Произнеся эту тираду, он сам поразился, как глубоко сидела в нем до сих пор не высказанная обида.
- Арни, мы с тобой давно уже взрослые люди, зачем такое мне припоминать. Это жестоко, жестоко, - пролепетала Аурелия Иосифовна, всхлипывая.
Арнольд Валерьянович окончательно успокоился. В прагматичном сознании доильщика змей возникла лишенная всяческих сантиментов мыслишка. Он хорошо знал свою сестру - не очень умную, но решительную, исключительно честную женщину. Сестра всегда была до невероятия предсказуема и не умела ничего скрыть. А если вбивала себе в голову какую-нибудь ерунду, то не считалась с затратами, добивалась желаемого. Аурелия Иосифовна могла многое приобрести, чтобы легко потерять.
Ушлый специалист по рептилиям решил не упускать представившуюся возможность, чтобы извлечь из ситуации хорошую выгоду. Он снова заговорил о дачном участке. Стал расспрашивать о состоянии хозяйства; требовал подробности. Сбитая с толку сестра не понимала, куда клонит брат, и несколько раз безуспешно пыталась вновь заговорить об интересующем ее предмете, но зыбкий Арнольд Валерьянович уходил в сторону и снова возвращал разговор к дачной теме. Спрашивал всякий вздор: сильно ли там заросло травой, кто соседи и есть ли среди них сильно пьющие, какое состояние дороги и большие ли пробки в пятницу до Дмитрова. В итоге Арнольд Валерьянович логично заключил, что сестре участок не нужен. Аурелия Иосифовна не выдержала, снова спросила: отдаст ли ей брат янтарную каплю? Арнольд Валерьянович не сразу ответил. В задумчивости он подошел к клетке с мышами, снова потряс их, после чего сообщил:
- Мне очень не хочется отдавать эту штуковинку. Ведь она - подарок матери. Память.
Доильщик змей внимательно посмотрел на сестру. Аурелия Иосифовна бессмысленно крутила в руках пустую чашку. Она была в замешательстве. По дороге к брату она предчувствовала, что тот не захочет отдать ей свою часть талисмана. Не потому, что кусочек янтаря ему нужен и дорог, а из мелочности. Все же Аура не могла не верить в удачу. Она во что бы то ни стало хотела добиться своего. Верила, что сможет уговорить этого бессердечного Арнольда.
Обрадованный состоянием сестры Арнольд Валерьянович продолжил:
- Я бы никогда не предложил тебе такое, но мне нужна земля за городом. Давай обменяемся. Ты мне отдаешь участок, а я тебе янтарную каплю. Идет?
- Так не честно. Тебе же это ничего не стоит, - произнесла Аурелия Иосифовна с интонацией презрительного удивления.
- А тебе участок зачем?
- Я хотела продать его. Мне нужны деньги.
- Деньги всем нужны, - ухмыльнулся Арнольд Валерьянович. - Если бы талисман ничего не стоил, то и разговаривать было бы не о чем. Я тебе свою половинку отдам. А могу ее на завтрак с кашей съесть, и все будет по справедливости.
- Хорошо, - гордо произнесла Аурелия Иосифовна. - Не хочешь подарить, я куплю у тебя за участок.
- Тогда завтра оформим бумаги, - по-деловому сообщил Арнольд Валерьянович. - Я отдам тебе янтарную каплю после подписания дарственной у нотариуса.
Родственники договорились о месте и времени встречи. Больше обсуждать было нечего. Арнольд Валерьянович помог Аурелии Иосифовне одеться и без сожаления спровадил ее. Вернувшись в комнату, он надел на правую руку негнущуюся брезентовую перчатку, залез в клетку и без колебаний вынул за хвостик загодя избранного для принесения в жертву мыша. Закинув грызуна в аквариум с коброй, Арнольд Валерьянович принялся ждать. Ничего интересного не происходило. Кобра лежала, свернувшись в клубок, в одном углу, а боязливая мышь забилась в другой и притаилась. Арнольд Валерьянович решил придать динамичность сцене. Он взял загогулину и подтолкнул грызуна прямо под нос змее, та сделала выпад и укусила мягкое тельце. Мышь упала на спинку, забившись в конвульсиях.
Глядя на агонизирующего грызуна, Арнольд Валерьянович начал усиленно думать. Грандиозные планы разворачивались у него в голове. Строительство частного дома, переезд на постоянное жительство за город, свежий воздух, натуральная, экологически чистая еда.
"Купить сруб, построить дом за год, - прикидывал Арнольд Валерьянович. - Деньги на стройку имеются. Квартиру сдать. Жить на лоне природы, заниматься любимым делом. Можно даже развернуть бизнес - не только возиться со змеями, но и устроить "Депо лечебных пиявок". Что еще требует одинокая старость? О чем еще можно мечтать?!"
От таких мыслей настроение Арнольда Валерьяновича улучшилось. Лицо его вновь засияло, как на небе луна.
Когда вернулся Павел Крючков, Арнольд Валерьянович поднес ему порцию эксклюзивного снадобья.
- Хочу, чтобы вы попробовали, - сказал Арнольд Валерьянович.
- А что она лечит? - спросил невеселый Крючков.
- Это настойка повышает уровень серотонина в крови. Выпейте и взбодритесь.
Крючков взял стакан с желтой жидкостью и безропотно выпил.
Ночью Павлу привиделся сон, будто он стоит на остром носу исполинской гондолы; в руках у него бамбуковое весло, которым он безуспешно пытается править между огромных волн штормящего моря.
В начале двухтысячных столичные власти благоволили помочь бедноте, и неподалеку от станции Марк, в треугольнике между улицей Вагоноремонтной, железной дорогой и МКАД, образовалось местечко с названием "Ярмарка бывших в употреблении товаров".
Проект был до глупости прост - бульдозеры разровняли площадку и обнесли ее ограждением из гофрированных листьев металла. В этот загон устремились малоимущие граждане, желающие выручить скромные средства, устроив свой секонд-хенд, где продавались видавшие виды вещицы по самым что ни на есть символическим ценам. Спозаранок сюда притаскивали или прикатывали на колесах тележек большущие сумки с выуженным из захламленных балконов, пронафталиненных шкафов и утопших в пыли антресолей "товаром". Раз от раза желающих поторговать "стариной" приходило все больше. К ним присоединились кавказцы с лотками, полными дешевой контрафактной продукции.
Площадка уже не могла уместить всех желающих. Торговцы выплеснулись за ограду и рассеялись под автомобильным мостом, растянулись вдоль железнодорожных путей, вылезая на самые рельсы.
В народе "Ярмарку бывших в употреблении товаров" именовали привычным и емким определением - "барахолка". Или блошиным рынком - названием, заимствованным у французов. В 1860 году, дабы избавить себя от хандры, Наполеон № 3 затеял перепланировку Парижа. В результате с бульваров исчезли лавки старьевщиков. По высочайшему распоряжению торговцев всяческой рухлядью переселили на площадь перед воротами крепости Клиньянкур, что располагалась на севере города. Там живописные люди в долгополых плащах и огромных, с обвисшими полями, шляпах продолжили лакомиться запеченными в углях каштанами и торговать потрепанной обувью, старой одеждой и ветхими интерьерами. Блохи кишели в подкладках потертых камзолов, выпрыгивали из набивки старинных диванов и кресел, служа неотъемлемым приложением к товару. Сей факт послужил для формулировки названия этого славного места. Название распространилось по всей современной Европе - блошиный рынок, или, попросту, "блошка".
К чести, заметим, что наша родная "блоха" образовалась раньше парижской: в 1812 году, сразу после отступления французов из разоренной и сожженной Москвы. По обе стороны Сухаревской башни была развернута торговля похищенным во время войны имуществом. Этот рынок просуществовал в своем первозданном порядке до двадцатых годов прошлого века. Затем торговля старьем переехала на Тишинскую площадь. В девяностые тишинскую "блошку" прикрыли. Старьевщики разбрелись. Кто-то пытался торговать в Измайлово, но не выдержал слишком высоких поборов, кто-то стоял в переходе метро и был низвергнут сюда. Таким образом продавцы "товара с историей" оказались на рельсах у станции Марк.
Сторонний наблюдатель мог бы назвать эту зону самым мрачным и депрессивным местечком в Москве. Оно напоминало характерное социальное гетто, где промышляли оказавшиеся за бортом жизни бездомные, безработные и бедствующие пенсионеры - деды и бабульки, сидящие на деревянных ящиках перед жалким тряпьем. Правда, встречались здесь и довольно забавные типы.
- А вот, кому труселя! - кричит, веселясь, мужчина с лицом мальчика, хотя ему, должно быть, не меньше шестидесяти. - Последний писк моды! Сгодятся в любую погоду!
Суровый старик с запущенной бородой в малиновом зипуне и высоком картузе ходит между рядов и выдает виртуозные трели на растрескавшейся балалайке. В надежде наткнуться на редкую ценность и заграбастать "на грош пятаков", зорко стреляя глазами, крадется профессиональный знаток-антиквар. Студенты из ГИТИСа шныряют между пестрых куч, подыскивая реквизит для спектакля. Известный дизайнер таращит глаза на нейлоновую рубашонку, а в его дорогой сумке, меж тем уже прячется купленная по какому-то тайному умыслу за десятку женская юбка, такая дрянная, что в нее сам черт не полезет. Блошиный рынок - царство вещей из советского прошлого. Никакого апгрейда. Предметы предстают такими, какими были забыты. Бывает, встречается краденое. И обязательно полезные в хозяйстве железяки и элементы одежды, выуженные из ближайших помоек.
Удачно выбрать позицию на марковской "блошке" оказалось намного сложнее, чем воображал себе Павел. Он прибыл в десять часов, когда все места за прилавками были забиты. Встать на территории за оградой было решительно негде. Так как товара при Павле имелось немного (все умещалось в руках), он решил ходить по периметру торговых рядов, где покупателей, на его взгляд, было значительно больше.
- За чекушку! - обдавая душком перегарчика, дорогу перегородил персонаж и протянул Крючкову двадцатилитровую алюминиевую канистру. - Бери… она дутая… влезает больше заявленного, - прокомментировал алкоголик и смерил Павла воспаленными, налитыми кровью глазами.