Не дай другим морочить себе голову … – пел Боб Марли за столиком у окна, удивлённо рассматривая стеклянными глазами погасший косяк. Рядом на расстроенной гитаре подыгрывал ему Майк, неуверенно перебирая три блатных аккорда.
Махно и Чапаев откланялись и отправились на поиски реки и пулемёта.
Павел узнавал у бармена, как добраться до Центра Христианских Технологий, Максим гладил по спине прильнувшую к нему Литу.
– Я пойду с тобой, – шептала она. – Хоть на край света. Мне больше некуда идти.
– А если впереди опасности?
– Я тебя буду защищать.
– Ну, тогда я согласен.
Однорукий фокусник пошаркал ножкой и направился к выходу, удивлённый, что его отпустили просто так.
Уже возле дверей его догнала Рииль.
– Подожди. – Она схватила его за рукав. – Ты Мэнсон?
– Да вроде.
– Возьми меня с собой. – Девушка умоляюще заглянула ему в глаза.
– Зачем ты мне? Я женщин ненавижу, презираю и убиваю. Пошла вон.
– Дело в том, – не отпускала Рииль, – что я точно так же отношусь к мужчинам. Но ты – это что-то. Я искала, чтобы отомстить за свою подругу. Но нашла совсем другое. А если ты меня не возьмешь, я тебе прямо сейчас яйца оторву. Понял, козляра?
– Это совсем другое дело. – Мэнсон улыбнулся, обнажив пеньки выбитых зубов. – Поработаем дуэтом? Как Ромео и Джульетта.
– Нет, как Тристан и Изольда.
– Как Бонни и Клайд.
– Как Барби и Кен.
– Как тупой и ещё тупее.
– Как три богатыря.
– Как Микки и Мини Маус.
– Как Моисеев и Трубач.
– Как Менделеев и Клайперон.
– Как Петров и Водкин.
– Как Лёлек и Болек.
– Как народ и партия.
– Как Али-Баба и сорок разбойников.
– Хватит. Надоело. – сказал Мэнсон.
– Как отцы и дети.
– Закрой рот!
– Как война и мир.
– Я сказал – заткнись!
– Как Чебурашка и крокодил Гена. Как Чук и Гек!
Мэнсон со всей силы ударил девушку в челюсть. Но она совсем даже не рухнула в нокауте, только мотнула головой и что силы стукнула Чарли ногой в пах. Тот согнулся пополам, хватая ртом воздух.
– Как пиво и водка. – она ударила его ногой в лицо и он упал. – Никогда не смей меня бить. Разве что, я попрошу тебя. Ясно? Пойдём милый, вставай, любовь моя. Наконец-то я нашла своё счастье. Давай, знаю, что больно, но это так заводит, правда? Ты же любишь такие игры?
Мэнсон, всё ещё корчащийся от боли, поднялся.
И тут подошёл возмущённый Фриц.
– Ты ударил мою девушку? – он сжал кулаки, уже размахнулся для удара, но Мэнсон вдруг распрямился, махнул рукой и крюк на его культяшке вонзился прямо в горло Фрица. Чарли дернул, вырывая горло, кровь хлынула фонтаном, полуоторванная голова неестественно повисла, тело ещё секунду продержалось на ногах и рухнуло на пол, заливая всё кровью.
– Это тебе вместо Нюрнберга. – Сказал Мэнсон, вытирая платком брызги крови на пиджаке. – Ненавижу фашистов.
В глубине зала истерично заорал белк. Через мгновение зверёк уже сидел на голове Мэнсона, царапая ему лицо и норовя добраться до глаз.
– Я тебя убью! Я убью тебя! – орал белк сквозь слёзы – Урод! Как ты мог, я выгрызу твой мозг!
Рииль схватила бешеного зверька и швырнула его через весь зал. Белк крепко треснулся об пол и остался лежать, не шевелясь. Борис подбежал, взял его на руки. Зверёк дрожал, приоткрыв глаза, посмотрел на Бориса, тихо сказал: "Я убью его" и потерял сознание.
– Пойдём отсюда, дорогой. – Рииль взяла Мэнсона под руку, и они вышли из бара.
В зале стояла такая тишина, что было слышно, как стучит кровь в висках.
Максим подошёл к Павлу.
– Неужели вы его отпустите?
– Отпущу.
– Но он…
– Знаешь, что? – Павел зашипел Максиму в лицо, брызжа слюной, – Если бы не вы, ничего этого не было. Если бы вы не припёрлись сюда на своей чудо-тарантайке. Ничего бы не случилось. Так что, заткни варежку. Моя бы воля, я бы всю вашу компанию к стенке поставил бы, чтоб не мучились и других не мучили. Так, – Павел поднял руку, – прекратить разброд и шатания. Собрались, едем искать машину.
Центр Христианских Технологий представлял собой гигантское монолитное сооружение в форме креста. Стекло, бетон и алюминий. В окнах верхних этажей отражались облака и сияли солнечные блики.
Над входом чёрным гранитом нависала надпись "Поставим на планете крест".
На самом последнем этаже по белоснежному волосатому ковру ходил, заложив руки за спину, молодой человек в дорогущем сером с отливом костюме. Длинные волнистые волосы мягко спадали на плечи, жиденькая бородка причёсана и набриолинена.
Иисус нервно расхаживал вдоль длинного стола, размером больше похожего на взлётную полосу. За столом молча шуршали бумагами люди. Христос дошёл до края и плюхнулся в чёрное кожаное кресло, закинув ноги в мягких итальянских туфлях на край стола.
– Итак, бездари! Подведём итоги вашей безответственности, лени и наплевательского отношения к нашему общему делу. Я жутко зол и не доволен. – Фома, зачитай список проведенных мероприятий за последний месяц.
Фома – лысый толстячок встал, раскрыл папку и стал читать:
– Построено четырнадцать храмов, зарекрутировано семь тысяч человек, из них пять тысяч пятьсот восемьдесят, выпущено на рынок два новых бренда – "Церковь святой домохозяйки" и "Миссия выполнима. Тридцать шестого дня от Рождества Христова."
Свечные заводы работали исправно, маляры рисовали иконы, пекарни пекли церковный хлеб и пирожки, типографии печатали Библии и "Сторожевые башни"
– Так что, прогресс на лицо, – с надеждой улыбнулся Фома.
– И ты веришь в то, что сейчас прочитал?
– Не совсем, но…
– "Но" засунь себе куда по дальше. Если ты не веришь, то зачем ты мне это читал?
– Так вы просили…
– Это всё фальсификация, показуха и пыль в глаза. Двенадцать из четырнадцати храмов построены с целью личной наживы, Из семи тысяч зарекрутированных четыре тысячи любят пиво больше, чем меня, две тысячи – интернет, тысяча – Майкла Джексона, и все они секс предпочтут молитве. Новые бренды уже не работают. Все эти баптисты, свидетели, молоканы и прочая кустарщина выглядит дёшево и не качественно. Так что, вместо мелкого прогресса на бумаге мы видим полный спад, кризис и банкротство. Конкуренты наступают на пятки. Буддисты плодятся, как хомячки, мусульмане тверды в вере и расползаются по всему миру, разнося свою идеологию по нашим тылам. И что делаем мы? Мы сыто, близоруко радуемся нашим успехам в кавычках. Пиар "Аватара" в тысячи раз эффективнее наших потуг. Чем занимается отдел рекламы? Где бигборды? Где телевизионная и радиореклама? Где сувенирная продукция? Молодёжь совсем не охвачена. Традиции разваливаются на глазах. Да, на бумаге христиан всех конфессий и направлений достаточно много. Да, ходят в церковь, да, святят воду на крещение и куличи на Пасху, на Троицу выезжают на шашлыки, а на Рождество запекают индюшку. Но разве это вера? Они лгут вам, они лгут мне, они лгут моему отцу! Они хотят попасть в рай на халяву. Я сразу предупреждаю, этот номер не пройдёт! Так и передайте этим лицемерам, прощение и билет в рай получат только сподвижники и преданные вере. Остальные получат дулю! С маком! Мы и так пошли на непозволительные уступки: признали, что Земля круглая и крутится вокруг Солнца, мы благословили гомосексуализм и однополые браки, мы крестим, венчаем перед случкой и отпеваем собак, мы уже не боремся с ересью, мы слишком лояльны. Осталось перекрестить проституцию, наркотики и заявить, что Бога нет. И уйти на пенсию. Неужели вы хотите прозябать на островах, как наши пенсионеры – Вицлипуцли, Осирисы и Нептуны? И мой великий папаша. Не для этого мы отправили на заслуженный отдых всех этих беззубых стариков. А для того, чтобы править миром! Мне нужна монополия! Мне нужно господство! Я ради этого был распят и ради этого воскрес! Чтобы прославить имя Господа, то есть меня во веки веков!
Иисус замолчал, сурово осматривая публику. Такой разнос на планёрке происходит два раза в месяц, перед авансом и получкой. Все это знали и были готовы, никто не бледнел, не хватался за сердце, не падал в обморок и не втягивал голову в плечи.
– Итак, товарищи, соратники, коллеги! Давайте проникнемся единым корпоративным духом и дружно возьмёмся за дело. Все на баррикады, не щадя живота своего! Мы – один организм, сильный, великий и мы свернём горы. Мы поставим на планете крест. Ура!
Все присутствующие вскочили со стульев и вытянулись по стойке смирно. Секундная тишина вдруг сменилась корпоративным гимном. "Иже еси на небеси, да святится…" – хор гремел так, что дрожали окна и вибрировали стаканы на столе.
Допев, все расселись по своим местам.
– Молодцы. Давайте соберёмся. Какие будут предложения? Слово предоставляется начальнику транспортного цеха.
Смешок прошуршал по залу. Поднялся первый зам Иисуса Иуда Искариот.