– А почему не ответила?
– Сначала мне было некогда, а потом Егор меня заблокировал…
– Аля! Дети заблокировали тебя через четыре дня после отправки письма! Они ждали твоего ответа, понимаешь? Они же такие маленькие, они верили тебе…
– Ну пап…
– Ты понимаешь, что Маша с Егором младше тебя, но они дали тебе шанс все исправить, они тебе руки свои протянули?..
– Взяли бы и позвонили…
Андрей рассказывал мне это, и я видела, как на моих глазах он стареет. Как в кино, когда быстро показывают событие, которое должно происходить долго, а при помощи кинопленки его ускоряют… Я смотрела на Андрея и думала: "Это какой-то фильм ужасов… Все, что с нами происходит…"
Наступил учебный год. Егор осваивал новый лицей. Мы с Машей летали между ее школой и тренировками, Иван всегда был рядом.
В конце лета я уже с нетерпением ждала начала нашей такой загруженной жизни. Я надеялась, что моя голова будет занята организацией учебного процесса детей, и у меня не останется времени и сил на мысли об Але. Но нет.
Если вдруг мне удавалось ночью поспать, то утром первая моя мысль была об Альке…
Я даже шутила сама с собой: просыпалась, понимала, что первое слово, произнесенное в уме, было "Алька", и мысленно произносила: "Ну, здравствуй, моя Аля, куда уж без тебя…"
Но если бы только я вела эти "беседы" сама с собой. Я постоянно разговаривала по телефону о случившемся то со своей мамой, то со свекровью. Другой темы для разговора у меня не существовало.
Говорят, если боль выговорить, то она отступит. У меня не отступала. Наоборот, во мне все было черное, липкое и вязкое. У меня не хватало сил избавиться от этого. Как бы я ни старалась. Каким бы сильным человеком ни была.
Что я могла сделать со своей памятью? Как могла запретить себе думать о своем ребенке, по которому так тосковала? Осознать эту потерю я не могла. Но и принять не могла.
Вся моя жизнь – это дети. И вдруг, по совершенно непонятным мне причинам, одного ребенка не стало…
Мое естество жило этим ребенком, во мне вырабатывались гормоны любви, предназначенные для этого ребенка, а выхода им не стало…
Молоко приходило, а кормить им было некого…
И вот тогда моя измученная душа предложила подумать об усыновлении… Я даже и не помню, как эта мысль впервые пришла мне в голову. Но обдумывание возможности появления в нашей семье еще одного ребенка захватило меня полностью. Я даже умудрилась поговорить об этом с мужем:
– Если в нас есть любовь, которую мы можем дать маленькому человеку, совсем одинокому на свете, почему мы не можем сделать это? Ведь в наших силах отогреть еще одно сердечко…
– Катюша, я всегда поддержу тебя, ты знаешь. Занимайся, узнавай, – ответил мне муж, – но подумай о том, что одного ребенка ты уже усыновила… Видишь, чем это закончилось? Еще одну такую потерю ты переживешь?
– В одну воронку два раза бомба не падает…
И я стала изучать возможность усыновления. Старалась делать это все как можно спокойнее, не торопясь, руководствуясь только здравым смыслом. Даже дошла до органов опеки… Но и люди, и интернет как сговорились: мне выдавали только негативную информацию.
И про то, что нам с Андреем уже много лет, и про то, что у нас на иждивении трое несовершеннолетних детей, да и квартира маленькая…
Среди огромного числа историй усыновления, найденных мной в Интернете, нередко попадались те, которые заканчивались весьма и весьма печально: приемные дети безобразнейшим образом уходили из принявших их семей. Хорошо, если просто уходили, а не полностью отравляли жизнь тем, кто когда-то этих детей решил отогреть.
Помню свой разговор с нашим участковым врачом-педиатром… Вернее, она когда-то была нашей участковой. Вышла на пенсию и стала хорошим другом семьи. Я рассказала ей о своих мыслях, порывах… В ответ услышала: "Вот дом напротив ваших окон, видите? Там живет усыновленный мальчик… А вот по такому-то адресу – девочка… А вон еще и еще…" Все истории были с печальным, но закономерным концом. Какая бы ни была мать, она всегда оставалась матерью. Гены никуда не денешь… Усыновленные дети перешагивали через приемных родителей и шли к той канаве, в которой лежала их родная мать…
Но я была убеждена, что в моем случае все будет иначе…
Чтобы доказать себе, что я права, я стала читать в интернете статьи психологов, работающих с людьми, которые решились на такой шаг: усыновить ребенка. И узнала, что никогда нельзя совершать такой поступок для того, чтобы даже подспудно ждать благодарности. Как только ты подумаешь, что ребенок вырастет и скажет тебе: "Спасибо", – все, дорога в усыновители тебе закрыта.
А я? Ведь я тоже ждала от Алевтины благодарности…
Когда я много лет назад открыла двери своего дома для этого ребенка, я ведь прежде всего ждала "спасибо": от мужа, от его родителей, конечно, от самой Али.
А кроме благодарности, я ждала восхищения… Ведь никто даже и представить себе не может такие сказочные отношения между падчерицей и мачехой…
Похоже, все, что я делала для Али, я делала сначала для себя… Потом для мужа…
Голова моя раскалывалась от нахлынувшего осознания своих поступков, от того, что я стала понимать, как многое я делала неправильно.
Но ведь я слушала свое сердце… Я искренне верила, что Аля – часть моей жизни, такая же, как Егор, как Маша, как Иван… Я искренне хотела, чтобы она была счастлива… Правда, счастлива моим понятием счастья…
В те же дни как-то очень четко пришло осознание того, что Алевтина никогда меня не просила устраивать ее жизнь. Все и всегда придумывала, решала и устраивала я с помощью любящего меня всем сердцем мужа.
Я говорила: "Алю надо одеть… Алевтине надо идти учиться на права… Але надо переезжать в Москву… Алевтину надо прописать…"
Аля только безропотно принимала то, что я предлагала.
Что же я за чудовище такое? Выходит, ребенок живет не свою жизнь, а ту, что я ей придумала?..
Я загнала себя еще дальше в угол.
Радовало то, что я понимала: ничто в жизни не происходит просто так… Видимо, надо было глубоко погрузиться в тему усыновления, чтобы признаться себе в таких серьезных вещах.
Но осознание понятого мне не принесло облегчения. Стало еще хуже. Я погружалась в вязкую трясину… И мне совсем, совсем было нечем дышать… Молоточки в голове тонули вместе со мной, и стук их сделался не только глухим, но и постоянным… Боже мой, как я виновата… Как я перед всеми виновата…
Мне очень хотелось вырваться из этого липкого болота. Мне так хотелось прежней чистоты, свободы, полета, любви… И чтобы все мои дети вместе. Мои дети…
Кто дал мне право считать Алю моим ребенком?
Зачем я столько лет была с ней самой собой, искренней и открытой? Чтобы, использовав, она меня все равно выкинула?
Но со мной так поступить невозможно… Я знаю, что поднимусь и пойду дальше. И детей, и мужа своего вытащу из этой боли…
Только Але уже не будет места рядом с нами… У нее другой путь. И выбрала она его сама.
"Каждый выбирает по себе…"
Но кто-то, кому я могла бы отдать кусочек своего сердца, кому нужна такая семья, как у нас, останется не согретым, останется сиротой…
Лишь потому, что я не смогу преодолеть страх перед разочарованием, перед неизбежной потерей того, кого полюблю всей душой. Никогда не могла представить, что именно Алевтина станет моим учителем в области "вновь приобретенных страхов"…
Шел сентябрь. День рождения Али я отмечала на съемочной площадке программы "Самый умный", в которой принимал участие Егор. Сын играл не первый раз, но я в студии оказалась впервые. Конечно, нервничала, но как же я была горда, как же была счастлива… Вечером, когда мы с Егором приехали домой, муж рассказал мне, как он "поздравил" Алевтину:
– Я позвонил ей и сказал, что желаю никогда не пережить той боли, которую она причинила моей семье…
Что я могла сказать? И я искренне желаю никогда никому не переживать такого разочарования и такой боли.
Мы жили. Я продолжала свой диалог с Алей.
То злилась на себя и свою "собеседницу" от невозможности расстаться, то, наоборот, радовалась, что пусть будет хоть такая связь, ведь не может Аля не чувствовать, как мы все тоскуем…
А потом вдруг останавливалась и задавала себе вопрос: "Что я за многие годы нашла в этом человеке такого, что не могу с ним расстаться, что так страдаю без него?"
У меня не находилось ответа. Я просто была привязана к Альке всей душой, просто любила ее без объяснений причин. Любила, потому что она была моим ребенком.
Хотя… Разве я вела бы себя так же, если бы со мной так поступила Маша? А разве Маша вообще может так поступать с людьми? Чтобы без объяснения причин… Решила, перешагнула, пошла дальше… Нет. Маша так не сможет. Я знаю. А Аля могла. Всегда могла, с самого детства, с того момента, когда я впервые увидела ее в смешной голубой шапке… И я тоже это знала. Но почему-то всегда думала, что меня ее эта "способность" не коснется никогда.
Она обращалась так с собственной матерью, с родной сестрой, с юношами, теперь и до нас с отцом очередь дошла.
Случались дни, когда я начинала радоваться тому, что Алевтина поступила со мной вразрез с моим представлением о принципиальности.
Вот если представить, что я оказалась на месте Али и приняла решение не общаться с очень близкими для меня людьми…
Во-первых, я бы конкретно обозначила причину.
А во-вторых, я ни на секунду не оставила бы в своем пользовании ничего из вещей, которые напоминали мне о тех, с кем я решила разорвать отношения…