Кассета, которую Лена предварительно остановила на песне "Распутин", уже стояла в магнитофоне. Полина нажала кнопку и из динамиков понеслась зажигательная музыка "Бони М". Лена и Полина под барабанные ритмы по-египетски вышли на сцену. Их заученные движения были отточены и слажены, повороты и вращения синхронны. В целом танец прошел гладко, без помех. Когда музыка стихла и девочки закончили своё выступление, Полина заметила, что Арлета Борисовна неподвижно стоит перед сценой, широко расставив ноги и сложив на груди руки. Её брови, подведенные черным карандашом, были сдвинуты к переносице, тонкие губы плотно сжаты, на лице её отражалось крайнее неудовольствие. "Неужели всё так плохо?" – с ужасом подумала Полина.
– Эта музыка запрещена в Советском Союзе! – гневно вынесла приговор Косорукова, энергично тряхнув при этом длинным чубом надо лбом, который придавал ей неожиданное сходство с Маяковским.
– Но, Арлета Борисовна, этого не может быть! – возмутилась Полина. – Диск "Бони М" продавался в магазине "Мелодия". Значит этот ансамбль не запрещён!
– Ансамбль "Бони М" разрешен, а вот песня эта ваша, "Распутин", или как её там, запрещена, и на том диске её быть не могло! – отчеканила Арлета Борисовна.
На том диске и вправду не было песни "Распутин", вспомнила Полина. Она была только на той кассете, которую отец Лены привёз из-за границы.
– Ой, а что же нам теперь делать? – заныла Полина.
– Ну что делать? – Арлета Борисовна подняла свои брови-ниточки. – Будете танцевать под другую музыку.
– Под какую? – ужаснулась Лена.
Неожиданно дверь приоткрылась, и в зал заглянула Ирина Георгиевна Красовская, преподавательница английского языка.
– Арлета Борисовна, вы просили меня зайти? – спросила она.
– Ах, да. Вы мне были нужны, Ирина Георгиевна. Зайдите, пожалуйста.
Ирина Георгиевна вошла и бесшумно затворила за собой дверь, по залу разнесся стук ее высоких каблучков. Выглядела она, как всегда, умопомрачительно: на ней была строгая темно-бордовая юбка и белая облегающая фигуру блузка, её чёрные, как смоль, волосы украшал вишнёвый бархатный ободок. Под мышкой она держала классный журнал. Все девчонки в школе умирали от зависти, разглядывая её многочисленные туалеты, которые она меняла каждый день. Никто никогда не видел, чтобы она два дня подряд приходила на работу в одной и той же одежде. Это разительно отличало ее от других учителей и особенно от Арлеты Борисовны, которая носила свою черную юбку и синюю водолазку почти не снимая. Где Красовская доставала свои наряды, было полной загадкой. Ходили слухи, что ее муж работает в Министерстве внешней торговли и имеет доступ к закрытому распределителю.
– Ирина Георгиевна, нам нужна ваша помощь, – начала Арлета Борисовна.
– Да, я вас слушаю, – улыбнулась Красовская.
– Нужно помочь девочкам выбрать подходящую песню для их танца. Лена, принеси список песен.
– Ну что ж, давайте посмотрим, – певуче сказала "англичанка", разглядывая обложку кассеты, на которой были напечатаны названия песен. – Попробуем выбрать что-нибудь танцевальное. Ну вот эта, например, "Brown Girl In The Rain". Я эту песню слышала, очень динамичная, на мой взгляд.
– Это как переводится? – настороженно спросила Арлета Борисовна, которая ни слова не понимала по-английски.
– "Чернокожая девушка под дождём", – ответила Ирина Георгиевна.
– Ясно. Значит это о тяжелом положении негров в Америке, – нахмурилась Косорукова. – Нет, эта песня не подойдет, слишком безрадостно для Новогоднего концерта.
– А как насчет вот этой песни, "Daddy Cool"? – спросила "англичанка".
– А это что значит?
– Ну это что-то вроде "Холодный отец".
– М-да-а-а, – протянула Косорукова. – Похоже, что это о вечном конфликте отцов и детей. Тоже не подойдет, чересчур серьезная тема для праздника.
– Так может лучше прослушать несколько песен, чтобы точно определить, – вмешалась Полина.
– Мы что, до завтрашнего утра здесь будем этим заниматься? – нахмурилась Арлета Борисовна. – Мне еще пятерых участников нужно отсмотреть! Нет уж, давайте выбирайте сейчас, нам нужно дальше работать.
– А вот, кстати, очень ритмичная песня, называется "Baby Do You Wanna Bump", – предложила Красовская.
– А по-русски? – недовольно напомнила завуч.
– Ну я точно не знаю… Как бы это выразиться… Что-то вроде "Не хочешь ли потолкаться, детка?".
– Да вы что, вообще?! Издеваетесь?! – возмутилась Косорукова, и кровь бросилась ей в лицо.
– А что? – оторопела Ирина Георгиевна.
– Как это что?! Да это же просто неприлично! – зашипела не неё завуч. – Вы отдаете себе отчет в том, что предлагаете? "Не хочешь ли потолкаться детка?". Вы что, хотите, чтобы меня сняли с работы за пропаганду безнравственности в школе? Тут завтра будут представители РОНО!
– Ну, извините, я как-то не подумала… – испуганно стала оправдываться "англичанка". – Хорошо, я найду что-то другое. Может быть вот это – "Ma Baker". По-русски "baker" – это печник, булочник. По-моему, звучит вполне нейтрально.
– "Песня о печнике"? – раздраженно сказала Косорукова. – Ну это уж совсем как-то обыденно, на бытовую тему. А нет ли чего-нибудь более праздничного?
– О! Нашла! Называется "Sunny", это значит "Солнечно".
– А вот это подойдет! "Песня о солнце". По-моему неплохо, – подытожила Арлета Борисовна.
– Но там же ритм совсем другой! – засопротивлялась Лена.
– К тому же она слишком короткая! Вот тут написано: три минуты всего. А наш танец рассчитан почти на шесть! Эта песня почти на целых три минуты короче той, под которую мы репетировали, – пыталась урезонить Арлету Борисовну Полина.
– Ну знаете ли! Или танцуйте под эту песню, или я вообще отменю ваше выступление! У меня больше нет времени вами заниматься! – отрезала завуч.
– А репетировать когда же? – ужаснулась Лена. – Концерт же завтра!
– А зачем вам репетировать? Вы уже всё отрепетировали под старую музыку. Станцуете всё то же самое под новую, только укоротите танец на три минуты, вот и всё. Да, и вот ещё что. Что это у вас за название такое нелепое: "Ленпол"? Это что значит? – подозрительно спросила она, указывая на афишу, на которой красовались разноцветные буквы "Lenpol", украшенные блестками.
– В английском языке такого слова нет, – опасливо вставила Ирина Георгиевна.
– А это не английское слово. Это значит "Лена плюс Полина", – объяснила Полина.
– Всё равно уберите. Звучит очень сомнительно, как "Половина Ленина". Антисоветчина какая-то! Чтоб завтра я этой афиши не видела.
– Но, Арлета Борисовна, – пытались было возразить девочки.
– Всё, разговор окончен! – недовольно прервала их завуч. – У меня педсовет через пять минут.
И, тряхнув своим "маяковским" чубом, Арлета Борисовна вышла из зала, Ирина Георгиевна последовала за ней.
– Что будем делать? – растерянно спросила Полина.
– Поль, ну что тут поделаешь? Будем танцевать. Не отменять же выступление! – решительно сказала Лена.
– А как же музыка?
– Ну что музыка? Роднина и Зайцев на Чемпионате мира откатали свою программу вообще без музыки, помнишь? А мы уж как-нибудь справимся под новую музыку.
Пошли репетировать!
23
Приспособить танец к новой музыке оказалось труднее, чем придумать его заново. Весь вечер Полина и Лена репетировали под песню "Sunny", но рисунок их танца никак не вписывался в новую музыкальную форму. Чтобы сократить выступление на три минуты, как того требовала Арлета Борисовна, девочки вырезали из танца многие движения, отчего он стал казаться каким-то ломаным и нелепым. К тому же Полина всё время забывала, какие движения они из танца убрали, путала последовательность фигур и из-за этого всё время отставала от Лены.
– Поля! Смотри на меня! Повторяй за мной, если сама не помнишь! – подстёгивала её Лена, которая обычно быстрее адаптировалась к новым условиям.
Они снова перематывали плёнку назад и повторяли танец сначала, пытаясь добиться синхронности исполнения, но Полина снова ошибалась. От их былой слаженности не осталось и следа.
– Ой, как же мы будем выступать?! – сокрушенно вздыхала Полина.
– Полька, не дрейфь! Прорвёмся! – подбадривала её Лена.
На следующий день, аккуратно причесанные и нарядные, кусая губы и пытаясь унять нервную дрожь в коленях, Лена и Полина стояли за кулисами и ждали своего выхода.
Полина, одетая в свой новый красный шелковый комбинезон, сшитый её бабушкой, ёжилась от холода, растирая голые по локоть руки, покрытые мурашками. На длинные рукава и накладные карманы у бабушки не хватило материала, поэтому Полине пришлось согласиться на летний вариант комбинезона с короткими рукавами и без карманов. Лене крупно повезло: её маме удалось достать где-то по блату большой кусок черного шёлка, из которого она сшила своей дочери точно такой же комбинезон по той же самой выкройке из журнала "Бурда". В отличие от Полининой бабушки, Лениной маме хватило материала не только на длинные рукава, но и на накладные карманы с молниями.
– Полина Богданова и Лена Цыпкова. Солнечный танец! – громко объявила Марина Нестерова.
"Почему "Солнечный"? – мелькнуло в голове у Полины. – Кому пришло в голову его так назвать? Наверное, Арлете". Но рассуждать уже было поздно. Заиграла песня "Sunny", и девочки вышли на сцену.
Несмотря на то, что накануне они приложили все усилия, чтобы привязать танец к новой музыке, им никак не удавалось попасть в ритм. У зрителей складывалось впечатление, что музыка звучала отдельно, а девочки двигались сами по себе.