На первый взгляд, ничего особенного – фантасты и раньше писали об этом, а кинематографисты снимали один за другим популярные триллеры с киборгами, органоидами и прочими аватарами. Но одно дело фильм, другое – реальность, и появление "эго-устройств" не осталось незамеченным. По сути, они пришли на смену роботам. Несмотря на всё более "дружественный интерфейс" роботы до сих пор были сугубо функциональными, "интеллект" лишь имитировали, и давно уже всем надоели. Люди устали от них. Ограничив к тому времени живое общение донельзя, человек, казалось, соскучился по себе подобному, и "эго-устройства" пришлись как раз к месту.
Более того, новые стандарты вызвали настоящий ажиотаж у потребителей и обусловили следующий виток конкурентной борьбы между крупнейшими IT-производителями. Благодаря этой конкуренции и мощным вливаниям в ноу-хау, уже к 2024 году был сформирован довольно обширный рынок эволюционирующих машин, а статья Ослика "Evolving Machines. Basic Conventions about Experiment" ("Эволюционирующие машины. Базовые соглашения об опыте") стала классической работой в научном сообществе.
Но обратимся к Лобачёвой. В её понимании, раз она невиновна (Наташа искренне считала себя невиновной), то ей и бояться было нечего. Она спокойно может вернуться к себе на родину, два-три допроса (неприятно, конечно), но в конце концов её отпустят.
Одиннадцатого января Наташа вылетела из Лондона, 14-го её вызвали в Следственный комитет, а 15-го взяли под стражу. Автор, с которым она работала, дал признательные показания ("что вам ещё рассказать?") и к тому же нашлись "свидетели". После недолгого разбирательства Лобачёву признали виновной по нескольким статьям Уголовного кодекса, включая экстремизм, гомосексуализм и измену родине. В феврале ей назначили пожизненное заключение и отправили в колонию.
Узнав об этом, Софи впала в депрессию. Ослик утешал её как мог, да что толку? О фактическом опыте дурдома Собака знала побольше Ослика, и чтобы успокоить её, от Генри требовалось нечто особенное.
Он много думал. "Если и есть какой способ преодоления трудности, – рассуждал он, – то лишь взглянуть на эту трудность со стороны". В идеале хорошо бы приподняться и изменить ракурс принципиально. Ослик связался с посольством в Киеве и обсудил возможность обмена заключёнными. Он намеревался обменять Лобачёву на кого-нибудь из русских, осуждённых в Британии. Как правило, это попавшиеся разведчики или торговцы оружием (весьма ценные кадры для Кеплера-22).
"Всё возможно, почему нет?" – ответили ему.
Уже хорошо. По просьбе Ослика к делу подключились также его друзья из внешней разведки (Secret Intelligence Service, SIS, больше известная как МИ-6) и его друг Джеки Хоуп – английский дипломат в Москве. Именно Хоуп помог ему вывезти Софи из России. Он же занимался безопасностью Генри в периоды его "русских походов". Ослик рассчитывал на него и в этот раз.
Новость приободрила Софи, но в любом случае требовалось время. Он устроил ей курсы английского, летом она поступила в школу искусств. У Собаки появились друзья, а вечерами она играла Power Noise в местном клубе неподалёку от судоверфи.
Раз или два в неделю они выезжали в Лондон.
Софи нравилось. Она открыла любимые места и впоследствии уже сама не раз приезжала туда отвлечься. Собака подолгу бродила у Темзы, смотрела на воду и лишь удивлялась неспешному течению времени. И хотя время в её представлении ещё не приобрело решающей ценности, она уже (пусть и смутно) догадывалась об этом. "Опыт времени, – напишет чуть позже Ослик в своих "Conventions…" – имеет для андроида двоякое значение. Это и мысленный опыт, и физиологический. Не реализовав опыт времени всесторонне и в деталях, мы сотворим ублюдка. Иначе говоря, эволюционирующая машина должна как минимум смотреться в зеркало и мотать на ус".
Вот Софи и "мотала", причём ускоренно.
Она хорошо понимала, что и без того потеряла уйму времени на дурдом, и будто навёрстывала упущенное. Ослика же вдохновлял её критический взгляд – и на себя, и на окружающий мир. Особенно удивлял её обострённый "нюх" на фашизм. Фашистов она чуяла за версту. Видно, урок, преподанный на Мосфильмовской, не прошёл даром. Добавим к этому книги (Собака не читала разве что в туалете) и, безусловно, её системный склад ума.
В любом явлении она искала мотив, продвигаясь от общего к частному и руководствуясь здравым смыслом. Софи отвергала религию, зато использовала анализ и науку, предпочитая дарвинистский подход, Теорию игр Джона Нэша, ну и, конечно, классические критерии фашизма доктора Лоренса Бритта (Lawrence Britt, политолог, известен статьёй Free Inquiry в журнале Fascism Anyone, где вывел 14 критериев фашизма).
Мир в представлении Софи имел многоуровневую структуру, где в самом верху располагался человек – как наивысшая ценность, а нижестоящие уровни обеспечивали его права, свободу и достойную жизнь.
На первый взгляд довольно незамысловатое мировоззрение, размышлял Ослик, но если вникнуть, мировоззрение что надо. С учётом возраста Собаки, а тем более для "дауна" с Мосфильмовской, – о большем и мечтать нечего. Пройдёт время, и она, несомненно, обойдёт его интеллектом, а твёрдостью характера не уступит ни Валерии Новодворской, ни Виктору Шендеровичу.
Что касается фашизма. В России фашизм прочно ассоциировался с немецко-фашистскими захватчиками времён войны 1941–1945 годов, и раз тех фашистов русские победили, то никакого другого фашизма в их понимании и быть не могло.
Между тем, он был и, как видно, становился неотъемлемой частью официальной политики РФ. Практически все новые законы здесь носили фашистский характер, начиная с продления президентского срока и заканчивая введением выездных виз для своих же граждан.
Особенно отвратительными были запреты на усыновление за рубежом, запрет некоммерческих организаций (большей частью благотворительных), в высшей степени унизительный запрет так называемой "пропаганды" гомосексуализма (гомосексуалисты косвенно были признаны людьми второго сорта), ну и наконец запрет на критику религии и введение смертной казни.
На бытовом уровне и вовсе царила вакханалия.
Улицы, кафе, метро, да всё, куда ни посмотри, контролировалось всё теми же русскими фашистами. Это вам и полицейские, и православные казаки, и футбольные болельщики, и просто "бедные люди" по Достоевскому – необразованные, незащищённые и доведённые до нищеты. Фашисты нападали на любого, кто перечил им, издевались как хотели, и ничего им за это не было. В стране то и дело дискредитировалась система демократических выборов. Из года в год увеличивался военный бюджет, процветала коррупция, на производстве и в офисах травили неугодных, уничтожался частный бизнес и так далее, не говоря уже о "патриотическом воспитании".
С этим "патриотизмом" одна беда.
Пришло время и занялись детьми. Их патриотическое воспитание стало приоритетной задачей власти. Сначала единые учебники, затем "дело учителей" (тысячи арестованных и посаженных за отказ руководствоваться этими учебниками), и наконец привлечение детей для "наведения порядка" на улицах, в кафе и метро. Дети объединялись в стаи, отыскивали жертву и нападали на неё. Они охотились на животных и с радостью избивали тех же учителей, людей с "нерусской внешностью", бездомных, людей, "похожих" на гомосексуалистов и им сочувствующих. Режим обосновывался прочно и надолго, и "правильное" воспитание детей было гарантией его будущего.
Анализируя репортажи из России, Собака Софи с сожалением констатировала: страна поедала саму себя, а аппетит у этого Кеплера-22 был зверский. "Нюх" у Собаки обострился донельзя. Она увлеклась полемикой и стала размещать свои критические статьи в различных блогах. В ответ приходили угрозы и беспомощная брань. "До чего же гнилые люди", – заключила она как-то, а Ослик слушал её и не знал, чем возразить. Ведь, если подумать, он тоже приложил руку к русской вакханалии: сначала приехал сюда (какой же он был дурак!), а затем и работал на режим, выучившись на офицера и продвигая российский ВПК. Максимум, в чём заключался его протест, – это диссертация про Эльвиру и бегство из дурдома.
Не слишком-то он старался. Да и можно ли вообще считать этот протест достаточным? Вряд ли. В том числе и поэтому Ослик работал над своим "крокодильим" проектом и собирался продолжить изыскания в будущем. По примеру Софи он открыл блоги в социальных сетях, стал регулярно размещать там статьи и к осени 2019-го окончательно уверился в своей правоте: протеста не бывает много. Протест, как страх – стимулирует работу мозга, развивает мораль и способствует выживанию. Ослик решил и впредь "набираться страху", как шутила Собака, и не оставлял надежды вскоре покончить с незавидной участью (ослиной участью) "инопланетянина".
Вот одна из его примечательных записей в Фейсбуке, оставленная 6 октября 2019 года незадолго до очередной поездки в Москву. "Чтобы хорошо представить будущее, – поделился Ослик с читателями, – следует многократно пережить настоящее. Точность вероятности, как известно, зависит от числа повторов и полноты модели. Повторяясь, человек хотя бы задумается, а интеллект – самая действенная форма протеста". Так что, как видим, мысленный опыт с Кеплером-22 не блажь и не прихоть.