У меня же был запас. Куда вот только его сунула?
Заглядывая в разные укромные места, я размышляла о рассказе Гурского. Не о компьютерных махинациях, о них я даже и думать не пыталась, не моего ума это дело. Нет, я размышляла о людях. Вот интересно, каким образом преступник, теперь уже можно говорить – преступник вдвойне, выискивал своих одиноких покойников?
У него могли быть свои люди в больницах…
И в погребальных конторах…
И в органах социальной защиты…
И в домах престарелых…
А интересно, среди моих знакомых много таких одиноких стариков? Я даже о спичках забыла, плюхнулась на диван и принялась загибать пальцы. Совсем одиноких, не имеющих ни родителей, ни детей, ни близких родственников, рассорившихся со всеми друзьями, я насчитала шестнадцать штук. А ведь если хорошенько повспоминать, то наберется в два раза больше. Получается, что у этого негодяя было широчайшее поле для деятельности. Но без помощников ему было не обойтись. Правда, люди могли делиться с ним сведениями, и не подозревая, что участвуют в грандиозной афере. К тому же преступник мог получать информацию от профессионалов, имеющих дело со стариками, – нотариусов, адвокатов, врачей…
Точно, информатор у него наверняка был. Не сообщник, который запросто мог стать шантажистом, а именно информатор, который и сам толком не знает, что к чему. И помогать злодею он мог не за мзду, а по дружбе.
И вторая сторона медали. Знакомые Эвы. У нее же тьма приятельниц. А что, если одна из ее подруг является и подружкой злодея? О том, что он злодей, она, конечно, и не догадывается…
Жалко, что я ничего не знаю об Эве. Надо бы расспросить Гонсовских. Кроме того, в Кракове у Эвы наверняка остались давние подружки, еще со школьной скамьи и ранней юности. Может, она с ними до сих пор общается?
Езус-Мария, вот же эти растреклятые спички! Лежат себе в чулане, на своем законном месте, вместе со свечками и обычными спичками. Обрадовавшись, что с поисками покончено, я схватила коробок и направилась к камину. Расследование на время вылетело у меня из головы.
Позже выяснилось, что примерно о том же размышлял и инспектор Рейкееваген, но одними размышлениями он не ограничился.
Квитанция с заправки, которую любезно нашел и выслал польский коллега, незамедлительно попала к экспертам. Те исследовали бумажонку и убедительно доказали, что порой возможности полиции ни в чем не уступают возможностям преступников. Эксперты определили владельца кредитной карты, которому принадлежала квитанция!
Это был Соме Унгер.
Инспектора чуть кондрашка не хватил от злости, хотя он и ожидал чего-то в этом духе. Этот проклятый Соме Унгер наловчился оставлять полицию в дураках. Но самое гнусное состояло в том, что никакого Сомса Унгера никто в глаза не видел, будто его и на свете не существовало! Точнее, он существовал, но исключительно на бумаге. Однако теперь стало ясно – Соме Унгер вовсе не пароль к закрытому банковскому счету, а псевдоним реального человека.
И маленькая бумажонка доказывала, что у этого реального человека Сомса Унгера была кредитная карта, он покупал бензин, привез тело убитой женщины на стоянку в Зволле, где и случилась у него осечка – потерял клочок бумаги. А значит, у отеля он побывал. Хотя…
Инспектор так уверовал в способности Сомса Унгера, что засомневался, а не устраивал ли тот махинаций и с кредитными картами?
Поразмышляв, инспектор выработал дальнейший план действий. Из показаний свидетелей следовало, что покойная ван Эйк, фигурально выражаясь, поймала Сомса Унгера врасплох. Может, он и не растерялся, но наверняка понял, что времени у него в обрез. Ему следовало поторопиться. Первым дело прикончить разоблачительницу, а затем быстро избавиться от тела. От кого-то негодяй узнал о намерениях Эвы Томпкинс и воспользовался удобным случаем. А значит, следует заняться знакомыми мсье Ляпуэна и приятельницами Эвы Томпкинс.