Однажды, когда она на сутки уехала к матери в Иваново, я открыл рукопись ее романа. Скучная, длинная, подробно описанная история одной семьи, чуть ли не за сто лет, меня не увлекла. Я просмотрел начало, середину и перешел к только что написанным главам. И мне стало интересно. Я читал о знакомом и близком. И вдруг я понял: это же история моей жизни! Я рассказывал ей, как хотел стать писателем и через что мне пришлось пройти, чтобы им стать. Но писатель никогда не рассказывает просто так. Обычно это уже продуманная история, которую проверяешь на слушателе, если замечаешь в каких-то поворотах спад интереса, в следующей аудитории уже отбрасываешь ненужное. Вначале еще неразмятый ком текста постепенно становится упругим, и его уже можно ставить в печь, то есть садиться за машинку и печатать практически без поправок. Конечно, каждый писатель использует услышанные истории, диалоги, но, соотнося их со своей жизнью, приводит в систему, выверяет, строит сюжет. Я уже проделал всю эту тяжелую работу, а она украла ее. Если она не понимает, что совершила воровство, придется ей объяснить. И надо быть осторожнее в разговорах. И тут я вспомнил, что недели три назад ей позвонили из редакции еженедельного женского журнала и попросили рассказ. Она за день написала рассказ и отнесла в редакцию. У метро в киоске я купил последний номер этого журнала, быстро нашел ее фамилию и начал читать. У меня перехватило дыхание. Это был мой рассказ, но я не рассказывал ей сюжета. Каждый новый сюжет я заносил в толстую конторскую книгу на отдельную страницу. Если в будущем рассказе героем был шофер, я разговаривал с десятками шоферов, уточняя профессиональную терминологию. Иногда на это уходили дни, но чаще всего рассказ рождался по нескольку месяцев. Однажды я попал в компанию, в которой оказался врач-сексопатолог. Он рассказывал о женщине, как о совершенном компьютере. Когда мужчина знает возможности этого компьютера, он может достигнуть феноменальных результатов. Я решил написать о любви двух сексопатологов - мужчины и женщины, о любви двух компьютеров. Каждый нажимал на определенную клавишу и получал запрограммированный результат. Я только не мог придумать концовки. Но потом я познакомился с любовницей этого сексопатолога, хорошенькой продавщицей из универсама. С писателями и врачами женщины обычно откровенны. Оказалось, что в постели сексопатолог нормальный, скучный мужик и думает только о себе. "Может быть, все свои знания и умение он приберегал для какой-то идеальной женщины, - предположила продавщица, - а я для него так, дырка от бублика". В журнале рассказ так и назывался: "Дырка от бублика". Мне стало грустно. А что уж тут веселого, когда близкая тебе женщина оказалась элементарной воровкой? Она ведь знала, что писать - это десятая часть той непрерывной работы, которую проделывает каждый писатель.
Я, как щука, всегда был с открытой пастью. Если проплывал мимо интересный карась, я тут же смыкал челюсти. По сути, у меня никогда не было ни выходных, ни отпусков. Еще совсем молодым я каждый день перед выходом из дома рассовывал по карманам листочки, чтобы записать услышанную интересную фразу, отметить яркую деталь в одежде. Потом я стал пользоваться диктофоном, маленьким, меньше пачки сигарет. Вечерами я расшифровывал наговоренное днем, и все это оседало в конторской книге.
Я вернулся домой, достал свою конторскую книгу и вычеркнул сюжет "Дырка от бублика". Просмотрев свои записи, я понял, что при ее работоспособности все собранное мною за двадцать лет она переведет на бумагу за два года.
Когда она вернулась из Иваново, я заварил кофе, как при первой встрече, и сказал:
- Воровать нехорошо.
- Поняла, - ответила она. - Но ты ведь… - Она, наверное, хотела сказать "старый", но перестроилась и сказала: - Ты ведь очень много собрал, ты до конца своей жизни не успеешь все это записать. Поделись!
- Значит, я застаю у себя в доме воровку, говорю ей, что воровать нехорошо, а она мне отвечает: "У тебя много всего, поделись". Так, что ли?
- Да.
- Когда я прочитал твой сборник рассказов…
- Хороший сборник, - сказала она.
- Это ты своего бывшего мужа обворовала?
- Он молодой и талантливый, - ответила она. - Еще придумает.
- Понятно, - сказал я. - Он молодой и талантливый, я старый и запасливый, а кто ты?
Она смотрела на меня, понимая, наверное, что я не настолько влюблен, чтобы простить ее. Она встала, собрала свои вещи, рукописи и спросила:
- Ты меня отвезешь?
- С удовольствием.
Месяца через два я встретил ее в ресторане Дома литераторов. Она сидела за столиком с известным сценаристом. Среди литераторов у него была кличка "Вор в законе". Он одним из первых в Москве привез из Америки видеомагнитофон. Когда-то он работал в "Интуристе" и хорошо знал английский. Ему привозили видеокассеты, и он сюжеты из американских фильмов переносил на советскую тогда еще жизнь. Мэры становились председателями горсоветов, американские шерифы - советскими милиционерами. Так он стал известным сценаристом и получил даже Государственную премию. Много лет назад в этом же ресторане он сказал нечто двусмысленное женщине, с которой я был. Я довольно долго занимался боксом, и у меня сработал автомат: левой по корпусу, правой в голову. Вызывали "скорую помощь", он все-таки получил легкое сотрясение. Я извинился, он извинился, но на месяц мне запретили посещать ресторан, была раньше такая дисциплинарная мера. Увидев меня сейчас, он встал из-за своего столика и подошел ко мне.
- Старик, - сказал он. - Прости меня, хотя я и не виноват. Я не уводил ее у тебя, она сама ко мне пришла, меня попросили доработать ее сценарий.
- Все нормально, - ответил я. - У меня с ней не получилось.
- Значит, мне повезло, - сказал он.
- Повезло, повезло, - подтвердил я.
Он отошел от меня. Я видел, что она о чем-то его спрашивает, а потом направилась ко мне.
- Ты ему все рассказал?
- Он попросил прощения за то, что увел тебя у меня. Я его простил. Это весь наш разговор.
- Спасибо тебе. - И она поцеловала меня, как целуют лучших друзей или бывших любовников.
Уходя из ресторана, она помахала мне. Я не мстительный. Я не рассказал ему, что она воровка, но и ей не сказал, что он ворует давно и профессионально.
ТАМБОВСКАЯ ВОЛЧИЦА
Рассказ
Москвичи боятся провинциалок больше, чем бультерьеров. Бультерьер сжимает челюсти, пока не придушит свою жертву. На это уходят минуты. Провинциалка должна сжать челюсти минимум на пять лет, иначе суд при разводе признает брак фиктивным. Я замуж не собиралась, поэтому москвичам ничего не угрожало. Училась на третьем курсе Института управления, претендентов повести меня в ресторан или в ночной клуб хватало. Почему не повести девушку с ростом профессиональной манекенщицы и грудью голливудской звезды - это у меня от матери и бабушки, они тоже были грудастые и жопастые, но с тонкой талией - в общем, идеал российской красоты. Приятель Игоря, кинорежиссер, увидев нас, сказал:
- Князь Игорь и княгиня Ольга!
Игорь, высокий, русоволосый, с небольшой бородкой, был похож на древнего русского князя - такими изображали князей в учебниках по истории для средней школы. Я знала, что он кандидат наук, преподает в университете и занимается бизнесом - идеальное сочетание науки и практики. Он мне понравился сразу, но я в нем не увидела своего будущего мужа. Была у меня такая особенность еще с детства. Я смотрела на свою одноклассницу и могла сказать: эта станет офицерской женой - офицеры почему-то выбирали пухлых блондинок, эта будет учительницей и не выйдет замуж. В мальчишках тоже угадывался инженер, доктор или работяга. А когда стала постарше, я точно знала: если я не могу представить, как мы с этим мужчиной пьем утром чай на кухне, никогда он не будет моим мужем. Игоря я представить мужем не могла, но легла с ним в первый же вечер знакомства, а утром встала с ощущением, что изменила любимому мужу, которого у меня никогда не было.
Я спохватилась уже на третьем месяце беременности, Игорь куда-то пропал. Пока я его искала, прошел еще месяц.
- Мы так не договаривались, - ответил он на мое сообщение. - Я тебе могу дать денег на аборт под общим наркозом. Извини, но я женат.
Так я узнала о его семейном положении и поехала в Тамбов к своей матери, врачу-гинекологу областной больницы.
Мать осмотрела меня. Я и сама знала, что пропустила все сроки для обычного аборта.
- Операция для тебя нежелательна, - сказала мать. - Риск велик. Пятьдесят из ста, что после этого ты никогда не сможешь иметь детей. Надо рожать.
- Он женат и не собирается разводиться. Ты сможешь взять ребенка, пока я закончу институт и найду работу?
- Не смогу. Я собираюсь замуж, и он моложе меня на пять лет. Он женится на вполне еще молодой и привлекательной женщине, но, если ему придется нянчить внука, боюсь, что его это не устроит.
- Но у каждой женщины рано или поздно появляются внуки.
- Я думала, что это случится значительно позже. Но я тебе буду помогать деньгами.
И я поняла, что и в провинции закончился институт бабушек, которые с нетерпением ждут появления внуков.
- Рассмотрим другой вариант, - предложила мать. - Ты девушка видная, привлекательная. Наверняка у тебя есть поклонники, которые хотели бы на тебе жениться, но у них почти нет шансов получить тебя в жены.
- Кого ты имеешь в виду?
- Менее красивых, менее обеспеченных, которые на тебе женятся и с ребенком. Тебе надо только снизить степень своих притязаний.
Но у меня не было ни робкого, ни бедного, ни горбатого влюбленного.