– Я…я не знаю. Я просто хранитель. Я ещё не…
– Не определился? Может, тебя по ошибке назначили? Ты же хуже суки лагерной. Отца сдать, брата. Ты же падаль подлая.
– Нет… – вяло возразил Павел. – Всё не так…
– Всё так. Именно так, как оно есть. Без всяких там интерпретаций, подтекстов и скрытых смыслов. Ты предатель. Хуже Иуды. Что мне с тобой делать? – из кармана показалась культя с ножом-насадкой. Лезвие остановилось возле лица, коснулось кончика носа, скользнуло по щеке. Так, слегка, не нанося даже царапинки.
Павел почувствовал, что не может даже пошевелиться. Да кто это такой, что даже хранитель не имеет над ним власти? Он закрыл глаза, прощаясь с жизнью. Хотя, убить хранителя решился бы только полный идиот. Ведь потом появляются Комиссары, которые…об этом даже думать страшно. Павел стоял с закрытыми глазами и ждал.
– Ох, ты… – длинным отборным матом эхо отлетело от стен сортира. – Это что тут происходит?
Глухой звук удара, что-то упало на пол.
"Я? Это я упал? Он меня убил! – мелькнуло в голове Павла. – Вот и всё. Успею ли я увидеть Комиссаров, прежде, чем уйду на тот свет?"
Но что-то не умиралось. Павел открыл глаза. Он всё ещё стоял.
На полу лежал жалкий клоун, схватившись за поясницу, выгибаясь назад, как неумелый гимнаст, пытающийся сделать мостик. Над ним стоял Махно, удивлённо глядя на Павла.
– Это что здесь за танго было? Паша, что случилось?
– Я не знаю. Я ничего не понимаю.
Махно размашисто вынул шашку из ножен.
– Сейчас мы во всём разберёмся.
– Нет! – крикнул Павел. – Нельзя! Я не могу объяснить. Инструкция номер бис. Его нельзя убивать. Он нужен. Оставь.
– Паша, ты определился, чего ты хранитель? Ты уже знаешь?
– Нестор, не трави душу.
– Знаешь, почему это произошло? Потому, что в тебе нет ещё полной силы. Определись. Найди в себе то, самое главное. И тогда тебя танк не переедет. Понял? Давай я ему вторую руку оттяпаю, чтоб не размахивал тут отростками.
– Нет, нельзя.
– Бить-то можно?
– Только самооборона.
– Понял. – Нестор подошёл к Мэнсону, посмотрел на его перекошенное от боли лицо. – А что это ты на меня так смотришь? А? Ты мне что, угрожаешь? Угрожаешь?
Тяжёлый яловый сапог врезался прямо в рот клоуна. Павел услышал, как ломаются зубы.
– Всё, он больше не угрожает. – Нестор обнял Павла за плечо, – Пойдём, друг, там Чапаев весь концерт перепортил. Сплошные казацкие хиты.
– Подожди. – Павел вернулся к Мэнсону. Оцепенение совсем отпустило, он снова чувствовал себя Хранителем. Сильным, страшным и властным. – После концерта в Готэм-баре. Понял? Форма одежды парадная. Попробуй только не явиться.
"Владимирский централ, ветер северный, этапом из Твери…" – раздавалось из динамиков, висящих на стенах Готэм – бара.
Людей было мало, большинство после концерта пошли крушить витрины, сжигать автомобили и бить тех, кто не любит рок-музыку.
Павел приказал официантам принести стол из кабинета директора, который установили на сцене, скинув диджейскую аппаратуру. Стол накрыли скатертью с бахромой, на стену повесили наспех сделанный плакат – на полосе кумача криво было написано – "Вся власть советам". Дабы не травмировать психику Чапаева, в графин вместо воды решили налить водку. Напротив стола на стульях сидели, как в актовом зале, Борис, Максим, Фриц с белком на плече и амазонки.
– Прошу внимания! – Павел постучал карандашом по графину. – Так, все в сборе? Давайте начинать. Так, тишина в зале.
"Владимирский централ, зла немерянно…" – Павел достал из кобуры пистолет и выстрелил в музыкальный центр.
– Итак, начинаем заседание, в президиуме у нас – Батько Махно, герр Чапаев, я, Павлик Морозов и независимый эксперт, автор повестки дня, товарищ Герцен, – Павел кивнул в сторону человека, который мирно спал, положив голову на стол. Повестка дня сегодня – кто виноват и что делать? По-моему кого-то не хватает. Так, амазонки есть? Два человека.
Девушки подняли руки.
– Бродяги. Два человека.
– Здесь, – хором выкрикнули Борис и Максим.
– Фашист. Один человек.
– Я.
– Белка. Одна штука.
– Нет, нормально! – возмутился белк. – Всех в человеках меряют, а меня в штуках!
– Белка есть? – повторил Павел.
– А то, блин, не видно. Можно подумать, я на бегемота похож. Есть, есть.
– Однорукий клоун-убийца. Где клоун?
Все стали озираться в поисках клоуна.
– Я не понял! – Павел стукнул кулаком по столу. – Почему неявка? Я же говорил, чтобы все были!
– Говорил я тебе, надо было его ещё в параше завалить, – сказал Махно. Теперь кворума не будет.
И тут в бар вошёл по– щёгольски одетый мужчина в полосатом костюме, лакированных штиблетах, и с кожаным кейсом в руках. Гладко выбритый, с набриолиненной причёской и пахнущий на весь бар дорогим одеколоном. Вместо кисти левой руки у него был крюк.
– Простите за опоздание, – он присел на стул, рядом с Рииль.
– Вы кто? – спросил Павел.
– Я Мэнсон.
– Вас приглашали?
– Конечно, вы лично приглашали.
– Вас нет в списке, – Павел пролистал бумаги. – Не хватает одного человека – клоуна-убийцы.
– Это я.
– Да? Что-то вы не похожи на клоуна. Освободите помещение.
– А так? – Чарли вытащил из нагрудного кармана пиджака огромный букет роз, из внутреннего кармана – кролика, а из уха – монетку.
– Вы фокусник?
– Да, мы с клоуном в одном цирке работаем, он попросил его заменить, у него расстройство желудка. – Чарли улыбнулся, обнажив острые пеньки выбитых зубов. – Это я, чтоб не объяснять долго, – шепнул он Рииль.
– Хороший костюмчик, – сказала она.
– Да, пришлось убить продавщицу. Денег-то у меня не было.
– Так, тишина в зале. Хорошо, начитаем. Первый вопрос – кто виноват. С докладом выступает бродяга Борис. Прошу.
Борис подошёл к столу, стал лицом к залу.
– Мы не виноваты. Вернее, может, и виноваты, но мы не хотели. Это был неудачный научный эксперимент. Открытие века! Машина времени. Учёные всего мира бились не одно десятилетие над созданием машины времени. И удалось это только мне. Доказательством этого служит тот факт, что я сейчас выступаю с этой трибуны.
– Короче. – перебил его Павел. – Давайте по теме.
– Я всё.
– Хорошо, садитесь. Максим, у вас есть, что добавить?
– Да, – встал Максим, – можно я с места? Товарищи, честное слово, я не виноват, это он меня в машину затащил. Кто же думал, что она работает. А я, честное слово, не хотел. Да если бы я знал, разве я позволил бы.
– Хватит, садитесь. Всё ясно. Теперь, второй вопрос – что делать?
– Предлагаю всех порубить шашкой, и дело с концом, – предложил Махно. – Василий Иванович, вы как?
– Я за. Голосуем? А то мне уже надоело тут сидеть. Кто за то…
– Товарищи! Прекратите, – Павел строго посмотрел на Махно с Чапаевым, – дело серьёзное. Нам необходимо отправить бродяг обратно, иначе наш мир рухнет. Как именно, никто не знает, но процесс уже запущен. Да разбудите вы уже Герцена!
Чапаев ткнул спящего локтем в бок. Герцен поднял голову, близоруко осмотрелся, вынул из кармана пенсне и напялил на нос.
– Товарищ Герцен. Вопрос на засыпку – как отправить товарищей бродяг обратно?
– Обратно? Да легко. Нужна машина времени.
– Понятно, и где нам её взять?
– Где-где, сделать. Вот товарищ пусть и сделает ещё одну. Какие проблемы? Есть ещё варианты – если он её изобрёл год назад, то должна она быть где-то сейчас. Подозреваю, даже где. Есть у меня один знакомый коллекционер. Он ни одну машину мимо не пропустит.
– Машину разобрали на запчасти. – сказал Борис.
– Не факт, что она была одна. За год можно было наладить серийное производство. Так что, думаю, где-то есть ещё образцы. Вот вам телефончик, – Герцен написал в блокноте номер, вырвал листок и протянул Павлу.
– "Центр христианских технологий" – прочитал Павел, – Иисус? Да, тот на машинах помешан. Это же здесь, в городе?
– В городе, – кивнул Герцен, – вот адресочек, – он вырвал из блокнота ещё один листок. Я могу идти? Спасть хочется.
– Да, идите, спасибо за помощь.
Герцен встал, откланялся и под жиденькие аплодисменты вышел из бара.
– Так, – Павел налил себе из графина, выпил, занюхал рукавом, – с бродягами всё ясно. Теперь нужно выяснить, что делать с остальными.
– Давай девок в бордель продадим, – предложил Махно. – белку на воротник, а остальных порубим в капусту. Чапай, ты как, согласен?
– Вполне. Не люблю я эти собрания. Долго ещё?
– Нестор, опять ты за своё. Дело важное. Товарищи, – обратился он к залу, – мы вас отпускаем. Занимайтесь своими делами, согласно инструкции бис. Раз в неделю – отчитываемся, чтобы я в курсе был. Животное, – посмотрел он на белка, – скажи мне, ты тут при чём?
– Я? А что я? Я совсем ни при чём, сидел я здесь, в зоопарке. Вот, по местам боевой славы решил прошвырнуться. Я вообще – домашнее животное вот этого парня, Фрица.
– Справка о прививках есть? – спросил Павел.
– Есть, – соврал Фриц.
– Приступим к прениям?
– В жопу прения, – выкрикнул Чапаев. – Надоело.
– Кто за то, чтобы…– начал Павел.
– Паша, издеваешься?
– Ладно, ладно, все свободны. Бродяги, останьтесь. Теперь от меня ни на шаг.
– Скажи что-нибудь, скажи хоть что-нибудь.
Можно ли тебя любить?
Можно ли тебя любить?