Полина очень старалась повторять все движения за Леной, но всё-таки сбилась, отстала, и дальше они с Леной продолжали двигаться вразнобой. Полина еле-еле дотерпела до конца танца. Когда музыка закончилась и они ушли со сцены, Полина уже не могла сдерживать слёзы.
– Это было ужасно! Ужасно! – повторяла она, всхлипывая.
– Да… могли бы выступить гораздо лучше, – грустно вздыхала Лена.
– А мне понравилось! – успокаивала их Марина Нестерова. – Правда, Поль! Ну, подумаешь, немного ошиблась, с кем не бывает?! Зато как вам хлопали!
Хлопали им действительно много. Но, скорее всего, зрителям больше понравилась музыка "Бони М", чем сам танец.
24
– Эй, Чипполино, где твоя Вишенка? – услышал он над ухом Валеркин голос.
– Лерка, отстань.
– Да ладно, Олег, не ершись.
Лукин услышал её звонкий смех и оглянулся. Ира Вишневская и Вадик Деев стояли у окна и разговаривали. Вернее, в основном говорил Вадик, а Ира стояла и слушала, не отрывая взгляда от его лица. Глаза её блестели, на щеках играл нежный румянец. Очевидно Деев рассказывал ей что-то забавное, потому что она несколько раз заливалась звонким раскатистым смехом. Олег стоял как вкопанный и смотрел на них, не в силах сдвинуться с места. Деев наклонился и сказал ей что-то на ухо. Ирочка вспыхнула и опустила глаза. Вадик, продолжая что-то вполголоса ей говорить, бесцеремонно взял её за руку. За ту самую руку, которую Олег держал в темном зале кинотеатра. Олег почувствовал, как у него заныло в районе солнечного сплетения, как будто ему дали под дых. Лукину страшно захотелось, чтобы Ира эту руку отняла и сказала Дееву что-то резкое. Но этого не произошло. Они так и остались стоять у окна, молча глядя друг на друга, как будто мир вокруг них не существовал вообще, пока не прозвенел звонок на урок.
Деев, или "Злодеев", как окрестил его Олег, был известным в школе баламутом и заводилой. Вадик был красив, как Дин Рид. Высокий, широкий в плечах, с битловской стрижкой, он пользовался большой популярностью среди девчонок. Особое впечатление на женскую половину класса производило то, что он умел играть на гитаре песни "Битлз", подражая Полу Маккартни. При этом он безбожно коверкал текст, но это были уже детали или, как говорил Чесноков, "конкренки", которым мало кто придавал значение. За Вадиком числился целый список хулиганских выходок, из-за которых директриса не раз вызывала в школу его родителей и проводила с Вадиком душеспасительные беседы, не оказывавшие на него никакого воздействия. Учителя не любили Деева за хамство и агрессивное поведение. Однажды Вадика чуть не исключили из школы за драку. Благодаря связям его отца-дипломата Деева всё-таки оставили в школе. Несмотря на отвязное поведение, учился Вадик вполне сносно.
– Ты видел, как он к ней лип?! – горячился Олег, садясь с Чесноковым за парту.
– Да брось ты, Чип.
– Нет, ну скажи, ты видел?
– Да видел, видел!
– Изображает из себя Пола Маккартни, битл хренов! А сам по-английски двух слов связать не может, – не унимался Олег.
– Ну чего ты кипятишься, Чип!
– А ты видел, как она на него смотрела?
– Да плюнь ты на неё! – пытался остудить друга Валерка.
– Ненавижу гада! Как я его ненавижу! – процедил сквозь зубы Олег, сжимая кулаки.
* * *
– Ненавижу! Как я его ненавижу! – шептала Полина в бессильной ярости.
– Полька, ты чего? – Ленка удивленно заглянула ей в лицо.
– Знаешь, что я видела вчера после школы?
– Что? – испугалась Цыпочка.
– Он ее провожал!
– Кто? Кого? – не поняла Лена.
– Лукин провожал эту, как её, Вишневскую!
– Ты уверена?
– Лен, ну я же видела своими глазами! Они шли вместе, он нёс её портфель!
– Поль, не расстраивайся! Может она просто попросила его портфель донести.
– Она ему нравится! Я точно знаю!
– Откуда?
– Мне Таня Репина из его класса сказала. Я просто не понимаю, как ему может нравится эта корова! У нее же ноги колесом и задница, как арбуз!
– Да? – засомневалась Ленка. – Я что-то не замечала.
– Лен, ну что теперь делать? – заныла Полина.
– Постараться выбросить его из головы и забыть, вот что!
– Не получается.
– Поль, по-моему тебе надо как-то отвлечься, развеяться. А то ты на нем просто зациклилась. В следующую субботу в школе будет дискотека. Ты пойдешь?
– Не знаю. Что-то нет настроения.
– Обязательно приходи!
– А ты дашь мне надеть свои джинсы?
– Ладно уж, дам, – неохотно согласилась Ленка.
– Ну хорошо, тогда пойду!
25
Во вторник утром он позвонил ей на мобильный. Это оказалось намного проще, чем пытаться соединиться с ней через секретаря по рабочему телефону. Она ответила на звонок сразу.
– Привет, Олег! – сказала она еще до того, как он успел что-то произнести.
– Откуда ты знаешь, что это я? – опешил он.
– Элементарно, Ватсон! – сказала она голосом Василия Ливанова в роли Шерлока Холмса. – Твой номер забит в моем мобильнике.
– А… Ну да, – запоздало сообразил он. – А я-то было подумал, что ты угадываешь мысли на расстоянии.
– Еще как угадываю! – оживилась Полина.
– Да? И о чем же я сейчас думаю? – заинтересовался Олег.
– Ну, конечно же, о том, какая я замечательная! Скажешь, не так?!
– М-да, – засмеялся Лукин. – С этим трудно не согласиться. Очевидно от ложной скромности ты не страдаешь.
– Это точно!
– Ну вот, я чуть не забыл, зачем я тебе звонил.
– А что, просто так ты позвонить мне не можешь? Тебе обязательно нужна какая-то причина? – продолжала словесный пинг-понг Полина.
– Ну, на самом деле причина в том, что мне хочется с тобой пообщаться. Но чтобы ты не подумала, что я к тебе пристаю, я должен найти какой-то повод, по которому мне нужно тебе позвонить.
– Ну что ж, вполне логично. Ну и как, нашел повод?
– Нашел. Полина, вчера мне звонил твой шеф. Он попросил меня переводить на каком-то торжественном банкете.
– О, да! Нашему агентству исполняется десять лет, и мы по этому поводу устраиваем праздничный вечер. Придёт куча народу!
– А ты придёшь? – с надеждой спросил Олег.
– Ну конечно! Я же отвечаю за организацию банкета.
– А какая форма одежды? – поинтересовался он.
– Парадная.
– Хорошо, я приду в смокинге, – пообещал Олег.
– А я в пеньюаре.
26
Торжественный вечер, посвященный десятилетию рекламного агентства "Паруса", проходил в банкетном зале крупной международной гостиницы. Лукин, выбритый до синевы, в своём парадном светло-сером костюме и белой рубашке с галстуком стоял среди круглых столиков, накрытых белыми скатертями и красиво сервированных, высматривая Полину в толпе гостей, но её нигде не было видно. Он почему-то был уверен, что она будет в элегантном чёрном платье-мини на высоких каблуках. Олег рассеянно оглядывал зал, полный мужчин в строгих костюмах и женщин в вечерних нарядах, пытаясь узнать в одной из них Полину, но ее среди них не было.
Она появилась рядом с ним неожиданно, словно солнце из-за туч: празднично-сияющая, в лёгком золотистом платье до колен, с бокалом чего-то такого же золотистого в руке. Она выглядела совсем не так, как он ожидал.
– У тебя очень красивое платье. Оно тебе очень идёт, – сказал Олег. Платье действительно смотрелось на ней отлично.
– Правда? Спасибо. А у меня дома ещё лучше есть!
– Не сомневаюсь.
– Хочешь шампанского? – спросила она.
– Нет, спасибо. Я не люблю шампанское. А вот пива я бы выпил, – сказал Лукин.
– Ой, я забыла, тебе же ещё весь вечер переводить! А язык после пива не будет заплетаться?
– Обижаешь, Полина! Профессионализм не пропьёшь!
Но пива Лукину выпить так и не удалось. Его окликнул начальник Полины Пётр Николаевич Полуэктов, и Олег отправился за ним к дальнему столику выполнять свои обязанности переводчика. За столом сидели двое представителей известной американской компании, производившей соки. Американцы интересовались рекламой своей продукции на российском телевидении. Пётр Николаевич вопреки своему обыкновению был оживлён и многословен. Он красноречиво рассуждал о преимуществах телевизионной рекламы, о целевой направленности рекламных роликов и о зависимости массовости российской телеаудитории от времени суток, дней недели и характера телепрограммы. Переводить Полуэктова было крайне сложно, в его речи отсутствовал всякий ритм, говорил он сбивчиво, перескакивал с одного на другое, то замедляя темп речи, то тараторя, как из пулемёта. Перевод затрудняло ещё и то, что Полуэктов постоянно менял позу, то наклоняясь низко над столом, то откидываясь на спинку стула, что меняло расстояние ото рта Полуэктова до уха Олега. Поэтому, чтобы расслышать Полуэктова в шумном зале, Олегу приходилось постоянно наклонять голову в зависимости от угла наклона тела Полуэктова.
– Дело в том, что российский телевизионный и рекламный рынок относительно молод, – рассуждал Полуэктов, сидя боком у стола и опершись на локоть.
– У нас не так много телеканалов, гораздо меньше, чем на Западе, и их аудитория не обладает достаточно четко выраженными отличиями, – говорил он, неожиданно отодвинувшись от стола и закинув ногу на ногу.
– Мы проводим вычленение целевой аудитории в основном за счет специфики телевизионных программ, – продолжал Пётр Николаевич, придвигаясь ближе к столу. – Наше агентство располагает статистическими данными, позволяющими выявить эту специфику.
Говоря это, Полуэктов делал особое ударение на слове "мы", каждый раз при его произнесении подаваясь всем телом вперёд, как будто собирался бросить в американцев гранату.