Калки отвел со лба золотистые пряди. Да, меня влекло к нему. Но даже в тот самый прекрасный миг совокупления, когда мое тело дрожало в экстазе так, словно я хотела как следует чихнуть (о Вейс, что ты сделал с моим словарем?), я думала не о влажной, гладкой, белой коже рук, державших меня в объятиях, но о Лакшми, регулярно получавшей то, что получила я. На мгновение я почувствовала себя Лакшми. И была счастлива.
- Ты не веришь в меня. - Калки говорил скорее с грустью, чем с досадой.
- Нет. - Лучше быть честной.
- Ничего, поверишь. В свое время.
- А как же Лакшми? - Вопрос был чудовищно глупым. С женщинами такое случается. Во время лунного затмения. Предвестника великого бедствия. Я не была влюблена. Но он мог быть влюблен. Я пишу чушь. Калки хотел секса. И я тоже. Думаю, в этом сказывалось влияние Гималаев. Я была чувствительна. Ощущала жар. А он был в своей стихии. Как большинство мужчин большую часть времени. Во всяком случае, так они думают. Что, впрочем, одно и то же. Я ненавидела Д. Г. Лоуренса, пока не прочитала Кейт Миллетт.
- Лакшми - моя жена навсегда. - Даже Г. В. Вейс не смог бы придумать героя, способного произнести такую тираду. Впрочем, в усталых фразах Калки было не слишком много чувства. - На вечные времена. - Калки подчеркивал буквальность этого выражения… подразумевая, что он бог. В чем я в тот холодный солнечный день, находясь вблизи предполагаемого истока реки Ганг, уверена не была.
- Не знаю, почему я заговорила о ней. Извини.
- Кого ты любишь больше, мужчин или женщин? - Все мужчины хотят это знать, уверенные в том, что я предпочитаю их.
- Женщин, - наполовину солгав, ответила я. - Но случай случаю рознь. До сих пор я не занималась сексом с богом. - Я дразнила его. Он отнесся к этому спокойно. Взявшись за руки, мы вышли из машины и направились к фаллосу Шивы. Проходя мимо темного сверкающего камня, Калки что-то пробормотал.
- Что ты сказал?
Калки усмехнулся.
- Я говорил сам с собой. Точнее, с одним из моих "я". Ты уже готова к Концу?
Я остановилась. Прямо перед нами стоял храм Будды. Я обратила внимание на то, что красные и золотые знамена трепал северо-восточный ветер. Сила привычки. У меня есть внутренний барометр. Который позволяет достаточно точно предсказывать погоду.
- Нет, - сказала я. - Хочу продолжаться.
- Всё и продолжится. Но в другой форме.
- Мне бы хотелось как можно дольше оставаться в этой форме.
- Возможно, так и случится.
- Лакшми сказала, что выживут немногие. Это правда?
Калки кивнул. Он редко смотрел на меня, когда говорил.
- Можно хотя бы намекнуть, как ты собираешься покончить с… этим циклом?
- Разве ты не видишь знаков? - Он не ответил мне прямо. - Воздух отравлен. Вода отравлена. И люди…
- Количество людей увеличивается в геометрической прогрессии, а производство сельскохозяйственной продукции - в арифметической, только и всего. В моей книге "За гранью материнства" этому посвящена целая глава.
- Следовательно, ты понимаешь, что человеческая раса находится в своей заключительной фазе. Поэтому я и пришел очистить ее, как было предсказано пророками.
- То есть уничтожить?
- Век Кали - век железа. Век железа - век правления зла. Он кончится, когда я воссяду на белого коня - что, между нами говоря, нонсенс, потому что я до смерти боюсь лошадей.
Мы немного посмеялись над этим. Ни над чем другим смеяться не приходилось.
- Бог должен уметь ездить на лошади и вообще уметь делать все, что ему понадобится.
- Но в данный момент бог представляет собой нечто составное. Я ношу облик Дж. Дж. Келли. Я ограничен его телом. Кстати, как оно тебе?
- Понравилось, - искренне ответила я.
- А его телу понравилось твое. - Калки улыбнулся. - Но он не сказал бы этого ни одной женщине.
По дороге в ашрам мы вернулись к своим прежним ролям интервьюера и скрытной знаменитости. Я спросила его о докторе Ашоке.
- У доктора Ашока много ролей. И он играет их с увлечением.
- Он из ЦРУ?
- Если он играет эту роль. - Это не было ответом.
- А Джейсон Макклауд?
- Нарк. - А это уже ответ.
- Ты имеешь дело с наркотиками?
- А что будет, если я скажу "да"?
- Не знаю. Ты можешь доверять мне. Особенно сейчас, когда я служу тебе.
- Но ты еще работаешь на Моргана Дэвиса и "Нейшнл сан".
- Я знаю, когда ты собираешься покончить с миром. Третьего апреля.
Калки это не понравилось.
- Лакшми сказала?
- Она хотела повлиять на меня. Показать, как мало осталось времени.
- Ты опубликуешь эту дату?
- Нет. А ты расскажешь мне про торговлю наркотиками?
- Нет. Есть более важные вещи, которые тебе следует знать.
- Например?
- Лети в Новый Орлеан. Там ты встретишь одного из Пяти Совершенных Мастеров.
- Как?
- Он найдет тебя. Не волнуйся. Принимай вещи такими, какие они есть.
Вот и все. Интерлюдия под названием "Катманду" закончилась. Я спустилась с гор. Разлюбила Лакшми и Джеральдину. Перестала рыдать по ночам. Выкинула валиум. Да, на какое-то время я позволила себе распуститься. Но когда "Боинг-747" приземлился в Лос-Анджелесе, я снова стала собой.
Калки не был богом. Я была в этом уверена. Кроме того, я была уверена, что он занимается торговлей наркотиками. Мне предстояло обнаружить связь между наркосиндикатом и новой религией. Было ясно, что такая связь есть. Я не верила, что третьего апреля Калки покончит с человеческой расой, как бы желательно это ни было.
Во что же я беспечно верила в прошлом марте? Я думала, что Калки не в себе. Но в то же время верила, что он действительно считает, будто он способен сделать то, о чем говорит.
Странно одно: даже самое тщательное мытье не мешало мне ощущать запах его светлой кожи, исходивший от моего тела. Он сохранялся целую неделю. Стигматы? Я надеялась, что Арлен этого не заметит.
4
1
В день моего возвращения из Азии мы с Арлен два часа занимались любовью. Я снова стала собой, хоть и слегка пошатывалась из-за разницы во времени. Я спустилась с гор.
Я никогда не понимала, почему мы с Арлен составили "дуэт", как выражались ведущие колонок сплетен. Арлен не интересовалась авиацией. Я не любила шоу-бизнес. Арлен за всю жизнь не прочитала ни одной книги, а я читала и читаю. По возрасту она годилась мне в матери. Что ж, на некоторые вопросы можно ответить, как только они отзвучали. Моя христианско-сайентологическая мать была чудовищем. Приведу строчку из своего бортового журнала. Это цитата из "Рыжика" Жюля Ренара: "Нет ничего тяжелее, чем смотреть в лицо матери, которую ты не любишь, а только жалеешь". Но я жалела не мать, а себя, ее единственного ребенка. Я сбежала в книги, полеты, технику, французскую литературу. Я не шла, а… неслась в школу. Делала все, чтобы уйти из дома.
В один прекрасный день, когда мне исполнилось двадцать пять лет, миссис Гехт тщательно убрала квартиру с двумя спальнями в Санта-Ане, купленную после смерти моего отца. Потом налила чашку чая и села в кресло напротив сломанного телевизора. С минуты на минуту должен был прийти мастер. За эту минуту она разложила на коленях газету, надела на голову целлофановый пакет и задохнулась.
Телевизионный мастер запоздал и обнаружил миссис Гехт только вечером. Заголовок газеты, лежавшей на ее коленях, гласил: "ТЕДДИ ОТТИНГЕР ВЫИГРЫВАЕТ МЕЖДУНАРОДНУЮ ПРЕМИЮ ХАРМОНА". Я убила ее. Ее убил мой успех. Сомневаться не приходится, она была ревнивой женщиной. Однажды во время бриджа она пыталась задушить своего партнера. У нее почти не было подруг.
Вскоре после смерти моей матери (в которую она не верила, а я верила) меня стало тянуть к немолодым женщинам. Эрл-младший ни о чем не догадывался. Впрочем, как и я сама. Я долго не понимала, почему мне так нравится бывать в компании Хильды Барфилд или Рене Дюбилье. Именно Хильда в конце концов соблазнила меня. Я никогда не жалела об этом. После выхода в свет книги "За гранью материнства" мы с Арлен жили вместе открыто. "Суррогатная" мать? А почему бы и нет? В конце концов, это именно она оплачивала счета.
- Надеюсь, ты сказала Майку Уоллесу, что я считаю его душкой. - Арлен сморщила нос, как когда изображала недовольство в своем знаменитом рекламном клипе с пылесосом до того, как ей приносили кофе "Джедда". Как ни странно, ее манера разговаривать никогда не выводила меня из себя.
- Я вообще не разговаривала с ним. Шоу уже показывали или нет?
- Ты же знаешь, мой ангел, я никогда не слежу за этим.