– Ах, ах… – сочувственно заохал хозяин. – Прости меня, малыш… прости… Но, надеюсь, у тебя остались родственники, которые позаботились бы о тебе?
Все четверо вспомнили о Хлодвиге Сутулом, о том, что больше всего на Белом Свете лукавого жреца заботило благоденствие его племянника, и трое из них твердо кивнули.
– Остались.
– Вот и славно, вот и хорошо… – снова и совершенно искренне заулыбался хозяин и учтиво взмахнул рукой, приглашая войти. – Располагайтесь, милые. Хоть жилище мое и невелико, но места на полу у камина вам хватит. Извините, что не предлагаю вам свою кровать…
– Что вы, что вы!!! – замахал руками Иванушка. – Нам у камина будет очень хорошо!!!
– Нам, ты хотел сказать, – тихо прошуршал ковер.
– …Ну, вот и славно, – не расслышав исходившую непонятно откуда ремарку, хозяин ободряюще похлопал по плечу не расстающуюся с посохом Сеньку. – Давайте тогда познакомимся, ребята-пастушата. Меня зовут мастер Мэрхенвальд. Я преподаю естественные науки в моринельской благотворительной школе имени Юлиауса Агграндара. Это был самый выдающийся исследователь, естествоиспытатель и ученый всех времен, ребятки! К сожалению моему, увы и ах, это замечательное имя в последнее время стало забываться – время идет, появляются новые герои, или старые просто выпадают из памяти легкомысленных потомков – но это имя не должно изгладиться из памяти людской никогда.
– Не изгладится, – со стапятидесятисемипроцентной уверенностью подтвердили путники.
– Вот и славно, ребятишки, вот и хорошо, – довольно кивнул мастер Мэрхенвальд и тут же махнул рукой себе по лбу.
– Да чего же я стою, детей на дожде держу, старый лопух! Проходите, малыши, проходите… Сейчас поставлю на огонь чайник, похлебка капустная с ужина еще осталась – троим мальчикам вашего возраста должно хватить, чтобы спокойно проспать ночь, хоть я и представляю, сколько в вашем возрасте обыкновенно требуется еды…
Путешественники переступили через порог маленького жилища старого учителя, и первое, что бросилось им в глаза, было отсутствие стен.
– Книги!!!.. – восхищенно выдохнул Иванушка. – Сколько книг!!!..
Если бы мастер Мэрхенвальд придумал способ пристроить книжные полки на потолок, он бы это сделал, не откладывая ни на минуту. А пока середину единственной комнатки занимал домотканый половик, пестрый в далекой молодости, а под потолком висели, раскачиваемые прогуливающимся по дому ночным ветерком, три чучела невиданных зверюшек размером с небольшую собаку, повышенной лохматости, когтистости и зубастости, хоть и с забавными рылами.
– Ты любишь читать, постреленок? – заулыбался хозяин Ивану, почуяв родственную душу.
– Больше всего на Белом Свете, – гордо сообщила за него Сенька.
– Молодец, малыш! Молодец! Это значит, из тебя выйдет толк! – старик убежденно похлопал лукоморца по плечу.
– Я надеюсь, – скромно хмыкнула его супруга.
– Мастер… Мэрхенвальд, – первое и единственное внимание конунга привлекли отнюдь не книжки. – А этих… зверей… вы сами убили?
– Зверей?.. – учитель поднял голову и заулыбался. – Нет, что ты, милый, что ты! Это – школьные наглядные пособия. Накосень, выкусень и покусень. Редкие виды, эндемики. Встречаются только в Шоколадных горах. Эх, чего бы я только не отдал, чтобы подобно непревзойденному Агграндару увидеть хоть одним глазком их или хоть каких-нибудь других так называемых монстров живьем!.. Да только отдать-то у меня и сейчас нечего, а раньше, пока был еще молодой, и подавно не было… Но вы только поглядите, ребята, какая грация, какой напор, какая сила дышала в этих красавцах! Убить таких животных!.. У меня бы рука на такую прелесть не поднялась никогда. Но если уж кто-то решился на подобное кощунство до меня…
Губы хозяина осуждающе поджались, и Серафима подумала, что если бы этот "кто-то" в недобрый час попался на пути старого учителя с хладными тушками этих зверюшек, то вполне мог бы к ним присоединиться.
– …Они куплены на деньги меценатов – покровителей школы, и там и находятся, в моем кабинете, – тем временем, старик охотно продолжал повествование. – Я просто перенес их домой на время праздничных каникул. Это очень редкие экземпляры, боюсь, как бы с ними чего не вышло – нравятся они не одному тебе, мальчуган, хотя, откровенно говоря, не представляю, чтобы какая-нибудь мать согласилась жить с такими… нетрадиционными украшениями под одной крышей. Но самые восхитительные экземпляры – и самые разнообразные – выставлены на ярмарке, в шатре с горгульями, его отсюда можно видеть… Пятьдесят экспонатов! Шестиногий семирук, семирукий шестиног, дракон и камнеежка, правда, маленькие, каменный скорпион, восьмихват, жаборонок, щупальцерот, рукоеды большой и малый, гиперпотам…
– Гиперпотам?! – вспыхнули глаза отряга. – Где?!
– Так вы обошли всю ярмарку и проскочили мимо самого большого павильона?! – не поверил своим ушам старик. – Идите скорее! Может, они еще не закрылись! Деньги на вход у вас есть? Они довольно дорого просят!..
– Есть!!! – радостно выкрикнул отряг уже с порога.
– Мы только поглядим, и сразу вернемся, – вежливо сообщил Иванушка не только хозяину, но и уже вольготно расположившемуся у пылающего камина Масдаю.
– И чего-нибудь купим по дороге к вашей похлебке, – практично добавила царевна.
Оказывается, капустная похлебка для трех буйно растущих организмов и одного давно уже выросшего – пища вполне питательная и полезная, если ее ненавязчиво, но вовремя усилить и сопроводить двумя десятками пирожков, жареным бараньим боком, фаршированным сомом и гусем с яблоками.
Мастер Мэрхенвальд, впервые после благотворительного новогоднего пира в школе отведавший таких деликатесов, озадаченно улыбаясь забавным поворотам судьбы, улегся спать на единственную не занятую книгами поверхность на четырех ножках. Олаф и Сенька, помыв на скорую руку посуду, последовали его примеру, стараясь не разбудить давно досматривающего десятый сон Масдая. Иванушка, горестно вздохнув в направлении готовящихся ко сну, сел за стол, положил на видное место поверх устилавших его манускриптов еле-голубой посох и раскрыл перед собой "Чудный животный мир северо-западного Бхайпура" в поисках заинтересовавшего на выставке монстров горилловидного слона.
– Надо же… гиперпотам… – сонно дивясь своим мыслям, улыбнулся и хмыкнул рыжий отряг. – Я его таким и представлял… Где, ты там прочитала, он водится?
– В южном Узамбаре, – зевнула царевна.
– А это нам не по дороге?
– Не-а…
– Жаль… У Аос на стене в спальне его четыре башки неплохо бы смотрелись… Она бы на рога платье вешала… чтоб не мялось… а на клыки… на клыки…
Олаф задумался.
Представления о том, чтО богини любви и красоты вешают в спальне обычно хоть на что-нибудь, не говоря уже о восьми саблевидных клыках гиперпотамов, у него имелось отчаянно мало, чтобы не сказать, не имелось вовсе.
– Тапочки… – сонно предположила Серафима, переворачиваясь лицом к огню. – С помпонами… И пакет с зефиром…
– Зачем? – юный конунг вытаращил очи, едва не растерявшие весь сон. – Злых духов отгонять?
– Угу… их самых… – нечленораздельно подтвердила она, на ночь глядя не решившись начинать лекцию на тему "на что женщине можно глядеть по утрам без того, чтобы не свалиться со страха с кровати". – Спокойной ночи…
А ночью Олафу приснился сон, будто попал он волшебным образом в южный Узамбар, чтобы поохотиться на гиперпотамов. Солнышко сверху припекает, снизу от прогретой до самого донышка земли жаром несет, сбоку горячий ветер обдувает – ни убежать, ни спрятаться бедному отрягу. Но делать нечего, назвался истребителем гиперпотамов – полезай в саванну. Взял он тут поудобнее два самых больших топора, и пошел на охоту. Идет, идет – не видать не то, что гиперпотама, а и выкусня малого. Даже птички, уж на что вне сферы его трофейных интересов, а и те попрятались куда-то меж ветвей, и свиристят на разные заполошные голоса оттуда ему на голову. И только подумал разочарованный конунг, что не худо было бы спросить у кого-нибудь, а водятся ли тут вообще гиперпотамы, как земля под его ногами задрожала, будто он не на камнях с глиной, а на барабане стоял. Но не успел он и это обдумать как следует, как вдруг большое разлапистое растопыристое дерево на него кааааак рухнет, кааааак огреет по плечам, потом другое, третье, а четвертое кааааак заорет дурным, но знакомым отчего-то человеческим голосом, хоть и знакомых говорящих деревьев у него отродясь не было не только в южном Узамбаре, но и дома: "Вставай скорее!!!". "Да как же я тебе встану, если ты на меня завалилось?!" – хотел было ответить возмущенный охотник, как пятое дерево осыпало его кучей большущих жестких угластых плодов, один из которых пребольно угодил ему в глаз…
– Вставай, быстрей!!!
И тут он понял, что голос это – Ивана.
– Чевототакое?!..
В следующую секунду он был уже на ногах, топоры наготове – не в видении, а наяву, замутненные сном очи дико обшаривают комнатушку приютившего их старика в поисках страдающего бессонницей и бессовестницей противника.
– Что, посох?.. – рядом с ним с мечом в руке ту же самую операцию проделывала Сенька.
– Нет, посох голубой! – недоуменно пожал плечами Иван, не опуская меча. – Но все книжные стеллажи отчего-то вдруг попадали… и мне показалось, будто снаружи кто-то… что-то…
– Что?.. Землетрясение?.. – донесся слабый голос мастера Мэрхенвальда с кровати у дальней стены, погребенной под сошедшей лавиной фолиантов. – Ребятки, бегите на улицу!..
– …что-то.
Смачный треск сворачиваемого забора ворвался в открытое окно вместе с утробным ревом нескольких луженых глоток.
– Гиперпотам?!..
Дальше на очереди была стена с запертой на засов дверью.