Слегка выпрямившись в кожаном кресле, чтобы выглядеть еще более внушительно, он произнес:
– Уважаемый Михаил Юрьевич! Мы обязательно разберемся в вашем, несомненно, очень важном деле. Более того, ваш сигнал мы используем для того, чтобы провести комплексную проверку деятельности рассчетно-кассового центра и понять, каким образом там возникают безобразия. Откуда появилось лишнее начисление в десять тенге. Может быть, с этого и начинаются злоупотребления, которые потом приходится расследовать годами и заканчивать уголовными делами. Спасибо вам за то, что вы обратили наше внимание на этот, я бы сказал, важнейший вопрос в деятельности городских властей…
Когда осчастливленный сутяга удалился, на ходу собрав свои бумаги и разложив их по папочкам, восхищенный помощник Амантая преданно посмотрел на шефа:
– А я, Амантай Турекулович, сидел и думал, как же нам его выставить. Ведь он тут сидел бы не меньше получаса. И все мозги бы высушил перед уходом.
Амантай молча дернул щекой. Мол, давай следующего.
Следующей была женщина в потертой, очень потертой шубе. Тоже русская.
У нее дрожали руки. И перебирала она ими какие-то листки бумаги.
Она начала свой рассказ с описания их жизни в селе:
– Живем мы очень скромно. Так скромно… Что мы можем сделать? Ничего… Маму похоронили. А потом нашелся наш брат. Несколько лет назад мы его потеряли. Оказалось, что он находился где-то в Ферганской долине. В Узбекистане. У нас там знакомых нет. Русских там тоже нет. Жил кое-как… Работал. Переходил от двора ко двору. Кто денежку даст. Кто хлебушка. Три месяца назад мы нашли его.
– Как нашли? – задал наводящий вопрос помощник, пытаясь подвести посетительницу к самой сути.
– Мы нашли его через передачу "Жди меня!" Написали туда письмо. Они его прочитали. В общем, мы его нашли. Привезли сюда. К себе. Но он остался без документов… И мы пошли в миграционную службу…
Амантай потерял интерес к этой истории. Что было дальше, он знал и так.
– Там потребовали, чтобы он предоставил необходимые справки. Но это ведь другая страна. И запрос надо отправлять на узбекском, – продолжала она.
"Очередной осколок распавшейся великой империи, – думал он. – Теперь ему нужно получить разрешение на временное проживание. Потом вид на жительство. Потом…"
Но спасибо юристу, который уже перевел разговор на себя. И долго, старательно и толково объяснял сестре этого "осколка", затерявшегося на просторах республики, какой длинный и тягостный путь предстоит ему пройти, чтобы обрести себя в новом суверенном государстве – Казахстане.
Только Серикболсын перевел дух и утер пот, как секретарь ввела следующих просителей – делегацию из трех учительниц не очень пожилого возраста. Старые знакомые. Из подшефной школы, в которой он был уже дважды.
С ними все гораздо проще. Они каждый год просили денег на поездку детского ансамбля "Родничок" в город Сочи.
Откуда-то из глубины сознания прилетел мотивчик: "В городе Сочи темные ночи…" И дорого очень.
Амантай денег им не дал, но пообещал.
Они удалились, зная, что деньги будут. Турекулов давно взял себе за правило никому и ничего не обещать, если нет возможности сдержать слово. Здесь он помочь мог. И даже не за счет областной казны.
У акима-губернатора всегда есть возможность разбогатеть. Особенно в эту эпоху, когда рушатся империи и меняется общественный строй. Вот, например, квоты на вылов рыбки из Каспия. Их распределял он. Или пастбища. Земельные участки под строительство. И много чего другого.
Бизнесу требуется поддержка местной власти.
И он – Амантай Турекулович Турекулов или, если по-новому, Амантай Турекул – мог себе позволить некоторые вольности. Не только отправить детский ансамбль на фестиваль в Сочи.
У него появились уже какие-то собственные слабости. Пусть папа Нурсултан строит свою "египетскую пирамиду" – Астану. Ему такая слава не нужна. Он, как говорится, по другой части. Любит искусство и живопись, общество поэтов и писателей. Ценит красивые вещи – особенно раритетные автомобили. И женщин. Это его жизнь, его, можно сказать, тонкий духовный интерес.
Следующий посетитель. Стандартная процедура:
– Фамилия?
– Тамнимбаев!
– Имя?
– Амантай!
"Надо же, тезка! – с интересом вгляделся в загорелое лицо жалобщика Амантай Турекулов. – Ну, что привело тебя ко мне?"
И вдруг всплыло в памяти что-то давным-давно забытое, из молодости. "Где-то я видел этого парня".
А видел он его на армейской фотографии, которую подарил ему когда-то Шурка Дубравин. Стояли они в обнимочку, вразвалочку. Советские солдатики.
Амантай обратил тогда особое внимание на это круглое усатое лицо казачонка с хитрою, как у Алдар-Косе, улыбкою. И даже спросил у Дубравина: "Кто это?"
И тот рассказал ему одну из тех армейских историй, которые всегда имеются в запасе у ребят, отслуживших действительную военную службу. О дружбе. Об армейском братстве. О том, какой замечательный человек был этот простой казахский парень.
А потом была у Дубравина какая-то схватка с известным барымтачем. Вроде бы тот угнал у его армейского друга скот. И статья в молодежке была.
"Так это он".
Постарел, погрузнел, поседел. Годы и невзгоды сделали свое дело. И, похоже, опять его обидели.
Турекулов стал слушать нехитрую историю о жизни в степи.
Все, как у всех. Совхоз-миллионер развалился. Люди разбрелись кто куда. И Тамнимбаев жил теперь натуральным хозяйством. Пас свое собственное небольшое стадо. В сущности, занимался тем единственным, что умел. И жил бы он спокойно и дальше, если бы не появилось одно "но".
Воду и он сам, и его стадо получали с фермы, где была водокачка. Но когда совхоз благополучно скончался, ферму ликвидировали. Водокачка, правда, осталась. Вот и жили они, пили эту воду. И люди, и верблюды, и овечки. Горя не знали. Пока бывший участковый милиционер не создал свое дело, открыв в деревне ООО "Водолей". Пробурил скважину и стал снабжать деревню водой. За деньги.
А верблюдоводу-то что? У него водокачка своя.
И тогда бывший участковый вызвал санэпидемстанцию. Она произвела анализ воды со старой водокачки и вынесла решение о запрете забора воды из этого родника. Ввиду ее особой вредности.
– Он мне сказал, – со слезами на глазах жаловался посетитель, – чтобы я платил, как все. Или делал себе новую скважину. А как мне бурить? Денег нет. Это мне надо все продать. И месяц голодать всей семьей!
– Подожди! – остановил его юрист. – Тебе кто запретил воду брать из родника? Глава поселения? Санэпидемстанция?
– Бывший участковый! Я же говорю.
– Да какое он право имеет?! Он для тебя никто! Пустое слово. Это обыкновенный шантаж. Ты хоть решение санэпидемстанции видел?
– Нет!
– Тогда чего ты сюда пришел? Пользуйся водой, как и пользовался!
– Как так? Он же мне запретил!
– Кто?
– Бывший участковый!
– Пошли его подальше! А сюда приходи, когда речь пойдет о каких-то официальных лицах.
– Как?
– А вот так! Придет к тебе завтра еще кто-нибудь и скажет: "Ну-ка, отдавай мне свой дом!" Ты что, отдашь?
– Нет, дом не отдам! – ответил Тамнимбаев.
– А с чего ты тогда решил, что бывший участковый может запретить тебе поить стадо из того родника?
– Он же сказал!
И пока помощник пытался вдолбить в голову Тамнимбаева, что у бывшего участкового нет никакого права запрещать ему что-либо, Амантай Турекулович молча размышлял о судьбе своего многострадального казахского народа.
"Для них народ – скот. Такие вот лихие люди! Проходимцы, всегда готовые запрячь, заставить других платить. Мечтающие ободрать народ до костей.
Так было при коммунистах. Так происходит и сейчас. Что с этим делать? Никто не знает. Пока народное сознание не пробудится, пока люди не научатся отстаивать свои права, все так и будет на уровне "кто смел – тот и съел"… И никто нам не поможет – ни Бог, ни царь, ни герой.
Раньше, правда, все было проще. Была возможность обратиться в Москву. Хоть в ЦК КПСС. И на местах этого боялись. Не зря у казахов в сознании русские и справедливость были неразрывно связаны. А теперь все свои".
И аким неожиданно сказал своему юристу:
– Слушай! Давай напишем ему разрешительное письмо. Мол, я, аким области, разрешаю гражданину Тамнимбаеву пользоваться старой водокачкой. Ну и так далее. Ты сформулируй сам.
А потом вздохнул, глядя на то, как обрадовался и принялся униженно благодарить за милость бедный верблюдовод.
– Но это же незаконно! – попытался возразить юрист.
– А! – махнул на него рукой Амантай. – Так уж у нас все устроено. Я помню, как этот бывший участковый – кажется, Кутнашулов его фамилия – в советское время запугивал судей своей фотографией, где они стоят вместе с Кунаевым. Сколько лет прошло, а ничего не изменилось. Пускай теперь Тамнимбаев их всех моей подписью попугает.
И спросил секретаря:
– Много там народу еще осталось?
– Человек пять! – ответила красавица. – Вы не устали? Может, отложим на завтра?
– Нет, всех примем! Кто-то же должен работать в этой стране!
Следом добавил:
– Вызови машину на двенадцать. Поеду в район.