Следующей термометр протянула уже я, будучи совершенно уверенной, что уж со мной-то такого произойти точно не может! Врач, посмотрев показания градусника, воскликнула: "Девочки, да что же это с вами такое?". Мы смотрели на специалиста, не понимая о чем это она. "А у этой, так и вообще 38,2!". Я не верила своим ушам!!! Тут уже, не сдерживаясь, начала хихикать Неля: "Не смейся горох над бобами!!!" – только и смогла она еле выговорить. Мне было очень неудобно и перед подружкой и перед врачом.
Мы решительно были отправлены в коридор к поджидавшей нас Ане. Уже подходя к двери, мы разом оглянулись. На нас смотрели непонимающие глаза, оставшейся в одиночестве, Аллы: "Как? Я одна теперь осталась?" – как бы говорили они. Смотрели они на нас с явной укоризной, – мы ее подвели. Она осталась одна с предстоящей встречей со специальным шприцом. А, ведь, недаром говорят, что "на миру и смерть не страшна". Заглянув в кабинет спустя минут пять, мы увидели нашу Аллу уже обряженную в белый, видимо, стерильный балахон и белые же бахилы. Ее увели в соседнюю комнату, дверь которой располагалась прямо за стулом, принимавшего нас, врача. Очевидно, как раз там все и происходило. Нам с Нелей было стыдно, что мы так и не смогли осуществить благой порыв – помочь девочке из-за того, что были такими трусишками. Втроем: Аня, Неля и я ждали нашу героиню – Аллу. Алла вышла довольная, с улыбкой на лице и талончиком в руке, на, полагающийся донорам, бесплатный обед.
Должна все сказать, что за нами в этот же день вереницей потянулись жительницы нашего четвертого этажа, а на следующий день, соответственно, – третьего, потом, – второго и первого этажей.
К нашей общей печали спасти девочку все же не удалось…
Возвращение
Может быть, эта история и выглядит нереальной. Но это было. И было со мной в далеком детстве.
У нас пропал кот Шустрик. Его не было уже пару дней. Где мы только ни искали! Но, его нигде не было. Когда другие члены нашей семьи, уже потеряв надежду, перестали его искать, я не сдалась. В очередной раз, утром, проверяя все укромные уголки, я подошла к забору и, подтянувшись, заглянула в соседский двор. На всякий случай. И сразу увидела его. Неподвижное, вытянувшееся тельце лежало на ослепительно белом снегу. Стоял мороз. Я настолько быстро очутилась возле него, как будто какая – то сила перенесла меня, восьмилетнюю девочку, через довольно высокий забор.
Склонившись над Шустриком, я увидела остекленевшие любимые глаза, увидела, что под хвостом уже лежали экскременты. А сам он был очень твердый. Схватив его на руки, уже с большим трудом одолев забор, я запихнула его под пальто и бросилась домой в тепло. Расположив кота на теплых тряпках, я позвала бабушку. Она посмотрела на котика и горестно покачала головой: "Напрасно ты его принесла в дом, не живой он". Но я отчаянно верила, что котик оживет. Попросила водки для растирания бедного животного. Получив необходимое, начала растирать. Я делала это очень тщательно и слезы мои капали на мокрую шерстку. Время от времени подходила бабушка: "Не мучай себя и не рви мне сердце. Его уже не вернешь".
Но, я не сдавалась. Даже пипеткой влила ему в пастку немного водки. Не знаю, как долго это продолжалось. Тельце обмякло, из глаз ушел стеклянный блеск. Мне почудилось, что лапка его чуть дрогнула. "Показалось", – подумалось мне. Но, вот пошевелилась другая. С воплем я помчалась к бабушке: "Бабушка, он живой!!!", и потащила ее к печке. Не поверив мне, конечно, бабушка все же поддалась моему натиску. Присела возле кота, стала внимательно смотреть… И лапы дрогнули в очередной раз!
Бабушка от неожиданности отпрянула, побледнев. Кот явно подавал признаки жизни. Тут набежали мои сестры – всем хотелось видеть чудо. А Шустрик, тем временем, уверенно возвращался с того света: у него уже шевелились усы и уши. Спустя некоторое время, он зашевелился более активно. Короче, к вечеру он уже пил молоко. Как говорится – невероятно, но факт. Я не знаю, как это объяснить с медицинской точки зрения. Но чудо произошло. Может, и вправду, говорят, будто у котов не одна, а девять жизней?
Воплощение в реальности
Не все сны, которые мы видим, запоминаются. А картина из моего сна не желала исчезать, так и стояла перед, уже приоткрытыми после пробуждения, глазами. Яркая ядовито-розовая пластмассовая сумочка на столе и ряд фотографий с незнакомыми мне лицами на стене.
Прогнав, вместе с остатками сна и эту задержавшуюся картинку, я быстро стала собираться в школу. Тогда мне было всего восемь лет.
Через пару месяцев мой отец засобирался в Самарканд. Там жили его родители, которых он и решил проведать, да, и заодно, познакомить меня с бабушкой и дедушкой.
В школе были каникулы, так что никаких препятствий к поездке не было, и я с радостью стала собираться. Стали закупаться всевозможные подарки: кому шаль, кому ажурная сумочка, последний писк тогдашней моды, кому шарф. Никто из родственников не был забыт.
И вот уже тихонько постукивают колеса, отсчитывая километры. Не отлипая, стояла я у окна, глядя на проносившиеся дома, дороги, людей. Все мне было интересно. Ехали мы долго. Глубокой ночью я была разбужена, – надо было собираться. Поезд приближался к Самарканду. Вот уже замелькали предместья города. А в вагоне происходила какая-то непонятная суета. То и дело мимо купе пробегали озабоченные проводники. Нам удалось услышать слова "первый вагон" и "холера". Мы, по счастью, ехали в последнем вагоне. Надвигался вокзал, поезд стал притормаживать, пока, наконец, совсем не остановился. К нему стали подтягиваться солдаты и люди в белых халатах.
Дверь нашего вагона оказалась не запертой, ее пока никто не заблокировал. Мы потихонечку выскользнули из вагона. Поскольку свет вокзальных фонарей не доходил до конца состава, никто не заметил нашего бегства. Нам совсем не хотелось просидеть в карантине несколько недель, сдавая анализы. Заразиться мы не боялись, поскольку находились все время очень далеко от упомянутого вагона. Быстренько погрузившись в такси, мы "рванули" с вокзала. Приехали по нужному адресу и, поскольку, все еще стояла глубокая ночь, еле-еле докричались до родных. Познакомившись с бабушкой и дедушкой, я села на стул, ожидая, когда схлынет суматоха. И стала рассматривать комнату. Посредине ее стоял стол. На стенке висело множество фотографий. И тут на стол была поставлена розовая сумка с подарками. Что-то щелкнуло в моем сознании… Всплыла картина из сна. Все было на своих местах: стол, сумка, фотографии на стене. Это было так странно, что мне стало нехорошо. Я чуть не потеряла сознание. Так резко побелела, что взрослые сразу бросились ко мне с вопросами: "Тебе, что, плохо? Нашатырного спирта? Воды?".
Я отрицательно покачала головой. Ну, не рассказывать же про сон своим бабушке и дедушке, с которыми я познакомилась пару минут назад. Что они подумают о младшей дочке своего сына? Что у нее не все в порядке с головой? А сама долго еще не могла прийти в себя, не могла поверить, что сон превратился в реальность.
Вошли в положение…
В 1970 году я училась в Одесском политехническом институте. Иногородним давали общежитие. К ним относилась и я. Общежитие находилось близко от института. Это было удобно во всех отношениях: можно было подольше поспать, не надо было трястись в трамваях и троллейбусах. Комнаты в общежитии были рассчитаны на четверых. Мне крупно повезло. Соседками моими оказались очень добропорядочные, скромные и милые девочки, – мои одногруппницы. Аня, Алла, Нелли – стали мне как сестры. Мы так и ходили везде вчетвером – на лекции, в библиотеку, в столовую, – везде, короче. Где видели одну из нас, там же ищи и всех остальных. Жили мы очень дружно. Было много радости и веселья. Про нас так и говорили, что эти девочки из комнаты, откуда все время слышится смех. Все были оптимистками. Бывали, конечно, моменты уныния, как же без этого, но редко. Мы получали стипендию по 30 рублей и кое-какие деньги присылали нам родные.
Мне и Ане всегда присылали одинаково – по 10, иногда по 15 рублей в месяц. Мы решили, что удобнее нам с ней будет иметь общие деньги. Так у нас с ней и было все общее: деньги, одежда, полочка одна на двоих в шифоньере. Даже спали мы с ней какое-то время вместе на одной кровати. Я свою уступила "зайчику". "Зайчиками", так называли не имеющих право на проживание в общежитии. У нас это была девочка с нашей же группы, ждущая, к тому же, ребенка.
У нас с Анютой, как раз был тот редкий момент уныния. Оставались еще несколько дней до стипендии, а деньги кончились. Занять было не у кого, вокруг все такие же, как и мы, – без гроша в кармане. Стали мы укладываться спать. Легли и советуемся, что же предпринять, где достать деньги? Хотя бы пару рублей. Так ничего не придумав, заснули, решив, что утро вечера мудренее. Авось, что в голову путное и придет с утра пораньше.
Снится мне сон. Будто, собираясь одеть блузку, я подхожу к шифоньеру и начинаю перебирать нашу с Аней одежду в поисках этой самой блузки. И вдруг, поднимая очередную вещь (это была Анина юбка), я вижу… денежную купюру!!! Да еще какую!! Целых 10 рублей! Это было огромное богатство по тем временам для нас. Была я вне себя от радости! Все смотрела и смотрела на красноватую бумажку, – не могла глаз отвести.
Тут прозвенел будильник. Комната сразу начала оживать. Все зашевелились, заворочались. Мысли тоже просыпались… Первой проснулась мысль – "где взять деньги?". Сразу же ярко и отчетливо вспомнился сон. Он был такой яркий, что я, потолкав локтем Аню, попросила: "Аня, встань, посмотри между моей блузкой и твоей юбкой. Нет ли там чего?" И рассказала девочкам сон. Все развеселились. С раннего утра опять в нашей комнате звучал веселый смех. Больше всех смеялась Анюта. У нее от смеха текли слезы, но я так просила, что ей пришлось – таки встать, и начать рыться в шкафу.