- Это же безумие. Посуди сама, что ты делаешь: с какой стати ты заводишь незнакомого мужчину в ванную и суешь ему под нос свои трусы? Что он там будет изучать? Пойми, все это - лишь плод твоего воображения. Этого человека не существует. Он - просто метафорический образ мужской сути науки, вмешивающейся в дела испокон веков женской области - домашнего хозяйства. Вот тебе мой совет: сейчас, когда ты его уже возбудила, соблазни его, а затем отведи в кухню, возьми хлебный нож - и увидишь, как легко окажется разрезать его на куски. Его нет, он - лишь образ из твоих фантазий, и ты сама прекрасно это знаешь.
- Вы меня не слушаете, миссис… Марсия. Можно я буду называть вас просто Марсией?
Доктор Роговые Очки выглядит не столько возбужденным, сколько нервно-нетерпеливым.
- Да… то есть нет-нет… Я хотела сказать, что нет - это то, что я вас не расслышала.
- Я хотел спросить, не подавляет ли вас вся эта стирка и уборка.
- Иногда, пожалуй, да. В конце концов, с кем не бывает: порой и день генеральной уборки можно провести в жуткой хандре. Но я человек разумный и понимаю, что полная чистота пока еще не достижима. Впрочем, над этим ведь и работает ваш Институт?
Наклонив голову, я прикасаюсь к щеке - жест, который, по-моему мнению, изящно-интеллигентен и в то же время привлекателен. Вздохнув, я словно невзначай осведомляюсь у своего гостя:
- Кстати, хотелось бы знать, чем Институт мог бы мне помочь.
- Значит, вы признаете, что вам нужна помощь?
- Конечно. Помощь в стирке, мытье посуды, уборке пылесосом - да кто бы отказался?
- Ножом его, Марсия! Хлебным ножом! Ты здесь хозяйка. Ткни эту падаль, и сама увидишь, как это здорово! Кровь и кишки по всему столу, по всей кухне!
Экзоспоры Мукора торчат во все стороны в напряженном возбуждении.
Это нашептывание изрядно раздражает меня, не говоря уже о том, что - капля камень точит - благодаря ему в мои мысли начинают закрадываться омерзительные сомнения и подозрения. Если этот Роговые Очки действительно из Института, то как он мог не заметить присутствия Мукора? Выглядит он, конечно, умным и даже ученым, но что-то я сомневаюсь, что он вообще Доктор. Он запросто может оказаться каким-нибудь институтским стажером, без научной степени и должной квалификации для проведения самостоятельных исследований. Роговые Очки, возможно Доктор Роговые Очки, снимает очки и начинает осторожно протирать стекла. Интересно, что без линз и оправы его глаза кажутся более пронзительными и зоркими.
- Марсия, можете ли вы утверждать, что у вас много друзей?
- Много? Пожалуй, нет.
- Но кое-кто все-таки есть?
- Ну разумеется. Взять хотя бы сегодняшний день. Утром ко мне на кофе зашли человек восемь - девять. Среди них, кстати, писательница Розмари Крабб.
- Похоже, это всего лишь приятельницы и хорошие знакомые. А как насчет настоящих друзей?
Я имею в виду людей, которым вы могли бы стопроцентно доверять.
- Ну, есть, пожалуй, миссис Йейтс. Может быть, она…
- А, Стефани. Понятно.
Это еще что? Похоже, его больше интересую я, чем мое наведение чистоты. Может быть, я его недооценила. Неожиданно он снова переходит на заранее оговоренную тему разговора:
- Предположим, например, что я или кто-то другой скажет вам, что отстиранные вами вещи не являются образцом чистоты, и добавит, что есть люди, у которых это получается гораздо лучше. Предположим также, что кто-то намекнет вам, что существует усовершенствованная технология повышения качества чистоты выстиранных предметов одежды, но технология эта хранится в строжайшей тайне.
- Я бы сказала, что мне было бы очень любопытно ознакомиться с этой так называемой усовершенствованной технологией.
- У вас очень позитивное отношение к предмету, Марсия. Это обнадеживает.
- Убей его, Марсия, убей его! - Мукор уже не советует, а требует. - Скорее, постарайся заманить его в кухню, туда, где лежат ножи. Я все знаю: он действительно доктор, и он думает, что ты безумна. Если ты выпустишь его, он вернется с санитарами и смирительной рубашкой. Займись им, пока он не занялся тобой.
Не обращая внимания на заклинания Мукора, я запускаю руку в коробку, стоящую у стиральной машины, и достаю пригоршню порошка. Спокойный, белоснежный и неподвижный, он лежит у меня на ладони; его гигантские моющие силы, его способность создавать хлопья пены до поры до времени спят. Частица великой силы лежит на моей ладони. Я протягиваю руку своему собеседнику. Я хочу, чтобы он прикоснулся к этим скрытным белоснежным хлопьям, но его руки заняты: он все еще держит мои трусики и не знает, куда положить их. Мой приветственный жест остается без ответа. Я собиралась показать этому человеку в костюме то, о чем он понятия не имеет. Я хочу, чтобы он познал вкус силы, силы, способной растворять грязь, отдирать ее от ткани, от кафеля, от любых других поверхностей. Эта сила, заключенная в десятках и сотнях самых разных моющих и чистящих средств, выступает нашим главным союзником в борьбе за гигиену дома: она убивает микробы - все, известные и неизвестные науке, - уничтожает бактерии, нанося удар за ударом, укус за укусом. Питаемая водой, эта сила сражается с грязью как опьяненный боем индийский матрос. Единственный язык, которому внемлют порошки и жидкие моющие средства, - это язык силы и насилия. Вместе - я и мыло, я и порошок - мы победим!
Я приступаю к повествованию:
- В борьбе за чистоту…
Меня тотчас же перебивают:
- Борьба за чистоту? Скажите, Марсия, вы можете объяснить, в чем значение вашей борьбы за чистоту?
Я так раздражена его бестактными, заданными не вовремя и не к месту вопросами, что готова швырнуть порошок ему в лицо. Не без труда мне удается совладать с эмоциями.
- Ну, хотя бы в том… просто потому, что… я думаю… вот взять хотя бы пыль. Нет, давайте начнем издалека - с мысли. Вы знаете, какова мельчайшая единица мысли? Я - нет, но наверняка эта частичка очень мала. Вряд ли мы способны постичь, из каких крохотных кирпичиков выстроены наши мысли. А когда мы думаем, они парят вокруг, плавают, как… как…
- Как споры, - подсказывает Мукор.
- …как споры. Оставленные без внимания, они притягиваются к грязи, частички грязи слипаются с мыслями, скапливаясь там, где их редко чистят. Потом они начинают гнить и разлагаться. Продуктом разложения человеческих мыслей является зло. Гниение разума рождает чудовищ. Я не слишком далеко отошла от темы вопроса?
- Нет-нет, ваши рассуждения весьма интересны. Продолжайте, пожалуйста.
Я набираю в грудь побольше воздуха, но тут что - то заставляет меня откашляться и подождать с рассуждениями. Во мне вновь начинают шевелиться неясные подозрения. Дело в том, что я замечаю на галстуке представителя Института Белизны то, чего там быть ну никак не должно, - грязное пятно.
- Кстати, а вы знаете, что у вас галстук грязный?
Не придавая моим словам особого значения, он бросает небрежный взгляд на галстук и замечает:
- Неужели? Действительно! А вы, однако, очень наблюдательны.
- Его нельзя стирать в машине. Надеюсь, это вам известно?
- Конечно. Он побледнеет, а то и полиняет. С другой стороны, в отношении галстука я не стал бы полагаться и на химчистку.
Я несколько успокаиваюсь. По крайней мере, азбучные истины ему известны. Может быть, он и вправду из Института?
Еще более глубокий вдох, и:
- С точки зрения ментальной гигиены, произвольные объединения списанных за ненадобностью мыслей могут представлять собой серьезную опасность. В нормальном, правильно функционирующем человеческом мозге имеются миллиарды клеток. Необходимо сопоставимое количество - миллиарды - частичек пыли, чтобы их совокупная мощь смогла приблизиться к порядку сил человеческого мозга. Но люди даже не представляют себе, с какой легкостью в неподметенном углу комнаты накапливаются миллиарды пылинок. Они громоздятся друг на друга, впитывая, сгребая под себя мертвые мысли. Эти рожденные в темноте и грязи мыслительные аппараты выходят с нами на связь, вмешиваются в работу нашего мозга. Их послания - первый знак беды. Слава Богу, я здорова, и мой дом в достаточной мере чист.
- Значит, вы бываете счастливы, когда осознаете, что ваш дом должным образом приведен в порядок и вычищен?
К чему же он клонит? Он уже спрашивал меня о чем-то похожем. Я убираю мусор. Я выношу его из своего дома. И я довольна. Что еще здесь можно придумать? Это как если бы врач спрашивал у сиделки или у фельдшера: "Скажите, вам нравится ваша работа? Я имею в виду - ухаживать за пациентами, лечить их? Может быть, вы хотели бы сначала немного помучить их?" А не хочет ли Доктор Роговые Очки - предположим, его на самом деле так зовут, - чтобы я поиздевалась над грязью?
- А что еще вы прикажете мне делать с неубранным домом?
Мой гость едва заметно улыбается. Он, понимаете ли, находит это забавным. А я, черт побери, - нет!
- Насколько я понимаю, наши позиции близки, а пути к цели где-то пересекаются, - говорит он, подперев большим пальцем подбородок. - Надеюсь, не ошибусь, если предположу, что вы предположили, что я пришел к вам, чтобы проверить, как работает стиральная машина?
Машина урчит и вздрагивает у меня под рукой. Да что он тут мне лепит! Какая стиральная машина? Он явился, чтобы проверить, как поживает Мукор.
Мукор оживляется.
- Посуди сама, - шипит он мне, - если бы он не был врачом, у него не было бы белого халата. Белый халат у него есть, а значит, он - врач. Вот увидишь, он упрячет тебя в психушку. Тогда поймешь, что зря упрямилась, да будет поздно. Придется узнать, каков дурдом изнутри. Там палаты - как камеры в тюрьме!