Вот какая-то тетка в вязаной кофте и с высоченной прической прорвалась к нему.
– Я вот о чем вас хотела попросить, – проговорив льстивое предисловие о том, какой он хороший, с ходу взяла быка за рога просительница. – Моя дочка, Светочка, взяла в банке кредит на сорок тысяч рублей. Дитя неразумное. А теперь надо его отдавать. Может, вы нам поможете?
– В чем? – недоуменно спросил Дубравин. – Я не банкир, повлиять на ситуацию не могу…
– Ну, отдать кредит!
– Как? – продолжал удивляться он.
Она посмотрела на него, как на слегка ненормального.
– Дайте нам денег. А мы его заплатим!
Дубравин опешил. Главное правило, которому его обучали специалисты-консультанты – никогда не говорить "нет" и всегда все всем обещать. Но здесь он его нарушил.
– Знаете, я не имею такой возможности! – заявил он.
Уже через минуту его старая "Волга" снова отправилась в плавание по проселочным дорогам. Поскрипывая на ходу металлическими косточками, этот рыдван, специально реанимированный умельцами для выборов, успешно преодолевал ямы и гигантские лужи.
По дороге к следующей точке Дубравин изучал график встреч в этом районе.
Сегодня у него их пять.
"Так! – начал он. – Детский сад № 162, руководитель – Валентина Александровна. Примечание в скобках: "Знает вас по статьям, лояльна". Средняя школа в Урловке. В скобках: "Село в 1078 дворов". Медицинский пункт…"
Едва они повернули в сторону крупного населенного пункта, в котором, согласно графику, значилось 623 двора, как у него в кармане раздалась трель сотового. Из него послышался испуганный голос Марины Сорокаумовой:
– Ксан Ксеич! Тут такое дело! Ну, прямо никудышное дело. Все пропало.
– Какое дело? Ты меня, Марина, не пугай! У меня сейчас тяжелое время…
– Какой тут пугать! Губернатор Кулик вчера на встрече со школой милиции объявил, что "независимым кандидатом" от партии власти теперь пойдет господин Сосук.
– Как Сосук? Он же обещал поддержку нам!
– Да, вот так!
– Он же офицер! И свое слово не держит! И этот Со-сук, он же из бывших. Не из его команды, а из врагов…
Дубравин в свое время не раз общался с советскими функционерами. Те если говорили и обещали, то выполняли. "Видно, измельчал совсем народ!"
– Да, не держит. Но туда огромные деньжищи вложены! За спиной Сосука стоит наш самый главный олигарх. Миллиардер.
– Тот, с которым мы тогда встречались? Обедали?
– Ну да.
– Так он, значит, все-таки решил двигать своего человека?
– Да, видно, так. Теперь у нас будет море проблем. Против нас бросят весь административный ресурс.
Дубравин вспомнил профессора Ершова, который говорил ему, чем прославился этот бывший. Вспомнил и самого соперника. Маленького кругленького человечка с розовым пухлым личиком. Подумал: "Да, этот всем удобен. И на все готов. "Чего-с изволите?" Трудно нам придется!"
* * *
Он и не представлял, насколько трудно. Уже на следующий день в селе, куда Дубравин приехал со своею командою, его ждал большой и неприятный облом. Местный дом культуры встретил его ржавым замком на двери. Сам глава этого поселения, еще вчера обещавший всемерную поддержку, спрятался с глаз долой. Телефон его не отвечал.
Они поехали дальше. Ведь несмотря на поступившие свыше указания не допускать его до общения с народом, закрыть школы, детские сады, поликлиники, предприятия, нашлись люди, посмевшие его поддержать.
Тот же Николай Болгов, когда его спрашивали, почему он не отступился от этого чужака, приезжего, отвечал: "Этот парень – не то, что наши вахлаки, которые два слова связать не могут. Он знает, что говорит. И говорит по делу!"
Но, как известно, сила солому ломит.
Они не сдавались. Теперь приходилось выходить прямо на улицу. Агитировать во дворах.
Вообще, выборная кампания, так же как и войсковая операция, имеет свои правила. На войне позиции противника сначала утюжит авиация, потом артиллерия. И лишь после этого на них идут танки и пехота. На выборах первым должно отработать телевидение, затем газеты и наглядная агитация. И только потом выдвигаются вперед агитаторы, идет на встречи сам кандидат. Те же, кто не имеет поддержки властей, не могут рассчитывать на помощь со стороны телевидения и газет, принадлежащих администрации.
И сейчас, образно говоря, они идут в атаку сразу. С голыми руками. Вот и Дубравину теперь надо "бросаться на амбразуру".
Дубравин и его команда подъехали во двор. Вышли из машины. Кандидат остановил какую-то женщину с коляской. И произнес:
– Я – Александр Дубравин, кандидат в депутаты. Хочу рассказать вам о своей программе.
Кто-то по-быстрому ушел. Кто-то отмахнулся от него, как от назойливой мухи.
Но главное – не бояться! Говорить. Сначала подошел один. Потом другой. И образовалась маленькая толпа. Как и всякая толпа, она подвержена сиюминутным настроениям. И обычно агрессивна.
Через пару минут ее недоверие сменилось всевозрастающим интересом, и она начала слушать этого чудака, рассказывающего такие удивительные и загадочные вещи:
– А теперь я расскажу вам, как реформу ЖКХ проводят умные люди. В частности, как над ними работали в Казахстане, при премьере Кажегельдине. Там были такие же проблемы, что и у нас. Они начали с того, что решили – реформы должны быть выгодны людям. И установили счетчики на воду, на отопление. И если по нормативам выходило, что надо платить за пятьдесят кубов воды, то по счетчику оказывалось в три раза меньше…
Сегодня все, кажется, шло нормально. Люди слушали.
Пока в толпу не влезла тощая, с явными признаками потасканности и пьянства на лице истеричка. Дубравин знает, что есть и такие типажи, которым неважно, что ты говоришь и кто ты. Им нужно выплеснуть агрессию. Покричать. Самоутвердиться. Подтверждая его опасения, косматая фигура вылетела вперед и начала орать:
– Вот он, гад, депутат-кровопийца! Пришел, когда ему понадобились наши голоса! Чтобы, значит, голосовали за него. А у нас уже много лет течет крыша! Куда я только не обращалась… И к нему тоже…
Главное сейчас – не дать перебить себя. И он, не останавливаясь ни на секунду, продолжал гнуть свое:
– Реформы проводить надо. Но проводить с умом. То же касается и крыш. Они текут потому, что когда-то, еще во времена коммунистов и Никиты Хрущева, в целях экономии денежных средств вместо нормальных покатых крыш стали делать плоские. И заливать их битумом. Вот теперь половина вашего поселка и страдает от этого. Надо не только чинить крыши, но и принять закон о том, чтобы строить нормальные дома…
Он никак не мог закончить свою речь, рассказать до конца программу, потому что безумная тетка с перекошенным ртом продолжала орать что-то свое, не давая народу сосредоточиться на его словах.
В этот момент сбоку из толпы вышел такой представительный, крепенький, импозантный старичок, судя по выправке – военный пенсионер.
Дубравин подумал: "Ну, все, кранты. Вдвоем они уже точно сорвут мне выступление, не дадут договорить. Придется уходить несолоно хлебавши".
Но старичок-боровичок нахмурил брови, а потом командирским голосом цыкнул на фурию:
– А ну молчать! Что вы вызверились на парня?! Он еще даже никакой не депутат, а только кандидат. И за просчеты нынешней власти не отвечает… К тому же дело говорит. Его надо послушать! А вы тут устроили базар!
Женщина осеклась. И тихо-тихо, что-то бормоча себе под нос, растворилась в толпе.
Дубравин внимательно посмотрел на впереди стоящих и наконец увидел знакомые лица молодых людей. Сегодня их было трое – два парня и девушка. Они якобы внимательно слушали его речь. Но он знал, что это подоспела его охрана. Ребята из секции карате. Так что если снова появятся желающие сорвать его встречу, то они вмешаются. Успокоят.
А по окончании встречи, когда народ начнет напирать, выкладывать свои проблемы и жалобы, помогут ему растащить толпу. Примут на себя, замкнут весь негатив.
Он знал, что позади него есть резерв на непредвиденный случай. Личный телохранитель.
В общем, если работать командой, то можно справиться и с этой митинговой, уличной стихией.
* * *
И так несколько раз в день. К вечеру, когда психологическая нагрузка на грани нервного срыва спадает и "гастроли" заканчиваются, он, чтобы сбить напряжение, выпивал бутылку красного вина и заедал стресс целой вареной курицей.
Чем дальше продвигалась кампания, тем яснее становилось, что административная машина не даст им победить. Но он не останавливался. Понимал, что биться всегда надо до конца. Каким бы он ни был.
В какой-то момент власть не выдержала. Сорвалась. Чтобы запугать его агитаторов, менты схватили двоих. Вывезли их ночью в зимний лес. Отобрали шапки, рукавицы, теплые вещи. И оставили там. На морозе.
В ответ Дубравин написал и опубликовал в газетах заметку под сакраментальным названием: "Звериный оскал власти!"