Иногда во мне – кабинетном черве загоралось неистовое желание сильных чувств и эмоций, острых ощущений, злость на тусклую, нормированную и стерилизованную жизнь, дикая потребность разнести что-нибудь на куски, – офис, например, или себя самого, совершить какую-нибудь сумасшедшую глупость, дать по башке генеральному директору, совратить его наглую секретаршу, пнуть под зад неповоротливого начальника правового отдела, часами пропадающего на перекурах и перетирающего там свежие офисные сплетни, или свернуть шею нескольким нудным проверяющим из министерства. Ведь именно такой образ жизни, который вёл весь наш офис, я ненавидел – это сытое довольство в кресле какого-нибудь, пусть не большого, но начальника, это равнодушие к тем, кто ниже рангом, а к более успешным – зависть, сплетни и интриги; кумовство и процветание всего серого и посредственного. Впрочем, так обстояло дело во всей стране. И я чувствовал, как это наше офисное гнилое болото с годами всё глубже засасывает меня, и понимал, что скоро совсем не буду иметь сил, чтобы сопротивляться. И вот сейчас, глядя на то, как руки директора обнимают талию Веры Орловой, я чувствовал, как в моей груди снова разгорается погасшая было бунтарская искорка.
А Вера, медленно кружась под музыку, подарила мне улыбку, и я постарался успокоиться – она помнит обо мне! Стараясь выглядеть достойно, я стал смотреть по сторонам ничего не выражающим взглядом. Но моё внимание вскоре вернулось к имениннице. Вера Сергеевна выгодно выделялась среди гостей, мне нравилось на неё смотреть, и я с налётом смелого нахальства в глазах стал воображать, что скрывает её вечерний наряд. Под обтягивающей материей длинного красного платья угадывалась форма высокой груди, подтянутого упругого живота, грациозной талии, женственного овала бёдер и стройных сильных ног. Я любовался ей, и внутри меня горел огонь – я хотел эту женщину! Я испытывал к ней мощнейшую тягу! Я желал её всю – и сильную, и слабую, с улыбкой и слезами, строгую и послушную, с эмоциями и капризами, которые выполнял бы с огромным удовольствием! Я хотел чувствовать её, понимать, быть с ней. И знал, что хочу невозможного.
Директор перехватил мой откровенный взор, и я вдруг ощутил, как от моей головы отхлынула волна той бесшабашной удали, что захватила меня несколько минут назад. Мои смелые мысли вновь потеряли свободу. Как хмурое утро после разгульной пьяной ночи, пришло тяжкое отрезвление с осознанием, что я смешон в своём нахальстве, в своих чувствах и желании обладать той, которая не предназначена для меня.
Под гипнотизирующим взглядом директора я поднялся из-за стола. Ушёл по-английски, не попрощавшись ни с кем.
Когда ехал домой в такси, думал о несправедливости жизни и проклинал себя за то, что поддался искушению и пошёл на этот вечер. Как страшно любить женщину и быть бедным! Что должен делать человек, не получающий того, что хочет? Или когда всё в жизни идёт не так? Сопротивляться? Бороться? Принимать? Или разом покончить со всем? Я не знал, что мне нужно делать!
Дома, уложив маму спать, я как обычно сел за рабочий стол и включил компьютер. Но сегодня строчки не ложились на электронный лист. Я сидел и вглядывался в изображение на мониторе, то приближая, то уменьшая его. Время шло, а я всё смотрел на фотографию молодой красивой женщины. Я не искал ответа на вопрос, почему мне так хочется смотреть на эти глаза, на эти губы, на её улыбку. Смотрел и всё. Сегодня был день её рождения. На вечере она выглядела счастливой и, казалось, была рада моему приходу. Но кто я для неё? И какой подарок, кроме скромной суммы денег, я мог бы сделать ей?
Неожиданно возникшая в голове смелая мысль заставила войти в Интернет. Набрав имя и фамилию Орловой, я увидел её фотографию на страницах сайта "Одноклассники". В данную минуту она на своей странице принимала поздравления с Днём рождения. Наскоро поместив первую попавшую на глаза фотографию какого-то "мэна" из Интернета и представившись именем "Алексей", я написал: "Жизнь перевернула ещё один лист в книге Судеб. Не стоит печалиться, возможно, на следующей странице написано слово "СЧАСТЬЕ". С Днём рождения, Вера!".
Прочитав написанное, я с трепетом в груди отправил послание на адрес Орловой.
Она ответила почти сразу: "Спасибо. Мне очень приятно".
Испытав чувство восторга, я тут же написал: "Нашёл вас на страницах Интернета. Вы очень похожи на девушку, которую я любил когда-то давно. Давайте дружить?".
Она не заставила долго ждать: "Общаясь со мной, вы будете думать, что говорите с ней. А это как употреблять суррогат!!! Я – не она!"
Что ж, понятно до простоты. Появившаяся надежда на хотя бы малую откровенность с её стороны придала мне уверенности. Для начала и это было не плохо.
Чуть подумав, я написал: "Вы, конечно же, правы. Но я не болен ею. Так, ностальгия. И я не всегда такой скучный.
Давайте станем друзьями хотя бы по переписке, и обещаю ещё приятно удивить вас".
Она ответила через час, когда стрелки на часах показывали начало первого ночи: "Давайте".
Отправив запрос на "дружбу" по адресу Орловой, я закрыл Интернет. Мне очень хотелось верить, что хоть на шаг, но я смогу таким образом приблизиться к Вере Сергеевне, – возможно, что-то узнаю о ней самой, о её личной жизни, возможно, пусть хоть в письмах, но мы сможем подружиться. И тогда я признаюсь ей во всём. И она поймёт. Должна понять.
Ночью я долго не мог заснуть, терзаемый борьбой эмоций, чувств и разума. Образ Веры, её глаза стояли передо мной, укоряя за поспешное бегство из ресторана.
Да, я сдался. Не струсил, нет… сдался. Но я никого не предавал. Только себя. И свои мечты…
И я лгал себе – я ведь догадывался, почему оказался на Дне рождения Орловой. Очень ясно в памяти всплыло происшествие из прошлой осени. Наша встреча была случайной. В субботу последней недели октября меня пригласил в гости Колька Подружный. Его жена с детьми уехала на выходные к тёще, и Николай собрал троих друзей, чтобы посмотреть по телевизору футбол и попить пивка в приятной компании. Пиво принёс я, второй наш кореш – Мишка Дергунов – обеспечил стол вяленой рыбой. Колька предоставил помещение и всё остальное. Учитывая стеснённое положение со временем и с деньгами, я в последнее время редко позволял себе подобные вылазки. Но как не посидеть хоть иногда с хорошими друзьями и с пивом перед телевизором?
Вечером, когда сумерки накрывали город, я, уже будучи, конечно, навеселе, но не более того, возвращался домой. Стоя на тротуаре и пытаясь поймать такси, я увидел, как на другой стороне улицы в проходной арке дома двое крепких молодых мужчин грубо пристают к женщине. В другой ситуации я подумал бы о том, что спешу домой и вообще – не стоит связываться с подонками в тёмной подворотне, но сейчас мой мозг находился в лёгком алкогольном подпитии, а с детства я рос драчуном и не отпускал обидчиков просто так, тем более, когда дело касалось чести женщины. Легко перемахнув через невысокую ограду, я перебежал дорогу и без предупреждения одним ударом в голову уложил на землю первого негодяя. Второй, оттолкнув свою жертву, развернулся ко мне всем телом. Я увидел, что передо мной крепкий кавказец. Соперник был на голову выше меня, заметно крупнее и уж наверняка сильнее физически. Вместо того чтобы отскочить подальше и не дать ему достать меня, я остановился как вкопанный, позабыв об опасности – в испуганной женщине я узнал Веру Сергеевну Орлову. Я стоял и смотрел на неё, не веря своим глазам.
Кавказец быстро оправился от неожиданности и нанёс сильный удар в лицо. Мощный кулак прошёл по щеке и скуле вскользь, я среагировал поздно и, хотя всё-таки успел увидеть удар, чтобы чуть отвести голову, но всё-таки отлетел к стене дома с засверкавшими звёздочками в глазах. Понимая, что лежать нельзя, я, ещё не совсем придя в себя, вскочил на ноги и перебежал за спину противника. Пока кавказец разворачивался, я успел нанести серию хлёстких ударов в голову. Побагровевшее лицо противника приобрело зверское выражение. Его мощные кулаки рассекали воздух. Я быстро двигался по неровному асфальту, стараясь не пропустить ни один удар, иначе не миновать бы перелома челюсти или сотрясения мозга. Шаг влево, шаг вправо, нырок под его руку и мои резкие хлёсткие удары, удары… я следовал известному правилу боксёров, уступающих в весе противнику, – порхать, как бабочка, жалить, как оса. В какой-то миг я оказался прижатым спиной к стене и, не видя другого выхода, врезал сопернику ногой по коленной чашечке. Это был очень эффективный приём в любой драке, позволяющий лишить врага главного козыря – подвижности. Кавказец взвыл и навалился на меня всем телом. Я ожидал, что сейчас последует его страшный удар. Но в юности мне часто приходилось участвовать в уличных драках. Я резко вмазал противнику в пах коленом и навстречу его по-бычьи опущенной голове послал мощный крюк снизу кулаком правой руки, вложив в него всю силу плеча. Казалось, арка содрогнулась от падения грузного тела.
В этот момент поднялся с земли другой противник. Не раздумывая, я нанёс ему удар локтем прямо в голову, снова сбив с ног. Не теряя ни секунды, подскочил к пытающемуся подняться на ноги крепкому кавказцу и пнул ногой в лицо. Противник, издав короткий стон, перевернулся и тяжело упал на спину. Вся моя ярость была нацелена на него – этого здоровенного подонка, и я собирался добить его.
– Не надо, – это сказала Орлова, до сих пор молча наблюдавшая за происходящим. Она слегка коснулась моего локтя и, глядя прямо в глаза, чуть слышно повторила: – Не надо. Пойдём отсюда.
Мы прошли два квартала и оказались в каком-то кафе. Только здесь я смог окончательно успокоиться и прийти в себя.