Учителя были разные, хорошие тоже были. Мой первый учитель Михаил Спиридонович запомнился мне на всю жизнь. Как учитель он был, наверное, неплохой. С войны он вернулся израненный и с истрёпанными нервами. Он был страстный садовод и нас стремился сделать юными мичуринцами, помогал прививать саженцы, на пришкольном участке выращивали картошку, убирали, и каждый получал свою долю в соответствии с вложенным трудом. Но того, как он обращался со своими детьми, которые учились вместе с нами, нельзя ни забыть, ни простить. Они были неплохие ребята, но тупые, соображали туго. Если Таисия, его дочь, не могла ответить на вопрос, а это было очень часто, он взрывался; хватал указку – ореховую палку толщиной в палец, и бил по голове, по рукам, которыми она закрывала голову, по чему попало, срывая зло и досаду на то, что дочь учителя – и такая тупая. Часто, изломав об неё одну указку, он брался за другую. То же было и с сыном Игорем, который был слабым болезненным мальчиком и где-то в четвёртом классе умер. Мы в ужасе смотрели на этот кошмар. Позже, читая "Очерки бурсы", я вспоминал эти экзекуции и находил сходство. Потом, когда Таисия подросла, она ушла от отца. Ушла и старшая дочь, и он, старый больной человек, прикованный к постели, доживал свой век в одиночестве, нищете и забвении. Ему в буквальном смысле слова воды подать было некому.
Где-то в пятом классе к нам пришёл учитель географии Иван Степанович. Этот был большой любитель выпить и часто на урок приходил пьяным. Приходила иногда "навеселе" на урок и учительница литературы – молодая красивая женщина.
Другие учителя были нормальные, и я вспоминаю их с большой теплотой.
В восьмой класс надо было идти в школу в другое село. Можно было ходить в Понуровку – там жила тётка, но это 15 км, можно в Азаровку или в Андрейковичи. Решили в Андрейковичи, там тоже жила тётка. До Андрейкович было 7 км. Вот так и учился – зимой жил на квартире у тётки, летом ходил пешком, а потом поднатужились и купили старенький велосипед, ездил на велосипеде. Бывали и курьёзные, смешные случаи.
Дорога в школу проходила мимо старого полузаброшенного кладбища. Оно находилось рядом с дорогой за негустым низкорослым кустарником. Мне иногда приходилось задерживаться в школе и возвращаться домой вечером или вовсе ночью. Занимался я во вторую смену. Поначалу я проезжал мимо кладбища спокойно. Я любил Гоголя, рассказ "Вий" произвёл на меня глубокое впечатление. Теперь, проезжая мимо кладбища, я немного напрягался, по спине пробегал отвратительный холодок, дыхание на вдохе задерживалось, и я нажимал на педали, стремясь побыстрее проскочить это место.
Однажды зимой у нас в посёлке погибла девушка Тоня, погибла незадолго до своей свадьбы. Она набирала из колодца воду, поскользнулась, упала в колодец и утонула. Эта трагедия потрясла весь посёлок. Рыдал брат, рыдал жених Костя-гармонист, первый парень на деревне, сильно переживали все жители. Тоня была красивая, добрая, приветливая девушка. Костю она сильно любила. Похоронили её на этом кладбище. И вот летом пошли по посёлку слухи, что ночью на кладбище кто-то в белых одеждах ходит, выходит на дорогу, стоит и снова уходит на кладбище. Старики вспомнили, что когда-то давно уже такое было. На этом кладбище была похоронена дочь богатого купца, покончившая с собой из-за несчастной любви. Тогда тоже кто-то в белом выходил ночью на дорогу.
– Это Тоня, – заявила баба Анисья, которую подозревали в связи с потусторонним миром, – она выходит ночью из могилы и ждёт своего возлюбленного.
Жители мимо кладбища вечером и, тем более, ночью не ходили. Когда говорят: "Он не робкого десятка" – это не про меня, а тут я и вовсе оробел. Но деваться было некуда, надо было ездить. Мимо кладбища я нёсся пулей, не разбирая дороги, прыгая по колеям и кочкам. Некоторое время всё было нормально, я на одном дыхании пролетал мимо кладбища и благополучно прибывал домой.
Но однажды я возвращался домой ночью. Было темно, лунный свет едва пробивался сквозь тучи. Я уже почти поравнялся с кладбищем и вдруг увидел, как из кладбища к дороге движется нечто в белом. Я обомлел – почувствовал, как на голове шевелятся волосы, грудь сдавил панический страх. Кровь от лица отхлынула, я почувствовал, что стал бледный, как луна, даже светлее стало. Как я рванул! Чемпион по велогонкам отдыхает. Все чувства обострились до предела. Я слышал, как где-то за полкилометра отсюда летит комар. Звук "Му-у-у-у" прозвучал для меня, как раскат грома. Я, ничего не соображая, крутил педали изо всех сил. Лишь отъехав, нет – отлетев от кладбища на приличное расстояние, я начал приходить в себя, был в состоянии осмыслить случившееся. Оказалось всё просто. В селе Барбино находилась ферма по откорму крупного рогатого скота. Корова белой масти отбилась от своего стада и скиталась по лугам и полям. Поскольку на кладбище была густая и сочная трава, она там постоянно паслась. Долго потом надо мной издевались, смеялись, вспоминая этот случай.
Надо сказать, что знания у нас были очень слабые. Я со своими пятёрками еле-еле поступил в техникум.
– Дед, но вот так проходило твоё детство. Потом ты уже подрос, жил при советской власти, можешь дать более объективную оценку.
– Объективную оценку дадут историки и политологи, а я человек маленький, могу только рассказать, что сам видел или слышал от очевидцев.
– Вот я и хочу слышать от человека маленького, что он думает, что было хорошего и плохого в советское время.
– Про плохое уже много было сказано, грязью облито всё с ног до головы. Но скажи, что плохого было в пионерских и комсомольских организациях? Сколько добрых дел на их счету. Да и сам принцип социализма – от каждого по способности, каждому по труду – чем плох? Или – кто не работает, тот не ест? А посмотри Моральный кодекс строителя коммунизма – это же заповеди Закона Божия. Ясно – это утопия, красивая сказка, но перед людьми ставилась задача, цель, к которой надо стремиться.
– Дед, а можно задать тебе один деликатный вопрос? Только не ругайся.
– Можно, задавай.
– Как у вас обстояли дела с сексом?
– Никак, секса не было. Это за рубежом буржуазные идеологи придумали секс, чтобы отвлечь трудящихся от борьбы за свои права. А советским людям было не до секса. Правда, детей делали, случалось, девок портили, но сексом не занимались. Сначала воевали, потом восстанавливали страну. А когда немного оклемались, надо было срочно строить "коммунизьм".
– Почему срочно?
– Потому, что Хрущёв на съезде КПСС объявил: "Партия торжественно провозглашает – нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизьме". Это ж надо такое ляпнуть! Конечно же, это не от большого ума. Поэтому надо было поторапливаться, чтобы не осрамиться перед всем миром, не прослыть болтунами.
– Дед, а про настоящее время что ты можешь сказать?
– Включи телевизор, и тебе всё расскажут.
– Они-то расскажут, а вот что ты думаешь – маленький человек?
– Открой газету "Правда" времён КПСС, прочти материалы съезда или Пленума ЦК КПСС. Какие красивые слова, какие грандиозные планы! Ну, думаем, теперь уж мы заживём. Но проходили годы, и ничего не менялось, становилось даже хуже. Вся экономика – это нефть и газ, как, впрочем, и сейчас.
– А сейчас лучше?
– Сейчас лучше.
– Чем же?
– Говорят красивее, без бумажки, хорошим русским языком. Поэтому лучше. Конечно, лучше. А нам с тобой пора домой, заговорились мы.
– Дед, ответь, пожалуйста, ещё на один вопрос. Что ты можешь сказать про нынешнюю молодёжь?
– Что я могу сказать? – хорошая молодёжь.
– А, почему же вы, старики, всё время брюзжите – плохая молодёжь, безнравственная, без всяких моральных и этических ценностей? Все ценности – это деньги и нажива. Потерянное поколение.
– Старики во все времена ворчали на молодёжь. Но совершенно понятно, что это не так. Молодёжь всегда умнее, образованнее, более развита, иначе – жизнь бы остановилась, по крайней мере, не было бы прогресса, не было бы развития, движения вперёд. Надо признаться, что все мы теперь стали такими. Нас такими сделали. После развала Союза все моральные устои тоже развалились. Спасайся кто как может, хватай всё, что можно – такие сейчас ценности.
– Раньше молодёжь по призыву партии и правительства ехала на большие комсомольские стройки, делала великие дела. Сейчас такое возможно?
– Возможно – за хорошие деньги. Но если страна вдруг окажется перед лицом какой-нибудь смертельной опасности, и надо будет встать грудью, молодёжь не подведёт. Я в этом уверен на 100 %. А всем ворчунам я могу привести один яркий пример. Пусть вспомнят, как целая рота мальчишек-десантников погибла, но не пропустила огромный отряд боевиков. Ни один боец не дрогнул. А вы говорите!
Сумерки быстро сгущались, над водой и в прибрежных камышах повисла лёгкая пелена тумана, завели свою долгую песню лягушки – кря-кря-кря. Дед Петро и Лёня, собрав удочки, побрели по тропинке, которая, петляя между кустов, убегала вдаль и скрывалась в сумерках.