* * *
Навещали тюрьму время от времени и друзья Рачихина, правда, не часто. В основном же, дни проходили за чтением газет, ведением дневниковых записей, из которых вдруг стала получаться история его жизни.
Дважды в неделю по команде охранника "шауэр-тайм!" голый Рачихин, обмотавшись полотенцем, выскакивал в открывшуюся дверь камеры и, обгоняя других заключенных, несся в душевую - 120 человек в течение 3-х минут должны были успеть сбросить с себя темно-синюю робу (были еще голубые - у гомосексуалистов, содержащихся в отдельных отсеках, с ними Рачихин встречался только по дороге в суд), принять душ и, часто не успев смыть мыло, вернуться в камеру.
В эти же дни меняли одежду и одеяло с матрасом - простыней заключенным не полагалось, но недовольство по этому поводу высказывали немногие. Как раз во время одной из таких отлучек была ограблена камера Рачихина. Заключенные уговаривали его потом не докладывать начальству о случившемся - возможное расследование непременно означало массовый обыск, что привело бы кого-то из них на двухнедельную отсидку в карцер…
Два раза в неделю по одному часу заключенным разрешали посещать класс английского языка. Этой возможности Рачихин, разумеется, не упускал - не столько из тяги к углублению своей грамотности, но ценя возможность лишний раз оставить камеру. И по этой же причине он не пропускал молитвенного времени, посещая все службы - христианские, мусульманские, иудейские, проводимые в одном и том же тюремном "чапеле", но в разные часы.
На мусульманские службы приходили только черные. Рачихин на них и впрямь чувствовал себя белой вороной, поскольку был единственным белым, да и в самих проповедях понимал не больше этой пресловутой птицы, окажись она там. Темой их были, главным образом, призывы проповедника к единению всех негров, угнетаемых и преледуемых белыми, к их борьбе за свою свободу - но и к необходимости при этом сохранять личную порядочность и честность, присущую правоверному мусульманину.
На католических проповедях, в основном, изучалась Библия, и посещали их преимущественно мексиканцы.
Однажды по совету одного уборщика из заключенных, отбывшего уже в тюрьме полтора года, пока тянулось следствие по подозрению его в убийстве, в котором он не был повинен, Рачихин подошел к раввину и, соврав, что бабушка его была еврейкой, получил разрешение посещать еврейские службы. Собиралось на них обычно человек 30; рассевшись по скамьям, заключенные слушали раввина, рассказывавшего им истории из своей жизни, всегда поучительные и настраивающие аудиторию на размышления о собственных судьбах. Часть времени обязательно отводилась на изучение Торы и пение молитв. Раввин, не до конца поверивший Рачихину в то, что тот не "гой", подарил ему, однако, томик Торы, который занял в камере Рачихина место на тумбочке рядом с Библией и Кораном.
Адвокат, назначенный судом защищать Рачихина, отнесся к изучению Володькой Торы с одобрением, и отношения между ними стали еще более доверительными: Ирвин Иранский сам происходил из еврейской семьи, немало пострадавшей во время российских погромов. Приходил он часто, иногда еженедельно, и, искренне желая помочь своему подопечному, просил быть с ним предельно откровенным, чтобы облегчить и сделать эффективным ведение защиты.
Наконец, началось первое слушание дела.
Здесь мы, учтя некоторую щепетильность темы, вынуждены отослать читателя к стенограммам судебных заседаний, приведя их фрагменты в максимально приближенном к оригиналу дословном переводе.
Протоколы предварительного судебного разбирательства
стр. 211–212
ПОКАЗАНИЯ СЛЕДОВАТЕЛЕЙ
Версия 2-я
Вопрос: Что случилось после того, как обвиняемый вернулся из магазина в квартиру Людмилы?
Ответ: По заявлению обвиняемого, она ушла… куда - он не знал, возможно, - встретиться со своим любовником, и произошло это между 8:00 и 9:00 часами вечера. Между 9:30 и 10:00 часами она позвонила ему, говоря, что находится в Малибу и ей нужна его помощь, - машина сломалась, он должен забрать ее с дороги. Она объяснила, как найти ее. Обвиняемый также заявил, что, поскольку он успел к этому времени выпить два или три стакана вина, он не хотел вести чужую машину и поэтому попытался вызвать такси.
Его плохой английский не был понят диспетчером, и он вынужден был выйти на улицу и поймать такси. Не найдя машину возле дома, он прошел на бульвар Санта-Моника и там поймал таксомотор, кузов которого имел зелено-белую окраску. Водитель автомобиля, по словам обвиняемого, был смугл. Обвиняемый попросил отвезти его к магазину рыболовных принадлежностей в Малибу…
Вопрос: Не сказал ли обвиняемый, где он взял телефон таксомоторной компании?
Ответ: Нет, тогда он этого не сказал.
Вопрос:…Что произошло потом?
Ответ: Он сказал, что водитель знал, где находится тот магазин, и привез его туда. Водитель сказал, что поездка стоит 10 долларов, и обвиняемый заплатил ему эту сумму.
Когда такси уехало, он начал искать Людмилу…но не смог ее найти. Пробыв там около часа и не зная, что делать дальше, он позвонил бывшему мужу Людмилы. Он рассказал ему, что произошло, и сказал ему, что Людмилы здесь нет. Он выразился так: "Ее больше нет". И он попросил приехать за ним. Он рассказал, что вместе с бывшим мужем Людмилы приехали Стив С., Наталья и Павел И. Они расспросили его насчет Людмилы… проверили район, где она могла бы находиться, и, отвезя обвиняемого в Санта-Монику, позвонили в полицию с заявлением о пропаже Людмилы…
Вопрос: Что произошло после того, как обвиняемый рассказал вам эту версию?
Ответ: Как я уже отметил, я разговаривал с ним двумя днями раньше, и в тот раз он рассказал нам другую историю…
Судья, обращаясь к представителю обвинения: Почему бы вам не задать следующий вопрос, г-жа Харт?
Вопрос: Сказали ли вы что-либо обвиняемому относительно расследования, проведенного вами, и некоторых его заявлений, которые он вам сделал?
Ответ: Да. Я сообщил ему, что некоторые его заявления выглядят противоречиво. Они не отражают правды…
Вопрос: Сказали ли вы обвиняемому, что провели расследование его истории с таксомоторной компанией?
Ответ: Да.
Вопрос: Что вы ему сказали?
Ответ: Я сказал, что мы связались с компанией, которой мог принадлежать описанный им автомобиль, якобы нанятый им 28 декабря 1985 года. Компания отметила, что у них нет подобных расценок от улицы Кловерфилд до Малибу, или из любого другого места в Санта-Монике до рыболовного магазина…Они заявили, что такая поездка стоила бы как минимум 15 долларов или больше. Именно на эти противоречия я, в частности, обратил внимание Владимира…И я сказал ему - теперь я понимаю, почему у тебя на лице царапины. Мне кажется, ты подрался с Людмилой…
Версия 3-я
ИЗ СТЕНОГРАММЫ СВИДЕТЕЛЬСКИХ ПОКАЗАНИЙ ПОМОЩНИКА ШЕРИФА Д.БАРКСА
Лос-Анджелесское графство,
отдел расследования убийств -
стр. 128–129 судебных протоколов
Он рассказал… что собирался выйти из машины и походить рядом, чтобы успокоиться, дав и Люде возможность остыть, а потом вернуться в машину. Потом он сказал, что никогда не собирался убивать ее - если бы он хотел это сделать (по его словам), было много других способов… Итак, он вышел из машины, прошел несколько шагов вперед. Затем он оглянулся и заметил, что машина движется. Он заявил, что пытался остановить ее, но не смог. Машина сорвалась с обрыва. Он сказал, что не знал, что делать. Он сказал, что не пытался спуститься вниз, чтобы проверить, что с Людмилой, потому что не знал, что делать.
…Потом он сказал, что не для того он приехал в Соединенные Штаты, чтобы быть посаженным в тюрьму.
К этому времени я посовещался с детективом Робертсом и ознакомил его с заявлением Владимира.
Он вернулся в комнату, где проводился допрос Владимира, и сообщил ему, что мы хотели бы снова посмотреть текст его заявления, пункт за пунктом. Тогда Владимир сказал: "Вы не думаете, что мне нужно было иметь адвоката здесь, сейчас?" И в это время мы сообщили ему, что он заключается под арест… Затем мы продолжили его допрос.