* * *
Было уже около часа ночи, когда пришла мысль - позвонить Бену: в конце концов, я же только что помог ему, почему бы и Бену, живущему на расстоянии миль десятипятнадцати отсюда, не заехать за мной. Бен оказался дома. Я не помню, что говорил ему тогда. Во всяком случае, мои слова "Людмилы больше нет" следовало бы истолковать как то, что для меня она больше не существует, и эта наша ссора станет последней - так дико нам с нею еще не доводилось ругаться, хотя стычки, конечно же, были, главным образом, по каким-то пустякам…
Прошло сколько-то времени, может, - полчаса, когда из тумана вынырнул "Мерседес". Рядом с Беном сидели его приятели - русская пара и американец.
- Где Людмила? - спросил Бен, выходя из машины. - Где она? - почти сразу повторил он вопрос.
- Не знаю… Она вызвала меня сюда, сказав, что барахлит машина. Я приехал на такси, а ее нет.
Сказав Бену за некоторое время до этого, что я больше не встречаюсь с Людмилой (что, в общем-то, было правдой), я не хотел говорить ему теперь, что мы поехали в ресторан. Так вот родилась эта ложь, которую мне неоднократно пришлось в дальнейшем повторять - пока я не понял, что как бы скверно ни выглядело в глазах следствия и наших общих друзей то, что произошло на шоссе, лучше бы они узнали об этом от меня сразу.
Тогда же мне эта версия казалась наилучшей и все объясняющей: машина у Куколки действительно часто барахлила, особенно после того, как кто-то подсыпал в бензобак сахар. И потом, даже спустя месяцы, когда "Фольксваген" несколько раз побывал в ремонте, он то и дело останавливался в дороге, причем, всегда в самых неудобных местах и в самое неподходящее время.
Мы сели в "Мерседес" и проехали в обоих направлениях вдоль берега - Людиной машины не было.
- Куда тебя отвезти? - спросил Бен, в последний раз разворачивая машину на полосу шоссе, ведущую к городу.
- К Людмиле…
Так и поступили.
Уснул я почти мгновенно и не раздеваясь. А в пятом часу утра был разбужен стуком в дверь. На пороге стояли 5 или 6 полицейских. Светя впереди себя фонариками, они вошли в квартиру.
- Где Людмила?
Автоматически я повторил им историю, рассказанную экспромтом Бену. Он же, вернувшись домой, немедленно позвонил в полицию и сообщил об исчезновении Куколки…
Тюрьма
Наутро после первого визита допросившей его полиции, Рачихин, мучимый похмельем, от чувства которого успел крепко отвыкнуть, бессонной ночью и мыслями о Куколке, направился на работу в столярный цех. Почти сразу поняв, что и часу не сможет пробыть в мастерской, он сказался нездоровым и, помахав на прощанье рукой молодому негру, в паре с которым он здесь работал, снова сел в машину.
Машина была чужой, она принадлежала Людиной подружке Оле. Уехав в отпуск, та оставила "хондочку" в пользование Рачихина: свою старую машину он успел продать за пару недель до того, рассчитывая впоследствии купить более экономичную. Единственной Олиной просьбой было присматривать за домом и по возвращении встретить ее в аэропорту. Как раз назавтра, в воскресенье, она возвращалась из отпуска.
"Надо бы проверить, что у нее в квартире", - подумал Рачихин, вспомнив, что заглядывал туда в последний раз дней пять назад. Выехав на бульвар Санта-Моника, Рачихин неторопливо вел машину в западном направлении, в сторону океана. И спустя несколько минут, не успев даже ощутить удара о бампер стоящего перед красным сигналом светофора автомобиля, он был брошен вперед, головой в лобовое стекло.
Вызвали полицию. Пока составляли протокол, Рачихин стоял, безучастно наблюдая за происходящим и утирая кровь с рассеченной губы. "Хонда" была прилично помята, но мотор работал, и, отогнув, сколько можно было, вмятое крыло от переднего колеса, Рачихин развернул ее к дому Людмилы.
Поднявшись в квартиру, он набрал телефоны нескольких подруг Куколки, потом позвонил Бену - никто ничего внятного ему не сказал, тогда никто еще не знал, где Люда, кроме случайно оказавшегося неподалеку от места ее гибели рыбака-любителя, который утром сообщил полиции, что обнаружил затонувший "Фольксваген". Рачихину же об этом сообщили полицейские, пришедшие опять на квартиру Людмилы - в этот раз они увезли его с собою в участок на Малибу и после длительного допроса, на котором Рачихин упорно повторял свою версию, оставили его там, в камере.
Видимо, эту ночь, проведенную под арестом, и следовало бы считать началом тюремной эпопеи, проглотившей существенный кусок - в представлении всех окружавших - незадавшейся Рачихинской жизни и самым коренным образом сказавшейся на его последующем существовании.
* * *
Следующий день принес сенсацию: Людино тело было обнаружено в перевернутом и затонувшем неподалеку от берега "Фольксвагене". Газетчики, прознав о том, что Люда выступала незадолго до этого свидетелем на процессе по делу четы Огородниковых, обвиненных в шпионаже в пользу Советского Союза, немедленно связали ее гибель с возможной местью советского ГБ.
Процесс Огородниковых, Светланы и Николая, в свое время наделал в стране немало шума - но вовсе не оттого, что Светлана оказалась русской Матой Хари: сравнение это, поначалу широко используемое газетными журналистами, было для нее чересчур лестно, что вскоре все поняли. Да и Николай не был Джеймсом Бондом: оба они, недавно приехавшие киевляне, он - водитель такси, но не ас, какие попадаются среди представителей этой профессии, а из самых неудачливых и малоуважаемых своими же коллегами; она - мелкая служащая.
Людмила, Люда, Куколка…
Подруга Людмилы - Светлана Огородникова была осуждена за шпионаж в пользу СССР
Выехав из страны с малолетним сынишкой и быстро поняв, что вряд ли сумеют добиться чего-либо существенного в Америке, они наладили контакт с советским консульством в Сан-Франциско - поначалу через сан-францисскую же контору, возглавляемую бывшим россиянином, специализирующимся на организации путешествий в СССР и показе советских фильмов. Постепенно сфера услуг, оказываемых ими товарищам из консульства, расширялась - главным образом, по инициативе самих Огородниковых.
К ним приглядывались - и однажды, убедившись в искренности их намерений быть максимально полезными своей бывшей родине, согласились на предложение Светланы завербовать для работы на советскую разведку… агента Федерального бюро расследований. Причем, не рядового служащего, но сотрудника отдела контршпионажа. Миллер - так звали этого агента, будучи арестованным, утверждал на суде, что по своей инициативе, не докладывая руководству, хотел разоблачить советскую шпионскую сеть, действующую в США - и тем улучшить свою не очень высокую репутацию в учреждении, где он служил.
"…Постепенно сфера услуг, оказываемых ими товарищам из консульства расширялась". Так Огородников тайно, с противоположной стороны улицы, фотографировал эмигрантов, демонстрирующих против выступлений советских артистов.
Автор, ставший свидетелем этого сюжета, успел запечатлеть его с помощью длиннофокусного объектива
Как бы то ни было - вся тройка была арестована, спустя месяц следствия предстала перед Федеральным судом, и каждый из подсудимых получил свой срок тюремного заключения. Поскольку же Миллер оказался первым в истории США агентом ФБР, уличенным в шпионаже в пользу другой страны, дело получило огласку необычайно широкую, а Куколка, часто встречавшаяся со Светланой, в числе других ее подруг была приглашена в суд в качестве свидетеля со стороны защиты. Как же, спрашивается, было не связать загадочную гибель Куколки с возможным желанием советской разведки спрятать концы в воду? - на этот раз в буквальном смысле этого выражения…
Длительная дружба Куколки с Рачихиным - а многие обстоятельства его жизни и побега из киногруппы Бондарчука оставались не вполне ясными - побудила сотрудников ФБР начать опросы всех, кто был близко знаком и часто встречался с ними. В газетах и на экранах телевизоров почти ежедневно появлялись портреты Людмилы и Рачихина, добытые из домашних альбомов, фотографии автомобиля, в котором погибла Люда.
Вскоре, однако, выяснилось, что роль Куколки в осуждении Огородниковых столь невелика, что не было никакой причины для жестокой расправы с нею у советских властей. И сенсация угасла, а дело о гибели Куколки стало приобретать иную, сулящую мало хорошего Рачихину, окраску.
* * *
Утром приехал приятель Рачихина, автогонщик - Володька пытался звонить многим, разменяв у дежурного полицейского несколько долларов, из автомата, укрепленного на стене камеры предварительного заключения, но только у того нашлись триста долларов наличными, потребные для выкупа Рачихина под залог. Поехали на квартиру к Агашкину, их общему приятелю - в Людин дом, зная уже о ее гибели, Володька больше не заходил.
