- Это не водка, а виски, между прочим очень хороший, и, поверь, так снимают напряжение все: американцы, немцы, шведы, китайцы.
- И как часто ты это делаешь?
- По мере накопления напряжения.
- Но завтра ты будешь уже со снятым напряжением или у тебя этот цикл длится несколько дней?
- У тебя в семье были алкоголики? Откуда такие познания?
- От жизни. У половины моих подруг мужья пьют.
- Я сочувствую твоим подругам. Я не алкоголик, и завтра утром у меня будет абсолютно ясная голова.
- И все-таки я не понимаю. Стоило ли приезжать в Лондон, чтобы напиться. Это можно было сделать и в Москве.
- Вера, я в Лондоне двадцать первый раз. В Москве работа, а здесь непредусмотренная передышка, и я эту передышку разумно использую. Прости меня, но сегодня я не смогу сопровождать тебя в музеи и картинные галереи. Кстати, ты знаешь, что, когда наши за рубежом говорят: мы пошли по музеям, это значит, что они пошли по магазинам. Воспользуйся передышкой и пройдись по магазинам.
- У меня все есть.
- Всего никогда не бывает.
Он налил себе виски, выпил, спохватился и спросил:
- Прости. Что ты выпьешь? Может быть, холодного пива?
- Может быть…
Он налил мне пива из холодильника-бара. Говорят, сны человеку снятся при пробуждении. Все действие, на которое в реальной жизни надо затратить часы, мозг выдает за доли секунды. Не знаю, сколько мне потребовалось времени, но, наверное, не больше нескольких секунд, чтобы просчитать все возможные последствия. Завтрашняя встреча с американцем вряд ли сможет чем-то нам помочь. Решение принимает Идкинд, и вряд ли он с кем-то будет советоваться, как поступить с русскими, дела у которых идут, мягко говоря, не блестяще. Решить может только Идкинд, и поэтому нужна встреча только с ним.
- Завтра, - сказала я, - мы должны быть у офиса сэра Идкинда еще до того, как он приедет на работу.
- Сэр Идкинд не ездит на работу. Он ходит пешком. Ровно двадцать минут от дома до офиса вот уже тридцать пять лет.
- Тем лучше. Мы случайно окажемся рядом.
- В Лондоне случайно рядом не оказываются. Мы не рояль, который случайно оказывается в кустах. И мы не нищие и не просители, которые караулят у дома или офиса.
- Мы нищие и просители.
- Нет. Мы партнеры. У нас реальные деловые предложения. Мы должны сохранять лицо.
- И сколько времени мы будем сохранять это лицо?
- Сколько потребуется!
- Поспи, - сказала я ему. - Ты хотел поспать, и тебе надо выспаться.
Я вернулась в свой номер, достала старую записную книжку, в которой сохранился московский телефон моего бывшего жениха Бориса Рапопорта. К этому телефону я вчера, еще в Москве, приписала его лондонский телефон. Я предусмотрительная. Подруги удивлялись, но я никогда не брала в долг деньги. У меня всегда был неприкосновенный запас, о котором не знала даже мать. Он уменьшался, иногда тратился полностью, но всегда пополнялся. Перед отъездом из Москвы я узнала лондонский телефон Бориса и его двоюродного брата. Я записала телефон посольского сотрудника, знакомого Риммы, еще у меня был телефон представителя Аэрофлота, он был отцом одного из моих учеников, который закончил школу год назад, я его встретила недавно, когда он только что прилетел из Лондона. Перед отлетом я вспомнила всех своих знакомых, которые были связаны с Англией. Вряд ли Борис мог мне помочь, но в данный момент мне надо было с кем-то поговорить. Конечно, он мог быть не в Лондоне, я не особенно и надеялась его застать. Кто же днем сидит дома?
Я услышала женский голос:
- Алло!
- Добрый день, - сказала я. - Попросите, пожалуйста, Бориса.
В трубке молчали. Меня, наверное, не понимали. Я начала подбирать свои немногочисленные английские слова и не могла вспомнить, как по-английски "просить", сообразила, что можно сказать "плииз", но женщина уже спросила почти по-русски:
- Это Москва?
- Нет. Я из Лондона.
Я услышала, как женщина сказала:
- Борис, рашн леди.
Я ждала.
- Слушаю, - сказал Борис. Голос у него был более низкий, чем я помнила, но я не слышала его уже тринадцать лет.
- Борис, - сказала я, - это Вера Бурцева.
- Вера! - обрадовался Борис. - Ты из Москвы?
- Я из Лондона. Я в гостинице. Сейчас скажу, как она называется.
- Никакой гостиницы. Я хочу тебя видеть!
- Я тоже.
- Одну минуту, - сказал он совсем по-московски. - Вечером у меня переговоры по гастролям в Австралию. Значит, у меня есть три свободных часа.
- Мы можем встретиться завтра, - сказала я.
- Завтра с утра у меня репетиция, потом обед с американским продюсером. Как я рад, что ты застала меня! Диктуй адрес гостиницы, я за тобой заеду.
Я достала карточку гостиницы.
- Улица Хаф Мун, по-моему, гостиница "Стар".
- Знаю, - сказал Борис, - это рядом с площадью Пикадилли. - Он задумался. - Мне до твоей гостиницы ехать минут сорок, потом мы с тобою поедем в мой клуб пообедать. Нет, это нерационально. Дорога у меня займет почти два часа. Лучше ты доедешь на метро, это близко, а из клуба я тебя отвезу. Ты лондонское метро знаешь?
- Я поеду на такси.
- Русские на такси не ездят, у русских мало денег.
- Такие русские, как я, сейчас, как и раньше, ездят на такси, и у русских много денег.
- Не заводись, - рассмеялся Борис. - Ты совсем не изменилась. Записывай. Только английскими буквами. Отдашь этот листок шоферу такси и не забудь у него взять чек.
- Диктуй.
Борис назвал адрес клуба и начал диктовать его по буквам.
- Я записала. Ты, наверное, забыл, что я изучала английский в школе и в институте.
- Проверяй по буквам, - потребовал Борис. - Я тоже учил английский в школе и в Консерватории, здесь я переучивался несколько лет.
Борис продиктовал по буквам. В десяти словах я сделала четыре ошибки.
Шофер такси привез меня по адресу, который я записала. Почти квадратные английские такси сразу выделялись из потока машин. Мода их не коснулась, и в этом, наверное, была разумная консервативность.
Клуб располагался в старинном четырехэтажном особняке, судя по форме окон и простоте архитектурных решений, это была постройка конца шестнадцатого - начала семнадцатого веков. Перед отлетом в Лондон я взяла у Риммы несколько справочников и альбомов по Лондону. Она всегда говорила: "От мужиков ничего не остается. Вещи, которые они дарят, снашиваются. От путешествий остаются хотя бы справочники и альбомы".
На доме не было никаких вывесок. Я нажала на медную кнопку звонка. Дверь открыл средних лет джентльмен в темном костюме.
- Миссис Бурцева? - спросил он, заглянув в лист бумаги на пюпитре.
- Есс, - ответила я почти по-английски.
Я поднялась с ним на второй этаж, он открыл массивную темную дверь, и я оказалась в небольшом зале. Слева была стойка бара, над которой возвышался джентльмен в точно таком же костюме и галстуке, как и встретивший меня.
Шторы на окнах были полуспущены, и мне показалось, что уже поздний вечер, тем более что на тех столиках, за которыми сидели мужчины, горели свечи. Ни одной женщины, отметила я. Если бы я встретила Бориса на улице, то никогда бы не узнала его. Полный рыжеволосый мужчина, с короткой стрижкой, в льняном пиджаке, больше похожем на плащ, чем на пиджак, шел мне навстречу. Наверное, мне надо было протянуть руку, но я обняла его и поцеловала. Сидящий за ближайшим столиком джентльмен пил кофе и читал газету. Он даже не поднял голову, чтобы посмотреть на нас.
Мы сели за столик.
- Я заказал то, что ты любила раньше, - сказал Борис, - но сейчас подумал, может быть, твои вкусы переменились?
- Вкусы не переменились, - заверила я.
- Я заказал бефстроганов. Но я могу переменить заказ. Вот карта. Выбирай.
- Пусть останется то, что ты заказал.
- Ты совсем не переменилась. Только прическа.
- Прическа совсем недавно.
- Она тебе идет. Ты стала совсем не похожа на русскую. Костюм от Версачи.
- Ты стал разбираться в моде?
- Не только в моде. Рассказывай. Я хочу услышать обо всем. Я знаю, что ты замужем, у тебя дочь.
- У меня дочь, но не замужем. Я разведена. Это для тебя плохо или хорошо?
- Это для меня хорошо.
- А ты женат?
- Да.
- Она из эмигранток?
- Нет. Она англичанка. Еврейка.
- Она не из семейства Идкиндов? - спросила я.
- Почему Идкиндов? - удивился Борис.
- Потому что в Лондоне я знаю одного англичанина-еврея, Идкинда, больше никого.
- Нет, она из Блюменфельдов. Это немецкие евреи. Ее дед эмигрировал из Германии в тысяча девятьсот тридцать третьем году, как только Гитлер пришел к власти. Она родилась в Англии.
- А кто она по профессии?
- Она, - Борис задумался, - она жена. Я с нею познакомился в Израиле. Мои родители живут в Хайфе. Она была студенткой медицинского колледжа. Она фармацевт, как и ее дед и отец, но, после того как вышла за меня замуж, она стала женой. Участвует в разных благотворительных фондах. Ее отец имеет несколько заводов по производству лекарств в Англии, в Израиле, в Америке.
- Твой тесть - богатый человек.
- Я тоже достаточно богатый, потому что вкладываю деньги, которые зарабатываю музыкой, в производство лекарств. Люди всегда будут болеть, и им всегда будут нужны лекарства. А ты работаешь учительницей или уже стала директором школы?
- Нет. Я президент судоходной компании.
- В своей школе? - не понял Борис.
- Нет. Суда моей компании ходят по всем морям и океанам.