живу в нём.
В подъезде нету холодильника, поэтому я собираю свою еду в пакет, а пакет кладу на козырёк за окно. Так моя еда не портится. В подъезде нет туалета, но это не страшно, потому что туалет для меня под каждым кустом. Лишь изредка, особо холодными ночами, когда у меня несваренье желудка, приходится пользоваться лестничной клеткой вместо уборной. Тогда у вас наступает желание поставить домофон. Не торопитесь, не надо: всего лишь через месяц запах выветрится безо всяких домофонов.
Ещё я люблю покурить. Но так как своих сигарет у меня нет, я собираю бычки, вытряхиваю из них остатки табака и сворачиваю из него самокрутки. В подъезде нет мусорки, поэтому бумажки я складываю возле ступенек на втором пролёте.
Иногда я ворую ваши лампочки и меняю их на еду, но прибегаю к этому лишь в крайних случаях.
- Пожалуйста, не гоните меня из подъезда, мне больше некуда идти, - закончил Бомж.
- Ну что, Марс Марсович, не будем жаловаться на него в милицию?
- Да, Боб Иванович, его жизнь не из легких, но и мы ведь страдаем - от него смердит, и смрад этот проникает за двери наших квартир.
- Марс Марсович, вы же живете в другом доме, а у меня гостите всего лишь неделю.
- Ах, и правда, любезный Боб Иванович. Что ж, пусть тогда живет этот мизерабль.
- Спасибо вам, голубчики, - застенчиво сказал Бомж.
На улицах нашего города живут отвергнутые обществом люди. Граждане, будьте человечны, не устанавливайте домофоны - дайте бомжам последний шанс.