- Да, сука, вы! Вы, кларнет вам в жопу! Где вы были?
- Я был в отсеке.
Комдив чуть не захлебнулся.
- В отсеке?! В отсеке?! Где вы были?!!!
Я ушел из каюты, чтоб не слышать эти вопли Венского леса.
Ботик Петра Первого
Закончился опрос жалоб и заявлений, но личный состав, разведенный по категориям, остался в строю.
- Приступить к опросу функциональных обязанностей, знаний статей устава, осмотру формы одежды! - прокаркал начальник штаба.
Огромный нос начальника штаба был главным виновником его клички, известной всем от адмирала до рассыльного, - Долгоносик.
Шел инспекторский строевой смотр. К нему долго готовились и тренировались: десятки раз разводили экипажи подводных лодок под барабан и строили их по категориям: то есть в одну шеренгу - командиры, в другую - замы со старпомами, потом - старшие офицеры, а затем уже - мелочь россыпью.
В шеренге старших офицеров стоял огромный капитан второго ранга, командир БЧ-5 по кличке "Ботик Петра Первого", старый, как дерьмо мамонта - на флоте так долго не живут. Он весь растрескался, как такыр, от времени и невзгод. В строю он мирно дремал, нагретый с загривка мазками весеннего солнца; кожа на лице у него задубела, как на ногах у слона. Он видел все. Он не имел ни жалоб, ни заявлений и не помнил, с какого конца начинаются его функциональные обязанности.
Перед ним остановился проверяющий из Москвы, отглаженный и свежий капитан третьего ранга (два выходных в неделю), служащий центрального аппарата, или, как их еще зовут на флоте, "подшакальник".
"Служащий" сделал строевую стойку и…
- Товарищ капитан второго ранга, доложите мне… - проверяющий порылся в узелках своей памяти, нашел нужный и просветлел ответственностью: -…текст присяги!
Произошел толчок, похожий на щелчок выключателя; веки у Ботика дрогнули, поползли в разные стороны, открылся один глаз, посмотрел на мир, за ним другой. Изображение проверяющего замутнело, качнулось и начало кристаллизоваться. И он его увидел и услышал. Внутри у Ботика что-то вспучилось, лопнуло, возмутилось. Он открыл рот и…
- Пошшшел ты… - и в нескольких следующих буквах Ботик обозначил проверяющему направление движения. Ежесекундно на флоте несколько тысяч глоток произносят это направление.
- Что?! - не понял проверяющий из Москвы (два выходных в неделю).
- Пошел ты… - специально для него повторил Ботик Петра Первого и закрыл глаза. Хорош! На сегодня он решил их больше не открывать.
Младший проверяющий бросился на розыски старшего проверяющего из Москвы.
- А вот там… а вот он… - взбалмошно и жалобно доносилось где-то с краю.
- Кто?! - слышался старший проверяющий. - Где?!
И вот они стоят вдвоем у Ботика Петра Первого.
Старшему проверяющему достаточно было только взглянуть, чтобы все понять. Он умел ценить вечность. Ботик откупорил глаза - в них была пропасть серой влаги.
- Куда он тебя послал? - хрипло наклонился старший к младшему, не отрываясь от Ботика.
Младший почтительно потянулся к уху начальства.
- М-да-а? - недоверчиво протянул старший и спокойно заметил: - Ну и иди куда послали. Спрашиваешь всякую… - и тут старший проверяющий позволил себе выражение, несомненно относящееся к животному миру нашей родной планеты.
- Закончить опрос функциональных обязанностей! - протяжно продолгоносил начальник штаба. - Приступить к строевым приемам на месте и в движении!
Бабочка
Офицер свихнуться не может. Он просто не должен свихнуться. По идее - не должен.
Бывают, правда, отдельные случаи. Помню, был такой офицер, который на эсминце "Грозный" исполнял кроме трех должностей одновременно еще и должность помощника командира.
Его год не спускали на берег. Сначала он просился, как собака под дверью: все ходил, скулил все, а потом затих в углу и сошел с ума.
Его сняли с борта, поместили в госпиталь, потом еще куда-то, а потом уволили по-тихому в запас.
Говорят, когда он шел с корабля, он смеялся как ребенок. Бывает, конечно, у нас такое, но чаще всего офицер, если окружающим что-то начинает казаться, все же дурочку валяет - это ему в запас уйти хочется, офицеру, вот он и лепит горбатого.
Раньше в запас уйти сложно было; раньше нужно было или пить беспробудно, или, как уже говорилось, лепить горбатого.
Но лепить горбатого можно только тогда, когда у тебя способности есть, когда талант имеется и в придачу соответствующая физиономия, когда есть склонность к импровизации, к театру есть склонность или там - к пантомиме…
Был у нас такой орел. Когда в магазине появились детские бабочки на колесиках, он купил одну на пробу.
Бабочка приводилась в действие прикрепленной к ней палочкой: нужно было идти и катить перед собой бабочку, держась за палочку; бабочка при этом махала крыльями.
Он водил ее на службу. Каждый день. На службу и со службы.
Долго водил, бабочка весело бежала рядом.
С того момента, как он бабочку водить стал, он онемел: все время молчал и улыбался.
С ним пытались говорить, беседовать, его проверяли, таскали по врачам. А он всюду ходил с бабочкой: открывалась дверь, и к врачу сначала впархивала бабочка, а потом уже он.
И к командиру дивизии он пошел с бабочкой, и к командующему…
Врачи пожимали плечами и говорили, что он здоров… хотя…
- Ну-ка, посмотрите вот сюда… нет… все вроде… до носа дотроньтесь…
Врачи пожимали плечами и не давали ему годности. Скоро его уволили в запас. На пенсию ему хватило. До вагона его провожал заместитель командира по политической части: случай был исключительно тяжелый. Зам даже помог донести кое-что из вещей.
Верная бабочка бежала рядом, порхая под ногами прохожих и уворачиваясь от чемоданов. Перед вагоном она взмахнула крыльями в последний раз: он вошел в вагон, а ее, неразлучную, оставил на перроне.
Зам увидел и вспотел.
- Вадим Сергеич! - закричал зам, подхватив бабочку: как бы там, в вагоне, без бабочки что-нибудь не случилось. Выбросится еще на ходу - не отпишешься потом. - Вадим Сергеич! - зам даже задохнулся. - Бабочку… бабочку забыли… - суетился зам, пытаясь найти дверь вагона и в нее попасть.
- Не надо, - услышал он голос свыше, поднял голову и увидел его, спокойного, в окне. - Не надо, - он смотрел на зама чудесными глазами, - оставь ее себе, дорогой, я поводил, теперь ты поводи, теперь твоя очередь… - с тем и уехал, а зам с тем и остался.
Или, вернее, с той: с бабочкой…
Химик
- Где этот моральный урод?!
Слышите! Это меня старпом ищет. Сейчас он меня найдет и заорет:
- Куда вы суетесь со своим ампутированным мозгом?!!
А теперь разрешите представиться: подводник флота Ее Величества России, начальник химической службы атомной подводной лодки, или, проще, химик.
Одиннадцать лет Северный флот качал меня в своих ладонях и докачал до капитана третьего ранга.
- Доросли тут до капитана третьего ранга!!! - периодически выл и визжал мой старпом, после того как у него включалась вторая сигнальная система и появлялась, извините, речь, и я знал, что, если мой старпом забился в злобной пене, значит, все я сделал правильно - дорос!
Умный на флоте дорастает до капитана первого ранга, мудрый - до третьего, а человек-легенда - только до старшего лейтенанта.
Нужно выбирать между капитаном первого ранга, мудростью и легендой.
"Кто бы ты ни был, радуйся солнцу!" - учили меня древние греки, и я радовался солнцу. Только солнцу и больше ничему.
Химия на флоте всегда помещалась где-то в районе гальюна и ящиков для противогазов.
- Нахимичили тут! - говорило эпизодически мое начальство, и я всегда удивлялся, почему при этом оно не зажимает себе нос.
Химик на флоте - это не профессиональный промысел, не этническая принадлежность и даже не окончательный диагноз.
Химик на флоте - это кличка. "Отзывается на кличку "химик"".
- Хы-мик! - кричали мне, и я бежал со всех ног, разлаписто мелькая, как цыпленок за ускользающим конвейером с пищей; и мне не надо было подавать дополнительных команд "Беги сюда" или "Беги отсюда". Свою кличку "химик" лично я воспринимал только с низкого старта.
- Наглец! - говорили мне.
- Виноват! - говорил я.
- Накажите его, - говорили уже не мне. И меня наказывали.
"НХС" - значилось у меня на карманной бирке и расшифровывалось друзьями как "нахальный, хамовитый, скандальный".
- С вашим куриным пониманием всей сущности офицерской службы! - кричали мне в края моей ушной раковины, на что я хлопал себя своими собственными крыльями по бедрам и кричал:
- Ку-ка-ре-ку! - и бывал тут же уестествлен.
"Кластерный метод", как говорят математики. Берется "кластер" - и по роже! И по роже!
На флоте меня проверяли на "вшивость", на "отсутствие", на "проходимость" и "непроходимость", на "яйценоскость" и на "укупорку", и везде стояло: "вып." с оценкой "хорошо".
- Наклоните сюда свой рукомойник!!! (Голову, наверное.) - Я сделаю вам вливание! Я вас физически накажу!
Есть, наклонил.
- Перестаньте являть собой полное отсутствие!!!
Есть, перестал.
- И закусите для себя вопрос!!!
Уже закусил.
- А что вы вообще можете, товарищ капитан третьего ранга, подводник флота Ее Величества России?
Я могу все:
От тамады до дворника,
От лопаты до космоса,
От канавы до флота!
Могу - носить, возить, копать, выливать, вставлять!
Могу - протереть влажной ветошью!
Могу - еще раз!
А Родину защищать?