- Крепись, друг. Еще кофе недопито. - Ленке было все нипочем. - Может, нас другие рыцари-ханурики пригласят. А, Маш?
- Кадровых рыцарей тут что-то больше нет, - в тон отозвалась Маша. - Ну, посидим...
Танец кончился. Оркестр ушел с эстрады на перерыв. Сергей и Саша пересели за другой столик, к тем девушкам с большими ногами. Лена вертелась во все стороны, громко что-то говорила и все смеялась. Другие парни их не замечали. Было как-то неловко.
Маша чувствовала, что назревает что-то ужасное. Между столиками похаживал старший по залу и подозрительно косился на них с Ленкой - показалось ей.
- Пошли, Лен, - повторила Маша.
- Погоди еще, - ответила Лена.
Скучновато стало Маше, да и неловко сидеть перед пустой вазочкой из-под мороженого и пустыми чашками. Да еще Ленка! Только привлекает к себе внимание...
- Ну, мне пора. - Она взглянула на часы. Выложила из сумочки на столик мелочь.
- Постой, - сказала Лена. - Сейчас официант подойдет. - И, щелкнув пальцами, крикнула пробегающему официанту: - Эй, молодой человек! Кельнер!
Маша сделала вид, что страшно увлечена содержимым сумочки. Выкладывала из нее то расческу, то ключ и аккуратно прятала все это опять в кармашек сумки... Подошел официант. Маша не видела, как Ленка расплачивалась. Ей показалась какая-то ехидца в голосе официанта, когда он вслух подсчитывал их заказ... Обошлось, хватило!
Особенно не хотелось Маше проходить мимо тех ребят, недавних соседей. Гидальго сидели в новой компании, не скучали...
Встала, не оглядываясь пошла к раздевалке.
Ленка догнала ее на остановке. Не смотрели друг на друга. Молча влезли в полупустой автобус. Всю дорогу не перебросились ни словом. "Вот тебе и закатились в кафе, повеселились!" - думала Маша.
Домой они пошли разными дорогами.
КОЛЛЕГА
Заверещал будильник. Уже семь? Галя перевернулась на спину, натянула одеяло. Сонно уставилась в пятнышко на обоях. Каждое утро, просыпаясь, видела это пятнышко - след раздавленного когда-то клопа. Давно уже пора бы сделать ремонт, да маме, конечно, все некогда.
Галке тоже некогда: летом были экзамены, а теперь вот - работа...
Надо вставать. Она спустила ноги, нащупала шлепанцы. Паркет был тусклый, затертый. Галя накинула на плечи халат. Спросонок пошатывало.
Сколько дней осталось до субботы? Кажется, целых два дня. А спать хочется... Вот завалиться бы снова в еще теплую постель и проспать бы целиком эти два дня, которые до субботы.
В коридоре споткнулась о таз, полный обрывков бумаги, - надо бы вынести еще вчера. Сверху валялся клочок с надписью "билет № 11". Это по истории, когда готовилась к экзамену. Теперь все прошло: и экзаменационные страхи, и беготня с устройством на работу...
Свет в уборной не горел: видно, опять полетели пробки. В полутьме нащупала пластмассовый шарик на спусковом рычажке. Этот шарик она в детстве всегда отвинчивала, за что вечно стояла в углу. Но она все равно отвинчивала - из упрямства...
Галка сунула лицо под кран. Пожелтевшую раковину пересекала большая коричневая трещина.
В кухне приятно пахло яичницей и чаем. Мама пересыпала в сахарницу голубоватые кубики быстрорастворимого. Без грима мама казалась очень старой. Худое лицо помятое и несвежее, под глазами синяки.
- Присаживайся, коллега, - весело сказала мама.
Они с Галкой обе работали корректорами.
Только в разных издательствах. И имели разный стаж: мама - двадцать лет, а Галя - два месяца.
- Сейчас, оденусь только.
Галка захлопала по коридору разношенными шлепанцами. Рыжий шкаф, похожий на большого медведя, привычно дремал в комнате с ободранным углом: сюда Галку в детстве ставили после очередной взбучки, и она от злости сдирала обои. Мама их заклеивала, а Галка снова сдирала, и наконец мама махнула на обои рукой...
Галка распахнула зеркальную дверцу - шкафий глаз, как она говорила, когда была маленькая. Вытащила свое синее с полосками платье. Сама его в прошлом году заузила и подкоротила. Раньше ходила в нем на школьные вечера, теперь - на работу... Застегнула ремешок часов. Как всегда, тоскливо взвыла кухонная дверь, задетая плечом.
Мама звонко разбалтывала сахар в красно-коричневом чае.
Раньше Галка думала, что кончит школу и поступит в институт. На филфак. Сразу. Ну, пусть даже и не сразу. Поступают же люди... А вышло вон как. Похоже, что Галке всю жизнь придется проработать в корректорской. Как мама. В первые дни Галка еще занималась, и после работы, и в перерывах. Сотрудницы посмеивались: "Долго так не потянет, выдохнется!" И правда, выдохлась. Глаза болели и слезились, резало в животе, ныл позвоночник. После работы стала сразу заваливаться в постель. Без ужина. Завернется в одеяло и смотрит телевизор. Тупо, не разбирая, что к чему...
- Ну, пора наводить марафет.
Мама быстро размазала крем по лицу, достала из сумочки компактную пудру. С худым, густо набеленным, озабоченным лицом, она напоминала сейчас знаменитого мима Марселя Марсо перед выходом на сцену.
Галка плюнула в тушь для ресниц, зашебуршала щеточкой. От туши больно защипало глаза.
- Между прочим, знаешь, твой отец приехал, - мама мелкими частыми движениями начесывала пегую прядь волос на макушке. - Я тебе вроде говорила, что он был в командировке на Севере...
- Ага. Говорила.
Каждый раз, стоило только маме заговорить об отце, Галка начинала злиться.
А мама любила поговорить об отце. "Наш отец больной человек", или- "вон такая же "Волга", точь-в-точь, как у нашего отца", "У отца - дача в Пицунде", "Отец сейчас отдыхает в Ялте"... Разговоры эти угнетали Галку. Какой же он отец, если за всю жизнь Галка видела его раза четыре, не больше? Ведь он даже не расписан с мамой, вот так "отец". Правда, он изредка помогал деньгами. Будь Галка на месте мамы - оскорбилась бы этими подачками. Но мама, как ни в чем не бывало, брала деньги, да еще и благодарила.
- Мне кажется, наша жизнь скоро должна измениться.
Мать макнула расческу в фиксатор, осторожно, не отводя глаз от зеркала, подправила челку. Галка скептически хмыкнула. "Изменится, держи карман. Слыхали про это, и не раз. Мама слишком уж доверчива. Всегда была такой..."
Мать тщательно подкрасила губы. Промокнула клочком бумажной салфетки, подкрасила еще раз.
Сегодня она гримировалась особенно тщательно.
"Кардинально закрасилась, насмерть, - подумала Галка. - И сиреневый свитер новый надела, брюки, лакировки праздничные..."
- Мне кажется, наша жизнь скоро изменится, - повторила мать. Порылась в сумочке, извлекла распечатанный "Дымок". - Закуривай, коллега.
Закурили от одной спички, соединив сигареты внешними концами. По-мужски.
Мама вдыхала дым, закидывая голову, показывая худую жилистую шею.
- Кажется, пора.
Она взглянула на Галку. Подумала немного, еще раз критически оглядела дочь.
- Знаешь, надень-ка, лучше, свое шерстяное платье, - сказала она. - То, голубое,
- Зачем?
Галка проверила свою сумку, пересчитала мелочь. Мать отвела глаза, помолчала, медленно втягивая дым.
- Вечером свидание с отцом, - медленно произнесла она. - Хотелось бы мне, чтобы и ты пришла. В кафе "Луна", ровно в семь. Придешь, а?
Галка молча пожала плечами.
- Приходи, ведь отцу тоже хочется поглядеть на тебя, - попросила мать.
- Ладно, приду.
- Значит, в кафе "Луна", в семь, не забудь.
Она взглянула на часы и заторопилась.
Пока шли до остановки, мама весело болтала о своей корректорской, о знакомых мужчинах, эстрадных певцах, артистах... Галя всю дорогу молчала. Почему-то сегодня ей было очень одиноко. Рядом шла мама, единственный, самый близкий человек, шла рядом и болтала с ней, как с равной, а Галке от этого нисколько не было легче. Наоборот, в самом этом равноправии чудилось ей обидное равнодушие и отчуждение.
- Ты будущим летом никуда не сдаешь? - мама имела в виду, собирается ли Галя поступать в институт.
- Нет, избави бог! - при мысли об экзаменах Галя содрогнулась.
- Ну и отлично, - сказала мама. - Я тоже считаю - сколько можно!.. Тогда махнем на море, классно отдохнем!
Мать вскочила в подъехавший двенадцатый.
- Гуд бай, коллега!
- Пока!
Когда была маленькой, Галя мечтала вблизи увидеть настоящее море. Потрогать его. Погладить. Море представлялось ей чем-то большим и ласковым, чем-то вроде синей пушистой кошки. Таким оно снилось.
Мысль о поездке к морю взволновала. Как будто она опять сможет стать маленькой. И все начать сначала. Конечно, это невозможно, она знала, но чувство было такое, будто чудеса все-таки бывают. Какое-то странное, радостное чувство. Как в детстве, или когда скоро весна. Вот-вот, еще немного - и случится что-то особенное, самое лучшее! А что, если удастся поступить в институт? Конечно, она поступит! Обязательно! Сегодня же начнет заниматься...
Подошел ее пятнадцатый.
Он, казалось, нетерпеливо подпрыгивал, как подросток.
Водитель был молод и светловолос. Галка уже знала в лицо почти всех водителей. Когда она опаздывала, автобус вел мужчина в клетчатой рубашке. Этот автобус подкатывал, как назло, очень медленно и как-то лениво - казалось Галке - кренился на левый бок. Выходит, у каждого автобуса своя походка...