– Ну, пятьдесят седьмой никак не может быть, дядя Барцилав! Тогда бы вам было сейчас сто лет, а вы на сто лет никак не выглядите!
– Не знаю, не знаю… Моя мать говорила, что в тот год было в горах восстание.
– Восстание? Тогда выходит, вы родились в тысяча восемьсот семьдесят седьмом, и вам сейчас где-то за семьдесят, а точнее, семьдесят три.
– Выходит, что так.
– А в паспорте у вас как записано?
– А я и не знаю толком, какой он, этот паспорт. Нету их у нас…
– Нет паспорта? Это как?
– А вот так. У меня-то его никогда и не было, а вот у детей моих и у других сельчан паспорта все забрали… чтобы не уезжали, говорят, из колхозов… Мне-то куда уже уезжать, сам подумай, а вот Хасбулат мой, может, и уехал бы, да только без паспорта ведь никак!
– А давайте, дядя Барцилав, я вас осмотрю!
– Да чего тут смотреть, сынок! Ходить хожу, кушать кушаю, спать сплю… Только вот работать не могу, сил нету!
– Ну, вы уже достаточно поработали на своём веку, теперь отдыхайте, а поработают пускай другие!
– Так-то оно так, сынок! Да только совсем без работы какая же радость? Отдых, он ведь тоже надоедает!
– Дам-ка я вам витаминов!
– Это ещё для чего? – подозрительно спросил Барцилав.
– Ну, чтобы силы у вас прибавились, настроение улучшилось…
– Нет, не хочу я твоих витаминов, уважаемый дохтур! Отдай их какому-нибудь слабаку вроде моего соседа Абусупьяна! Ему уж они точно пригодятся… для настроения… а то который день ходит хмурый… говорит, что ему трудодни неправильно посчитали. Вот и дай ему витаминов! Ну, а я пойду, надо ещё починить кое-что. Просто мимо проходил, вот и заглянул… Будь здоров, многоуважаемый дохтур! Тебе тоже уже жениться давно пора…
С этими словами старик покинул кабинет врача.
Глава 15
В начале весны неожиданно пришло сообщение, что Малику открепляют от места распределения и переводят на работу в Буйнакск. При мысли о том, что она скоро увидит маму и остальных, девушку захлестнула волна счастья. Она не знала ещё, что это Исаак Израилевич вместе с доктором Князевым, лечившим от хвори старую Жарият, употребили все свои связи и хлопотали за неё, пока наконец их старания не увенчались успехом.
Малика стала собираться в дорогу. Она обошла всех своих юных пациентов и наказала их родителям бить тревогу при первых же признаках болезней, самыми грозными из которых по-прежнему оставались дифтерия и брюшной тиф, а самой частой – дизентерия. Дав последние наставления о пользе гигиены, Малика вернулась в больницу.
Главврач был на месте, и девушка, вдруг ощутив непонятную грусть, в последний раз переступила порог его кабинета.
При появлении Малики Юсуп резко встал и порывисто шагнул ей навстречу, но тут же и остановился в смущении. Повисло молчание, которое оба нарушили одновременным:
– Ну вот!
Они рассмеялись и тут же вновь умолкли, а затем главврач сказал:
– Ну что ж, позвольте вам пожелать счастливого пути и… и… счастливой дальнейшей жизни!
– Спасибо! – ответила Малика и добавила с горячностью: – Спасибо вам за всё, что вы для меня сделали!
– Я сделал? Да ничего я не сделал… и вообще… Я уже не ваш главврач, так что можете звать меня просто по имени!
– Конечно, Юсуп Магомедович… ой, то есть Юсуп… Я должна привыкнуть…
И вновь наступила пауза, пока он, наконец, не решился:
– Малика… вы уезжаете, и неизвестно, увидимся ли мы когда-нибудь ещё! Впрочем… здесь всё зависит от вас, потому что… потому что я… люблю вас! – на одном вдохе выпалил он.
– Ох! – только и смогла произнести девушка.
– Погодите! Я должен был сказать это вам давно, но никак не мог решиться! А теперь… теперь вы уезжаете, и я… я просто не могу вас отпустить вот так… без правды!
Выплеснув, наконец, своё чувство, он замолчал, одновременно ощущая и лёгкость, и невыразимое волнение. Ошеломлённая Малика тоже молчала, не зная, что ответить этому человеку, который стал ей близок и которого она не могла и не хотела обманывать.
– Юсуп Магомедович… Юсуп… я… никак не ожидала услышать такого и хочу сказать, что я… что вы… один из лучших людей, которые были и есть в моей жизни…
Она в растерянности подбирала слова, теряясь от того, что этот большой, мужественный человек стоит сейчас перед ней и, словно ребёнок, моляще смотрит на неё в ожидании ответных слов.
– Вы очень… очень достойный человек и… о таком муже, как вы, мечтает каждая девушка… но… я не хочу вас обманывать, потому что… не люблю вас! Простите меня!
Казалось, что в наступившей после этих слов тишине отчётливо слышен стук их бьющихся сердец, а молчание не кончится никогда. Но вот Юсуп, овладев собою, мягко произнёс:
– Вы кого-то любите?
– Да… то есть нет… Уже нет! Простите, но мне не хочется говорить об этом!
– Но… если уже нет… значит… у меня есть всё-таки шанс? Возможно, когда-нибудь…
Она молчала.
– Могу ли я надеяться, что когда-нибудь… вы захотите стать моей женой? Я готов ждать сколько угодно!
– Я… я не знаю… – Девушка избегала смотреть на него. – Всё это так неожиданно…
– Но вы позволите писать вам иногда? И потом… я ведь в любой момент могу вернуться в город… Одно ваше слово!
– Сейчас я ничего не могу сказать! – твёрдо ответила девушка. – Я должна поехать домой и… подумать!
– Я буду ждать вашего ответа хоть всю жизнь, потому что… потому что я люблю тебя, Малика, и хочу, чтобы ты всегда помнила об этом!
Разговор не выходил у неё из головы, когда Малика, в последний раз обнявшись с тётушкой Баху, села в старенький автобус, который, натужно громыхая, повёз её знакомой уже горной дорогой прямо в Буйнакск.
Автобус был переполнен людьми, ехавшими в райцентр кто за чем. Путь был неблизким, и девушка, устроившись поудобнее на жёстком деревянном сиденье, устремила свой взгляд в окно, где горы, меняя окраску от зелёно-жёлтых до чёрно-серых, сопровождали её на всём пути до райцентра.
Юсуп Магомедович любит её. Он так сказал. И он не из тех, кто говорит не то, что думает. Ей нравился этот человек, большой, сильный, умный и уверенный в себе. А самое главное, рядом с ним было спокойно и надёжно. Таким надёжным и должен быть спутник жизни, подумалось девушке. Но… после того, как Марат так низко повёл себя, может ли она кому-то верить? Правда… Марат не идёт ни в какое сравнение с её главврачом. Она даже улыбнулась, представив их рядом. Но Марата она любила… Да, любила, ну и что? Судьба посылает ей достойного человека, который искренне любит её и готов ждать сколько угодно. Как ей быть?
В конце концов Малика решила обо всём рассказать матери. Мама даст ей верный совет! При мысли о том, что скоро она увидит родных, девушка заулыбалась под удивлёнными взглядами пассажиров.
Глава 16
Айша и Шахри сидели в гостиной, уютно освещаемой старинной золотистого цвета лампой, и молчали. За долгие годы жизни они привыкли к такому молчанию, связывавшему их больше любых слов. Каждая из них знала, о чём думает другая. Тайн у них друг от друга не было, переживания и радости были общими, так что женщины молчали, занимаясь каждая своим рукоделием, благо, навыки, привитые им ещё в доме Ибрагим-бека, не позабылись.
Сегодня в доме была радость. Вернулась Малика, и теперь, когда дочь была дома, Айша, наконец, пребывала в относительном спокойствии.
Осталось дождаться Ансара и… О Аллах, ну когда же придут хоть какие-то известия о родителях?!
– Надо подумать о её замужестве! – нарушила вдруг молчание Шахри.
– Только и думаю об этом последние два года! – отозвалась Айша. – Да только что поделать, если девчонка об этом слышать не хочет!
– Надо как-то убедить её! Чувствую, придётся мне самой взяться за дело!
– Давай-давай, берись! Вот только не вздумай ей советовать убегать с кем-либо!
– Ну, начнём с того, что я не советовала убегать, а советовала похитить. Согласись, это немного разные вещи! А во-вторых, что, разве совет был плохой? Ну и жила бы ты сейчас с этим Султаном, который, говорят, сильно опустился и пьёт, и жена его вечно ходит с синяками…
– Астафирулла! Бог меня спас от этого брака… твоими руками!
– Вот то-то! – расплылась в улыбке Шахри.
Женщины вновь замолкли, думая каждая о своём. Из соседней комнаты послышался глухой кашель старой Жарият, а ещё через минуту в гостиную заглянула Малика.
– Вы что это тут делаете без меня, а? – весело спросила она. – О чём секретничаете?
– Да сидим вот и сплетничаем о тебе! – в тон ей отозвалась Шахри.
– И что же вы обо мне тут наговорили, признавайтесь?
– Говорили, какая ты красивая, хорошая и… упрямая, как осёл! Вернее, ослица…
– Ну, спасибо, дорогие мои, на добром слове, – сказала с притворной обидой в голосе Малика. – Схожу-ка я лучше к своей бабушке, по крайней мере, она меня хоть любит!
С этими словами девушка удалилась, и тишина дома тут же была нарушена мелодичным тембром её звонкого голоса:
– Дадэй, я иду к тебе! Приготовь мне какую-нибудь интересную историю!