- Константин Игнатьевич, - сказал, поднимаясь с места, фельетонист Луков, - у меня тема. Пальчики оближешь. Я ее для московских "Известий" берег. Да вот ваш призыв к столичному уровню… Вижу, надо жертвовать.
- Что у тебя? - спросил Главный. - Изложи суть.
- Значит, так, - сказал Луков, - предлагаю круто осудить бюрократию на колхозной ниве. Осудить, заклеймить, припечатать!
- Есть на то основания?
- Есть, и еще какие. Свежачок. Берендеевский райком партии направил уполномоченным на уборку озимых в колхоз "Красный колос" Шляподурова Василь Федоровича, управляющего трестом парикмахерских. Поставили ему задачу: обеспечить уборку и сдачу зерна государству в срок. Шляподурова многие знают. Он в своем деле - мастер, а в колхозном - ни бэ ни мэ, ни кукареку. Как увеличить настриг волос с головы клиента - для него не задача. А как обеспечить уборку? Чем рожь отличается от пшеницы? Тут не всё так просто. Для начала Шляподуров потребовал повсюду повесить лозунги: "Первый хлеб - государству!" Потом бросил клич: "Давай!" А давали колхозники слабо. Зерно еще не налилось. Тогда стригаль лично рванул в хозяйства. Стал давить: "Брить рожь почище!" "Овсы пострижены плохо". Колхозники в мать-перемать, а деваться некуда. Короче, Константин Игнатьевич, фельетон будет - блеск. Тем более сам товарищ Хрящев таких уполномоченных разделал на виду у всех. Можно фельетон цитаткой подкрепить.
- Где это товарищ Хрящев уполномоченных разделал? - Главный задал вопрос с большим подозрением и пристально поглядел на Лукова. - В какой области?
- В Вологодской, кажется, - ответил Луков. - Точно не помню, но у меня всё записано. Могу свериться.
- Не надо, - сказал Главный, - не сверяйся. Нам такой фельетон не нужен. Покритиковали вологодцев, вот и пусть у них в газете своих шляподуровых размазывают. А мы из-за одного случая родную область позорить на всю страну не станем. Дураки везде водятся. Нужна большая осмотрительность в выборе тем. Наш дорогой Никифор Сергеевич едет сюда не темные пятна выискивать. Ему нужен передовой опыт, и он его ищет. Наша газета призвана дать светлую и широкую панораму областной действительности. А нужен ли в таком случае черный мазок?
Сознательно или нет, но Главный неожиданно подтвердил то, что в виде слухов уже ползло по городу.
В кабинете воцарилось торжественное молчание. Оно свидетельствовало о том, что все понимали ответственность и торжественность момента, понимали и осуждали фельетонные поползновения Лукова. Конечно же, газета просто обязана давать широкую и светлую панораму наших областных достижений. Конечно же, факты, чернящие действительность, в такие торжественные дни предавать гласности незачем.
- Прошу всех понять, что в новых условиях партия требует упорно бить в одну точку - в кукурузу. Значит, в газете надо показать, что наша область повернулась лицом к чудеснице. Пусть товарищ Хрящев это увидит воочию. Нужны приметные заголовки, яркие шапки. Прошу предлагать без стеснения. Хотя бы в плане бреда. Мы шелуху отсеем, рациональное зерно сохраним.
- Есть лозунг, - сказал Стас Бурляев. Сказал и втянул голову в плечи, будто ожидал удара по шее.
- Прошу, - сказал Главный. - Откройте конкурс. Нам всё пригодится.
- Кукурузные початки растут от Крыма до Камчатки, - бросил Стас отчаянно.
- Неплохо, - сказал Главный. - Отнюдь. Возьмем на вооружение. Евгений Михайлович, пометьте там у себя. Можно дать в одном из номеров как шапку на всю первую полосу.
Стрельчук неторопливо развернул блокнот и что-то записал. Б. Поляков счел, что самый раз выступить с сольным номером и ему. Он быстро почиркал карандашом на листке, лежавшем перед ним, и прочел вслух:
- Не пожалел колхозник труда, кукуруза у нас - хоть куда! Поленился весной обормот - пустой у коровы живот.
Главный снял очки и взглянул на Бэ свирепо.
- Шуточки, Поляков? Ну-ну!
- Какие шуточки? - возразил Бэ предельно эмоционально. - Это всерьез. Текстовка к агитплакату.
- Поленился обормот - это, по-твоему, что? Можно так говорить о нашем советском самоотверженном труженике, даже если он лодырь? А?
- Не можно, значит, не будем, - голос Бэ звучал примирительно. - Это же просто вариант. Как вы предложили - в плане бреда.
- Бредить тоже надо в рамках коммунистической морали и здравого смысла, - успокаиваясь, сказал Главный. - Слово не воробей, вылетит - не оправдаешься. Вот накажу вас для примера. Вы мне предлагайте отработанные тексты, а не на тебе боже, чего не вырубить топором.
- У меня еще есть, - сказал Стас Бурляев и опять втянул голову в плечи. Главного он искренне побаивался.
- Излагайте.
- При кукурузном зерне быстрее сало растет на свинье.
Главный выпятил губу, потом облизал ее, будто пробуя слова и вложенное в них сало на вкус. Задумался.
- Стиш деловой, - сказал я, стараясь поддержать Стаса.
- Запишите, Евгений Михайлович, - согласился Главный. - У кого есть еще?
- Вот, Константин Игнатьевич, - продвинулся вперед Федя Куличок, редакционный художник. - Пока товарищи излагали, я набросал эскиз плакатика. Под лозунг "Где кукурузу растят, там большой прирост поросят".
Главный взял лист ватмана и стал разглядывать рисунок. Он почти принюхивался к нему, поскольку ноздри его возбужденно расширились и зашевелились. Наглядевшись, он бросил лист на стол и ткнул в него пальцем.
- Это К Т О?
- Как кто? - удивился Куличок. - Поросенок!
- Так почему же ты ему такую морду нарисовал? На чей портрет намекаешь?
Я заглянул в блокнот, в котором Куличок делал наброски, и заметил, что веселый поросенок круглой сытой мордой и бездумным выражением глаз явно смахивал на одного из партийных вождей, соратников Никифора Сергеевича Хрящева Подбугорного, чей портрет среди других украшал стену нашего зала заседаний. Но высказываться не стал: травить Главного, который уже и без того завелся, было опасно.
- Тоже мне, Турхерейдал! - Зернов, не встретив сопротивления, медленно остывал. - Переделай облик морды на поросячье рыло! И быстро! Тут, при мне. Чтоб свинья была свиньей. И не смотри на стены, где портреты. Лучше даже в свинарник сходи!
Куличок дрожащей рукой потянул рисунок к себе и зашуршал резинкой.
Главный, больше не обращая на него внимания, сказал Стрельчуку:
- Гарнир на первый ударный номер набирается. Теперь подумаем о мясе.
- О кукурузе, - поправил я.
- Мясо и кукуруза у нас в дефиците, - доложил Стрельчук. - Если что и есть, то самая малость.
- Что именно? - спросил Главный.
- Статья "И бросили силы на ветер".
- Не помню такой. О чем?
- Колхоз "Авангард" в кукурузном арьергарде. Посеяли по полному плану, а выросло - ничего. Как теперь быть с кормами на зиму, знают только бог и три милиционера.
- Почему именно три, а, допустим, не два? - спросил Главный и, не ожидая ответа, подытожил: - Негатива нам не надо. Не хватало на себя самих анонимки писать. Позарез требуется положительный опыт.
Стрельчук потер переносицу и сдвинул брови:
- Есть очерк. Ребята с Кубани прислали.
- Большой?
- Строк на триста, - Стрельчук тяжко вздохнул. Он понимал, что пробоину в редакционном портфеле пластырем такого размера не залепишь. Но где взять материал, полный кукурузного оптимизма, коли в нашем краю даже репа не всегда вырастает?
- Где у нас аграрники? - спросил Главный сурово, хотя заведующий сельскохозяйственным отделом Тимофей Николаевич Коннов сидел прямо перед ним. - Вам и карты в руки. Завтра сдать материалы на читку. Чтобы соответствовали шапке… Как там у вас? - Главный повернулся к Бурляеву и пощелкал пальцами. - Початки вдоль Камчатки?
- Кукурузные початки растут от Крыма до Камчатки, - продекламировал Бурляев и гордо распрямил плечи. Он был сегодня на виду, и это стоило использовать.
- Вот именно, - утвердил Главный. - От Крыма. А мы - посередине. Значит, появление очерка оправдаем. Снимки есть? Надо зрительно воздействовать на эмоции читателя. Выстраивать визуальный ряд, как теперь принято определять.
- У нас в области, - заметил Коннов с горечью, - кукуруза и без снимков на эмоции воздействует. Раз увидишь - неделю плачешь.
- Вы всегда плететесь в хвосте отсталых настроений, - Главный говорил по-отечески строго, но очень спокойно. - Мало эмоций в жизни? Даже убийство в нашем городе было. Но мы об этом не писали. Так и здесь. Дадим снимки впечатлительные. Крестьянин увидит и поймет - можно растить у нас кукурузу. Можно, раз сказано! Важно постараться.
- Не поймет, - возразил Коннов. - Читатель не дурак. Давно говорят, что в Москве кур доят. А кто в это верит?
- Дойных кур от вас пока никто не требует, - отрезал Главный. - Вот и занимайтесь кукурузой. Так, снимки у нас есть?
- Есть, - поспешно доложил Лапшичкин. - Посмотрите. Делал два дня назад.
Он пошуровал в толстой папке, которую, находясь в редакции, всегда носил под мышкой, и пустил снимок тринадцать на восемнадцать по рукам в сторону Главного. Я мельком взглянул, как привыкаешь смотреть на все, что проходит за день через твои руки, и сразу схватил сюжет. Кукуруза стояла на снимке высокая, в рост. Два человека - женщина и мужчина - терялись в зарослях, высоких как бамбук в джунглях.
- Взаимная выручка? - спросил Главный с сильным подозрением. - Тоже с Кубани прислали?
- Что вы, Константин Игнатьевич! - возмущение Лапшичкина было искренним и горячим. - Это колхоз "Труженик", Шелапутинский район.
Главный закусил губу и уничтожающим взглядом окинул нас всех. Я видел, как ярость, родившись в недрах души, начала наполнять его, поднимаясь всё выше и выше, пока не выплеснулась наружу потоком уничтожающих слов: