– Вам это будет неинтересно.
Фергессон посерьезнел.
– Меня интересует все, что ты читаешь в рабочее время, – он почувствовал досаду и вину. – Что это, непотребный журнальчик? Фотографии девиц?
Хедли неохотно передал ему "Суккуб". Положив его на прилавок, Фергессон быстро пролистал страницы.
– Видите? – агрессивно сказал Хедли: от дурного предчувствия у него загорелись уши. – Говорил же вам, что это вас не заинтересует.
– Господи, – тихо сказал Фергессон.
– Что случилось?
Фергессон скривился в отвращении. Он выронил журнал, словно тот кишел паразитами.
– Где ты взял эту дрянь?
– Дал один человек, – уклончиво буркнул Хедли.
Фергессон бросил на него злобный, негодующий взгляд.
– Что с тобой такое? Как тебе это удается?
Хедли уязвленно, обиженно пробормотал:
– Что – удается?
– Боже правый… Ты всегда умудряешься вляпаться в какую-нибудь дичь. У тебя к этому талант. Стоит появиться чему-то бредовому, ты уже тут как тут. У тебя что, мозги настроены на всю эту белиберду? Как ты умудряешься?
Задрожав, Хедли забрал журнал.
– Что я читаю – это мое личное дело, – словно в тумане, он засунул его обратно в папку. – У нас свободная страна: я могу читать все, что захочу. И вы меня не остановите. Вы не запретите мне это читать. Понятно?
Покачав головой, Фергессон с каменным лицом зашагал прочь.
Хедли не понес "Суккуб" домой, а припрятал в подсобке, за старой витриной "этуотер кент", чтобы никто не нашел.
Вечером Хедли снова задумался над этим. Куда он ввязался? Возможно, Фергессон и прав. Легко представить, как Хорас Уэйкфилд носит с собой экземпляр "Суккуба" и незаметно достает его из-под полы, показывая знакомым. Тайком пересказывает статьи немногим избранным, кому можно доверять. Держит его наготове, сидя в "Здоровом питании" и поглощая тапиоковый пудинг с морковным салатом. Как та статья Джорджа Бернарда Шоу о вакцинации… очередной запас патронов для обстрела растленного мира.
Он мог представить, как Уэйкфилд радуется тайным сведениям о мировом господстве евреев. Узнай Уэйкфилд о "Протоколах сионских мудрецов", это привело бы его в возбуждение, в подлинный восторг!
Эллен внесла тарелку растаявшего ванильного мороженого, которое она взбила в морозилке.
– Стью, – сказала жена, – о чем ты думаешь?
– Ни о чем, – ответил Хедли, взяв мороженое.
– Фергессон… сказал тебе что-нибудь о покупке того универмага? Мне кажется, он доведет это дело до конца. Судя по тому, что рассказала мне Элис…
– Нет, – кратко ответил Хедли. – Он ничего не говорил.
И, закрыв тему, снова предался раздумьям. Хедли шел по длинному коридору, конец которого скрывался из виду. Но именно это его и притягивало. Новизна. Не пережевывание давно известного и не повторение избитых ситуаций из прошлого. Он никогда раньше не сталкивался с таким человеком, как Теодор Бекхайм. Никогда не встречал такой женщины, как Марша Фрейзьер, и не вертел в руках "Суккуб". Он даже не знал, что означает слово "суккуб".
Достав с полки словарь, Хедли стал быстро в нем рыться. Он и сам не знал, что ожидал найти, но, в любом случае, удивился. "Суккуб – демон мужского пола, который принимает женский облик, для того чтобы совращать мужчин с пути добродетели, вступая с ними по ночам в половое сношение". Слово произошло от латинского succubare, "лежать снизу", и succuba, "блудница". Хорошенькое название для журнала. Хедли закрыл словарь и спрятал его.
На следующий день, во вторник, он подготовился заранее.
– Я сегодня обедаю с одним человеком, – сказал он Фергессону. – В полдень, хорошо? Мне нужно вовремя выйти.
Проверявший накладные Фергессон крякнул и кивнул, ничего не ответив. Спускаясь по лестнице на главный этаж, Хедли осознал, что идет по лезвию бритвы: Эллен могла узнать тысячей способов. Ей мог рассказать Фергессон. Она могла зайти к нему в магазин, пока он будет сидеть с Маршей. Ей мог проговориться Дейв Гоулд. Ну, и так далее.
Придется либо выложить все начистоту, либо забыть обо всей этой истории.
Пока Хедли раздумывал, не забыть ли обо всей этой истории, в магазин вошла Марша Фрейзьер.
Как и прежде, она была в облегающих слаксах без карманов, перетянутых широким кожаным поясом, и в плотной клетчатой рубашке. Желтовато-рыжие волосы она зачесала назад, а под мышкой держала гигантский кожаный портфель. Остановившись у главного прилавка, Марша медленно огляделась и увидела Хедли.
Тот поспешил к ней.
– Привет, – сказал он, – я получил журнал.
Она задумчиво кивнула.
– Вы можете уйти из магазина?
Хедли помчался наверх, сказал Фергессону, что уходит, схватил пальто и понесся вниз по лестнице. Марша уже устремилась к выходу и безучастно застыла в дверях, явно не желая терять времени. Запыхавшись, он догнал ее.
– Куда вы хотите пойти? – спросил Хедли. Уже наступил полдень, и люди повалили толпами. – Как насчет этого места? – он показал на "Здоровое питание". – Идет?
Марша вошла в "Здоровое питание" первой – вальяжная женщина медленно направилась к столикам в глубине. Она мельком взглянула на стеллаж с сушеными кореньями и ямсом, после чего отодвинула стул и села. Пока Марша доставала пачку сигарет, Хедли неуклюже уселся напротив.
С сопением подошла Бетти, скорчив в натянутой улыбке землистое, расплывшееся лицо.
– Доброе утро, Стюарт, – она кивнула Марше. – Добрый день, мисс. Приятная теплая погодка, правда?
Хедли согласился.
– Очень приятная.
Марша промолчала.
– Есть гренки с бефстрогановом под белым соусом, – старательно перечислила Бетти, – салат с макаронами, зеленый горошек и бананово-сливочный пудинг.
– Просто кофе, – твердо сказала Марша.
Хедли сделал заказ, и Бетти ушла на кухню, чтобы передать его цветной поварихе. В магазин прибывали элегантные плотные женщины средних лет. Слышались их кудахтанье и возня.
– Что вы думаете об этом месте? – спросил Хедли Маршу.
– Интересно, – ее лицо показывало, что ей совершенно не интересно. – Вы успели изучить журнал?
– Да, – ответил Хедли, не вдаваясь в детали: он не знал, что сказать, так как и сам не понимал, что чувствует. К тому моменту Хедли вообще перестал понимать собственное состояние.
– Что вы о нем думаете? – Вопрос прозвучал спокойно, бесстрастно, но требовал ответа.
Хедли потеребил ремешок своих наручных часов. Затем посмотрел на стеллаж с фруктовыми консервами без содержания сахара, которые высились штабелями за спиной у Марши до самого потолка: бесконечные полки безвкусных персиков, груш и слив для диабетиков.
– Я удивился, – наконец сказал он. – Это совсем не то, что я ожидал увидеть.
– А что вы ожидали увидеть?
– Не знаю… возможно, литературный журнал. Типа нашего институтского.
Марша улыбнулась своими тонкими, бескровными губами. Ее костлявое лицо напоминало голый череп. Глубоко посаженные глаза, темные тени под холодными серыми зрачками.
– Да, – согласилась она, – мы не печатаем стихов о Венеции и рассказов по аборты в Северной Каролине. Но он симпатичный, вы не находите? Хорошая бумага, хорошая печать. Пятикрасочная обложка.
– Я заметил, что обложка выглядит необычно.
Принесли еду, и Хедли принялся ее поглощать. Напротив него Марша попивала кофе и с каменным лицом наблюдала.
– Вы успели прочитать какую-нибудь из статей? – спросила она.
– Нет, я не брал его домой. Оставил в магазине.
– Почему?
Хедли замялся: не мог сказать ей правду.
– Забыл, – солгал он. – Заберу домой сегодня, – и он не мог не спросить: – А что, разве есть какая-то особая… причина? В смысле, какая-то спешка?
Это прозвучало фальшиво. Просто неловко было осознавать, что его подвергают допросу: Хедли это не нравилось. Он чувствовал, что его в каком-то смысле надули: "Суккуб" оказался не тем, что он ожидал увидеть, а журналы никогда не должны преподносить сюрпризов. С этой простой, элементарной точки зрения, Хедли имел право на недовольство, что полностью перевешивало его вину. Он попытался представить, что дело касается процесса купли-продажи, убеждал себя, что столкнулся с продавцом, который представил собственный продукт в ложном свете. Хедли испытывал чисто американское негодование. Но в то время он понимал, что ситуация гораздо сложнее: никакая это не бизнес-операция. Марша вовсе не пыталась продать ему экземпляр "Суккуба" или даже подписку… Она не пыталась выудить у него средства. Она охотилась за чем-то гораздо большим.
– Кофе просто кошмарный, – сказала Марша.
– Он не настоящий. Это мука из отрубей – здоровая еда. Без кофеина.
– Почему без?
Хедли отмахнулся.
– Ну, знаете – ничего возбуждающего. Ничего неестественного.
Марша встала и направилась через весь зал к прилавку. Минуту спустя она вернулась со стаканом апельсинового сока. Хедли с интересом наблюдал, как она садилась. Марша несла стакан так торжественно, словно совершала какой-то обряд.
– Вы похлеще меня, – пошутил Хедли. – Слишком серьезно ко всему относитесь.
– Вам такое говорят?
– Мне говорят, что я должен играть в мяч. Веселиться. Перестать волноваться и думать.
– Вы играете в мяч?
– Нет.
Марша кивнула.
– Вы не легкомысленный человек.
Он не думал об этом.
– Что вы имеете в виду?