– И мы, – налегая грудью на стол, сообщал он, – можем достаточно точно определить возраст, пол, уровень дохода и другие характеристики аудитории, которая смотрит те или иные передачи.
Американцев переводить было легче, они в основном задавали вопросы и вставляли отрывочные комментарии.
Олегу очень хотелось есть. В центре стола, на огромном блюде красовались тарталетки с икрой, вокруг них разноцветными ломтиками аппетитно была разложена копчёная рыба, в хрустальной вазочке во льду спали креветки. Но насладиться этими дарами моря Олегу было не суждено, поскольку рот его выполнял разговорно-переводческую функцию, которая никак не сочеталась с функцией пищепоглотительной. Полуэктов же журчал, не замолкая ни на минуту, то форсируя голосом, то переходя почти на шепот. Олег с тоской следил, как милые его сердцу морепродукты с ужасающей быстротой покидали стол, перемещаясь в желудки гостей. Олег время от времени вглядывался в толпу, пытаясь разглядеть в ней Полину. Несколько раз она оказалась совсем близко от столика, за которым сидел Олег, но не заметила его. Лучистая и почти невесомая, она скользила по залу, как солнечный зайчик. Олег наблюдал за ней издалека, пытаясь поймать её взгляд, но она всё время поворачивалась к Олегу то спиной, то боком, как будто совершенно забыв о его существовании. Подобно золотому мотыльку она порхала по залу, кружила вокруг столиков, перелетая от одной группы гостей к другой. Разговаривая с кем-то, Полина то понимающе кивала, то смущённо улыбалась, то смеялась, весело закидывая голову назад. Один раз Олегу всё-таки удалось встретиться с ней глазами. Полина заметила его взгляд, улыбнулась и весело подмигнула ему. Олег просиял и сдержанно кивнул в ответ.
Подали горячее. На тарелке перед Олегом соблазнительно-разнузданно, в подушках из картошки и грибов, возлежало филе миньон. От блюда исходил такой аппетитный запах, что у Олега предательски заурчало в животе и помутилось в голове. Но отрезать кусочек мяса, отправить его в рот и потом медленно пережевывать не было никакой возможности. Трое сидящих за столом говорили не умолкая. Как только один из них отвлекался на то, чтобы отпить глоток вина или прожевать кусок, в разговор вступал следующий, и Олегу ничего не оставалось, как безостановочно продолжать переводить беседу, пытаясь заглушить в себе чувство голода. "Надо было успеть хотя бы тарталетку с икрой проглотить, икру по крайней мере не нужно жевать", – с грустью подумал Олег. Он тоскливо оглядел зал: собравшиеся поглощали пищу с таким энтузиазмом, как будто они ели последний раз в жизни.
Опустошив бутылку красного вина, американцы заметно оживились и наперебой принялись обсуждать с Полуэктовым разницу между американским и российским телевидением и методы воздействия на потенциальных покупателей. Теперь все трое говорили почти одновременно, перебивая друг друга и стараясь перекричать заигравшую совершенно не к месту музыку. У Олега пересохло во рту, его страшно мучила жажда. Изо всех сил напрягая слух, Олег пытался вслушиваться в то, что говорили за столом, но музыка играла так громко, что Олег переводил практически по губам, время от времени вставляя отсебятину.
На маленькую полукруглую сцену вышла Алла Пугачёва и запела песню "Без меня тебе, любимый мой". Олег продолжал без остановки переводить, время от времени поглядывая на сцену. "Не думал, что Пугачёва такого высокого роста, – с изумлением подумал он. – А когда же она успела так сильно похудеть?" Воспользовавшись неожиданной паузой в разговоре, Олег торопливо налил себе в стакан воды. Едва он успел поднести стакан к пересохшим губам, собираясь отхлебнуть долгожданный глоток, как вдруг почувствовал, как чья-то мощная рука схватила его за пиджак. Подняв глаза, Олег обнаружил, что Пугачёва, которая вдруг очутилась рядом с ним и вблизи оказалась ростом под два метра, крепко вцепилась в его локоть и, допев слова: "Ты найдёшь себя любимый мой, и мы ещё споём", – тащит его к сцене. Олег упирался изо всех сил, на ходу выкрикивая: "Я не могу! Я тут по делу!", – но эстрадная дива оказалась недюжинной силы. Крепко подхватив его и напевая припев: "Нда-дай-да-да-а-а…, нда-дай-да-да-а-а…", – она принялась так интенсивно раскачивать Олега в танце, что у него заломило в боку. Вокруг собралась толпа гостей, все смеялись и хлопали им.
Тут только Олег заметил, что у Пугачёвой по-клоунски непомерно огромный размер ноги и лёгкая щетина на подбородке. "Да это переодетый мужчина! Трансвестит какой-то!" – мелькнуло у него в голове. Больше всего на свете Олег хотел в этот момент вырваться и вернуться на своё место. Но вырваться из цепких объятий жилистой транссексуальной дивы не представлялось никакой возможности: вытянутая правая рука Олега была зажата в крупной левой волосатой руке псевдо-примадонны, а левая его рука лежала на её плоском костлявом бедре. Наконец "Пугачёв" отпустил жертву, и Олег с облегчением вернулся на своё место. Филе-миньон бесследно исчезло, подали десерт. Американцы смеялись и панибратски хлопали Олега по плечу. Полуэктов сидел нахмурившись, недовольный тем, что вынужден был прервать важный разговор.
Олег переводил их беседу ещё какое-то время, пока собеседники не исчерпали тему разговора и официанты не унесли десерт. Американцы поднялись из-за стола и, попрощавшись, направились к выходу. Полуэктова куда-то позвали.
– Я вам ещё нужен, Пётр Николаевич? – спросил у него Лукин.
– Пока нет, но можете ещё понадобиться позже, – бросил на ходу Полуэктов и скрылся в толпе.
27
Олег остался за пустым столом один. Он наконец налил себе воды из бутылки и залпом жадно осушил два стакана.
Гости расходились, толпа понемногу растворялась, оставляя в качестве осадка несколько особо стойких гостей, сконцентрировавшихся возле барной стойки. Олег рассеянно оглядел зал в поисках чего-нибудь съестного, но остатки пышного пиршества бесследно исчезли со столов. Олег с грустью подумал о том, что единственное, чем он сможет утолить голод, придя домой, – это холодные макароны, оставшиеся в холодильнике со вчерашнего вечера.
Он поискал глазами Полину, но не увидел ее. "Наверное она уже ушла", – разочарованно подумал Лукин. Домой идти не хотелось. Кто-то тихонько окликнул его. Олег обернулся, перед ним стояла Полина. В одной руке она держала тарелку, накрытую салфеткой, а в другой – бутылку пива.
– Смотри, что я тебе принесла, – загадочно сказала она и сняла с тарелки салфетку.
На тарелке лежали два бутерброда с красной рыбой, несколько тарталеток с икрой и пирожное "Эклер".
– О, да это просто дары Волхвов! Спасибо, Полина! А я уж собирался, как Киса Воробьянинов встать с протянутой рукой и просить: "Месье, же не манж па сис жур. Господа, я не ел шесть дней", – и Олег вытянул вперёд руку, изображая Ипполита Матвеевича в роли бывшего члена Государственной думы.
Полина засмеялась веселым, заразительным смехом. Олег почему-то подумал, что так могут смеяться только дети и влюблённые.
– Не думаю, что это эффективный способ добывать себе пропитание, – сказала она сквозь смех. – Я бы на твоем месте станцевала на столе, тогда бы уж точно дали что-то поесть, – со знанием дела посоветовала она.
– Ну, Полина, у тебя бы это получилось куда лучше, чем у меня! Тебя бы точно вызвали на бис, а меня бы за это погнали отсюда палкой. Кстати, а как ты узнала, что я голодный?
– Вычислила дедуктивным методом!
– А что это за дедуктивный метод?
– А ты не помнишь, у Конан Дойла? Шерлок Холмс говорил: "Чтобы провести расследование, нужно из всех версий отбросить все заведомо ложные. Тогда то, что останется, и будет правильной версией".
– И какая же версия оказалась правильной?
– А вот какая: единственный, кто остаётся голодным на званом ужине, – это переводчик.
– Полина, ты ангел! Спасла бедного измождённого переводчика от голодной смерти на пышном пиру!
Она сидела перед ним в сиянии своего золотого платья, улыбаясь своей какой-то особенной, по-детски наивной улыбкой, пышные каштановые волосы обрамляли голову, как нимб. Правая её рука подпирала кулаком подбородок, а левая лежала на столе. Олег посмотрел на эту маленькую узкую руку с тонким запястьем, лежащую перед ним на белой скатерти, и вдруг испытал отчётливое и необъяснимое желание эту руку поцеловать. Но сделать это Олег не решился. Полина могла это неправильно истолковать, и тогда их лёгким, дружеским, ни к чему не обязывающим отношениям пришёл бы конец.
– Кажется, все уже разошлись, – сказала она.
Только сейчас Олег заметил, что они остались в зале одни. Тихо играла музыка, официанты убирали посуду со столов.
– Потанцуй со мной, – вдруг попросила Полина и как-то неожиданно посерьёзнела.
– Эээ… Здесь как-то неудобно, – замямлил Олег, оглядываясь по сторонам. Танцевать он никогда не любил.
– Ну пожалуйста, – с каким-то странным упорством настаивала Полина.
– И вообще, я здесь при исполнении служебных обязанностей, – напустил на себя серьёзный вид Олег.
– Могу тебя заверить, что Полуэктову ты сегодня уже не понадобишься. Когда я его видела в последний раз, он уже лыка не вязал, поэтому перевести его речь тебе уже вряд ли удастся. Объявляю белый танец!
– Ну, не знаю.
– Не ломайся, Лукин. А то я твоим одноклассникам расскажу, что ты танцевал с трансвеститом! – пригрозила Полина.
– Ну ладно, если ты так хочешь, – Олег неохотно поднялся из-за стола.