В десятом классе моему повзрослевшему младшему сыну Сергею позволялось гулять до десяти часов вечера. А ему, конечно же, хотелось приходить домой значительно позже. Парень он у меня исключительно общительный, как говорится, душа всякой компании. Ему хотелось "потусоваться" со своими сверстниками. Родился он у меня в год Петуха по китайскому гороскопу, и характер имел соответствующий. Я за него очень боялась. Чтобы, не дай Бог, не травмировали в какой-нибудь драке. Молодые ребята, кровь – то – горячая. Да и улица, на которой мы живем, самая последняя в поселке. Дальше только – поля. Дом тоже предпоследний. На окраине, то есть живем. На улице фонарей не было, сплошная темень. Да еще и собаки стаями бегают. Конечно, страшно за ребенка.
Сергей такому распорядку не особо-то и противился. В десять, – так в десять. У него такой характер, что он не будет доказывать свою правоту с пеной у рта. Он послушает, мило улыбнется, и, когда ты думаешь, что он согласился с тобой, поступит по-своему. Мы с ним очень редко конфликтовали, – он, ведь, не сопротивлялся.
Есть люди, так называемые, "жаворонки". Это те, которым просто необходимо ложиться пораньше спать, но, зато, они могут встать очень рано, – ни свет, ни заря, как говорится. К таким людям относимся и мы с мужем. Смотреть вечерние телепередачи у нас с ним не получается. Только – вечерние новости, и потом сразу – спать. А Сергей принадлежит к другой группе "пернатых". Он у нас классическая "сова". Может читать или смотреть телевизор до двух ночи, а то и позже. Но встать рано утром ему очень тяжело.
А тут смотрю, что-то моя "сова" стала "жаворонеть". То он хочет пораньше лечь спать, то у него болит голова и, поэтому он идет в свою комнату, полежать в тишине. Странные стали твориться вещи. Но я человек доверчивый и наивный. Мои уши могут выдержать очень большое количество "лапши". Кому же доверять, как не собственному сыну?
Дом у нас большой. У каждого сына – своя собственная комната, в которую мы заходим, предварительно постучавшись. Так что Сергей знал, что если он пошел спать, то его никто не потревожит. Опять пожаловавшись на головную боль, пошел мой мальчик в свою комнату вздремнуть. Мы с мужем, как всегда, посмотрев новости, тоже пошли укладываться. Ночью нас разбудили какие-то шаги во дворе. Потом послышался шум на крыше перед Сережиной комнатой. "Бандиты!"– мелькнула страшная мысль. Похолодев от страха, стремглав бросилась я спасать моего сыночка.
Дело в том, что с крыши сарая, вплотную примыкающего к комнате старшего сына, Славика, легко можно залезть в дом по лестнице. Комната эта пустовала, так как, Слава учился в Одессе в институте, и жил в общежитии, приезжая только на выходные. Летела я, не чуя своих ног, в комнату сына, над которым, как мне казалось, нависла страшная угроза. Вихрем, влетев в комнату, сразу же ощупала кровать, и, найдя спящего там мальчика, несколько успокоилась. Встав у окна, стала всматриваться в ночь, пытаясь что-то рассмотреть. Не появится ли кто-то там кто-то чужой и страшный. Ярко светила луна. Мой силуэт четко просматривался на фоне окна.
Вдруг, резко распахнулась дверь, в комнату протиснулся муж. В руке у него блеснуло сталью помповое ружье. Представив со стороны, как же я выгляжу на фоне окна, и что по этому поводу может подумать муж, я быстро прошелестела: "Это я". "Фу! – раздалось в ответ, – обозначаться надо! Чуть не пальнул". Мне стало как-то не по себе. Осмотрели мы комнату старшего сына, и ничего там не обнаружили. К тому моменту подал голос Сергей: "А что здесь происходит?" Мы обрисовали ситуацию. Побыв еще немного с сыном, дождались, пока он заснул, и пошли к себе. Взяв с собой, кроме ружья еще и мощный фонарик, муж обошел весь двор. Все было тихо. Только собаки удивленно таращились на него. Мол, и чего ему не спится? Заснуть мы так и не смогли.
На рассвете я потихоньку пробралась мимо спящего Сергея в комнату Славика, чтобы еще раз в утреннем свете рассмотреть окно. Я тут же увидела, что окно ночью открывали. Мне это сделать было легко, так как, только днем предыдущего дня, пока Сергей был в школе, я протыкала все щели в окне ватой. Потом сверху налепила смоченные в молоке полоски белой материи, чтобы сквозняков не было. Ведь надвигались морозы. Полоски материи были сорваны. Поскольку ночью комнату проверялась, и там никто посторонний не был обнаружен, я сделала выводы: если в дом никто не залезал, то, очевидно, кто-то из дома вылезал. Догадка молнией пронзила меня. Все сразу встало на свои места: постоянные вечерние головные боли, а также, не свойственная ему, сонливость в такую пору, – все стало объяснимым. Опять тихонько прошмыгнув мимо Сергея, отправилась я ставить в известность мужа.
Посмеявшись, решили мы "расколоть" нашего хитромудрого парня. Как только он проснулся, зашли к нему, рассказали об обнаруженном "вскрытии" окна и сказали, что, поскольку, было проникновение в жилище, – необходимо написать заявление в милицию. Пусть разбираются, кто это ломился к нам в дом. Глаза сына заметались. Мы с мужем еле сдерживались, чтобы не рассмеяться, таким понурым вдруг он стал. Шутка ли милицию вмешивать? "Не надо в милицию, – чуть слышно проговорил он, – это был я". "Спалился", – констатировал Сергей.
Спор
Тогда, в далекие семидесятые, я еще училась в школе. Был урок литературы, и мы писали изложение. То есть, были "скованы" рамками текста, прочитанного учителем. Все сосредоточенно работали. Вдруг, ко мне поворачивается мальчишка, что сидел впереди, и предлагает: "Давай поспорим, что ты в тексте обязательно напишешь "поет петух"?" Мне стало так смешно! Тема изложения была какой-то серьезной. Что-то патриотическое. При чем тут петух? Я, что, – ненормальная писать такую глупость ни с того, ни с сего? "Ну, давай поспорим", – говорю, совершенно уверенная в себе. А он сразу же взялся за дело. Окончательно развернулся ко мне, устроился поудобнее, и приступил к делу. Повторял эту дурацкую фразу, как попугай. Я посмеивалась и писала себе дальше. Писала, как мне казалось, очень внимательно. Каждое предложение проверяла на предмет орфографических и пунктуационных ошибок. Вот и звонок. Я все успела и в уверенности, что написала хорошо, сдала тетрадку. Мальчишка изложение, конечно, не писал. Ему было не до него. Занят был "бубняжом" про петуха. Но, поскольку, учился он плохо, лишняя двойка его не напрягала.
Через несколько дней учительница литературы принесла стопку проверенных тетрадей и начала разборку изложений. Объявила оценки. И вдруг говорит: "Когда я проверяла работу (и называет мою фамилию), то так ничего не поняла. Откуда появился петух, который поет? Причем здесь вообще петух?"
Класс хохотал, а я хлопала глазами, отказываясь верить услышанному. Да этого просто не может быть!! Я не верила! Громче всех смеялся тот самый мальчишка, что "долбил" эту фразу. А я таки не поверила, пока не взяла в руки свою тетрадь. А там синим по белому, в середине предложения, было написано моей рукой – "и поет петух". Я была потрясена. Даже не смеялась, хотя это было действительно смешно.
Вот так иногда случается… Спор я проиграла. И, конечно, купила проигранную шоколадку.
Спохватилась
Все мы знаем, что жизнь полосатая. Черная полоса чередуется с белой. Так было и у нас. Густо-черная полоса, в которую семья попала в 1988 году, где-то в марте следующего года как будто стала уже не такого радикально черного цвета. Она явно светлела. Слава Богу, все остались живы. Старший сын, по которому и был, в основном, нанесен удар, явно выздоравливал. Все, вроде бы, входило в свою колею. Но вот парадокс, – чем лучше становилось общее положение в нашей семье, тем хуже я себя чувствовала. Организованная, собранная, сдержанная в самые тяжелые моменты, – я "сдувалась" на глазах. Как воздушный шарик, из которого стравливают потихоньку воздух. Наверное, я израсходовала почти весь свой запас прочности. Сил моих становилось с каждым днем все меньше и меньше. На меня наваливалась тяжелая депрессия. Она охватывала меня своими мерзкими щупальцами все плотнее. В душе моей разверзлась бездна. Ситуация обострялась тем, что муж мой вынужден был служить в другой стране. Надо было преодолеть много бюрократических проволочек, чтобы семья воссоединилась.
Внешне все было по – прежнему. Я все делала для восстановления здоровья моего старшенького, много времени уделяла младшему сыночку, компенсируя вынужденную временную невозможность общаться с ним из-за независящих от меня обстоятельств. Что-то делала, что-то говорила и даже смеялась иногда. Но все как бы автоматически. Как будто, вместо меня была пустая оболочка. Обычно искрящиеся мои глаза были пусты и тусклы. В голове крутилось и крутилось: "Не хочу жить".
Есть очень мудрые слова: "Желай осторожно, ибо твои желания могут исполниться". И я была УСЛЫШАНА. Мне пошли навстречу. И… пошло, поехало…