Уорден пристально смотрел на Маззиоли, пока тот не смутился и не вышел. Только после этого Уорден снова обратился к документам. Взяв письмо о переводе Старка, он сделал на нем необходимые пометки, а остальные документы бросил в ящик на столе Маззиоли.
"Пожалуй, надо выпить стопочку, - подумал Уорден, подходя к шкафчику, в котором хранил бутылку виски. - Надо выпить стопочку крепкого виски… И еще, пожалуй, пора привести в порядок усики, если хочешь поправиться женщинам".
Выпив стопку впеки, Уорден взял со стола Холмса канцелярские ножницы и направился к зеркалу в туалетной комнате. Увидев в зеркале отражение своего нахмуренного лица и огромной кисти руки с вздувшимися венами, он с горечью подумал о том, что стареет.
На лестнице послышался голос Пита Карелсена.
"Кажется, надо выпить еще стопочку, - подумал Уорден. - Одной мало". Он налил и выпил. Потом кончиком языка ощупал свои усики. Убедившись в том, что они достаточно коротки, Уорден сделал шаг назад, поднял руку и швырнул ножницы через плечо. Они упали и сломались. "В фондах роты много денег, пусть купят новые, - подумал Уорден, поднимая сломанные ножницы. - Пусть Дайнэмайт позаботится об этом". Письмо о переводе Старка Уорден оставил на столе Холмса, положив его в ящик, на котором стояла надпись "срочные". Поверх письма он положил сломанные ножницы.
Поднявшись наверх, Уорден направился в комнату, в которой они жили вместе с Карелсеном.
- Пит, - воскликнул он, нарушая царившую в маленькой комнатке тишину дождливого дня, - я больше не могу! Я дошел до точки! Это самая отвратительная часть из всех, в которых мне приходилось служить. Такие люди, как Дайнэмайт и этот зеленый юнец Калпеппер, портят все дело и позорят форму, которую носят.
Пит Карелсен раздевался, сидя на своей койке. Он только что снял шляпу и гимнастерку из грубой бумажной ткани и был занят теперь своими вставными челюстями. Карелсен посмотрел на Уордена укоризненным взглядом, недовольный тем, что тот нарушил его одиночество, и опасаясь, что сумасшедший Милтон вовлечет его в какую-нибудь неприятную историю.
- В старой армии, - сказал он проникновенно, но сдержанно, - офицер был офицером, а не вешалкой для формы. - Вынув изо рта челюсти, он положил их в стоящий на столе стакан с водой.
- Старая армия! - гневно передразнил его Уорден. - Меня тошнит от вашей старой армии. При чем здесь старая армия?
Те, кто служили во время гражданской войны, говорили то же самое новобранцам во время войны с индейцами, точно так же, как участники революции говорили об этом солдатам тысяча восемьсот двенадцатого года. Все болтают об этом только для того, чтобы оправдать и прикрыть свое безделье.
- Э, да тебе, оказывается, все хорошо известно, - примирительно заметил Карелсен. Он знал, что когда Милт так возбужден, то единственное спасение - разговаривать с ним как можно спокойнее.
- Я прослужил вполне достаточно, чтобы понять, к чему все эти разговорчики о старой армии, - злобно ответил Уорден. - Я уже остался один раз на сверхсрочную.
Сохраняя спокойствие, Карелсен лишь промычал что-то себе под нос и нагнулся, чтобы расшнуровать свои грязные полевые ботинки. Злобно стукнув кулаком по чугунной спинке кровати, Уорден плюхнулся на свою койку.
- Пит, - снова закричал он, - ты не относишься к этим лентяям! Но мне обидно тратить свои силы и способности на эту поганую часть. Они просто-таки убивают меня, медленно, но верно, эти чертовы спортсмены-выскочки из Блисса! Теперь вот еще один!
На старческом лице Пита появилась самодовольная улыбка - признак того, что он попытается сейчас сострить.
- Наша армия, - произнес он невозмутимым тоном, - всегда была армией спортсменов. И вероятно, она останется такой и в будущем. Что значит "теперь вот еще один"? Ты имеешь в виду перевод этого повара с форта Камехамеха?
- А что же еще! - возмутился Уорден. - У меня и так поваров столько, что я не знаю, куда их девать. А теперь еще этот Старк!
- Да? Это плохо, дружище, - согласился Пит. - И что же будет с этим парнем? Не собирается ли наше начальство назначить его заведующим столовой? А куда денут Прима?
- Я могу перевестись отсюда хоть завтра! - гневно воскликнул Уорден. - В том же звании и на такую же должность, ясно? В любую из десяти рот нашего полка. За каким чертом мне работать здесь, если никто не идет мне навстречу и не ценит моих трудов?
- О, конечно, конечно, - поддакнул ему Пит, начиная выходить из равновесия. - Я тоже мог бы стать начальником штаба, да вот только не могу расстаться со своими старыми друзьями. А в чем дело? Что, собственно, произошло?
- Мне не надо было переходить в эту роту! - продолжал кричать Уорден. - Я лучший сержант в этом проклятом полку, и они знают это. На какой черт мне эти нашивки! Лучше быть простым рядовым и делать только то, что тебе приказывают. Если бы я знал, то лучше остался бы в первой роте.
- Нам веем хорошо известно, что ты совершенно незаменимый человек, - иронически заметил Пит.
- Я не подхожу для такой поганой роты, это факт! - продолжал реветь Уорден, не обращая внимания на Пита. - Почему Гэлович командует первым взводом? Почему здесь каждый сержант - спортсмен? Почему О’Хейер стал сержантом по снабжению? А откуда Дайнэмайт берег деньги, которые он проигрывает в покер? Офицеры! - презрительно прошипел он. - Господа из Вест-Пойнта. Научились играть в поло, покер и бридж, знают, как вести себя в обществе… И все это только для того, чтобы жениться на богатой невесте, умеющей принимать гостей и поучать прислугу… Живут, как английские колонизаторы, па фамильные доходы. Откуда, по-твоему, Холмс взял жену? Из Вашингтонской торговой конторы, которая специализируется па поставках молодых девственниц. Она из семьи какого-то богатого балтиморского политикана. Только Дайнэмайт просчитался: делец этот потерпел крах еще до того, как Холмс успел чем-нибудь поживиться, за исключением разве четырех пони для поло да пары серебряных шпор.
В середине тирады, заметив слишком любопытный взгляд Пита, Уорден внезапно остановился, умерил свой ныл и решил не говорить больше о жене Холмса. Он заговорил о сержанте Гендерсоне, который в течение двух лет не был ни на одном занятии, так как ухаживал за лошадьми Холмса.
- О господи! До чего же ты надоел мне! - взмолился Пит, затыкая уши пальцами, чтобы не слышать непрекращающийся поток бранных слов Уордена. - Замолчи же ты наконец! Оставь меня в покое! Замолчи! Если тебе так тошно в этой роте и если ты можешь перевестись, почему же ты не делаешь этого? Почему ты не оставишь меня в покое?
- Почему? - возмущенно передразнил его Уорден. - И ты еще спрашиваешь почему? Да потому, что у меня слишком хороший характер, вот почему. Ведь если я уйду, то эта рота сразу же развалится, как карточный домик.
- Удивляюсь, почему же тебя до сих пор не приметил генеральный штаб? - воскликнул Пит, зная, однако, что почти все, чем возмущался Уорден, было чистейшей правдой.
- Потому что все они слишком глупы для этого, Пит, вот почему, - ответил Уорден, неожиданно понизив голос до нормального. - Дай закурить.
- Иногда я просто удивляюсь: как это мог появиться на свет такой замечательный человек, как ты! - громко сказал Пит.
- А я и сам иногда очень удивляюсь. Ну дай же закурить, - повторил Уорден.
- Ты будешь носить эти проклятые нашивки, пока они не изотрутся. Ты никогда не уйдешь из армии.
Пит бросил улыбающемуся Уордену смятую, вымокшую под дождем пачку сигарет. В маленькой комнатке наступила тишина, нарушаемая лишь шуршанием лившего за окном дождя.
- У тебя что, кроме этой мокрой дряни, ничего нет? - пренебрежительно спросил Уорден. - Они ведь даже не загорятся.
- А ты что хочешь, - снова повысил голос Пит, - с золотым мундштуком?
- А как же, - усмехаясь, ответил Уорден.
Положив руки под голову и скрестив ноги, Уорден блаженно растянулся на своей койке.
- Ты никогда не уйдешь из армии, - произнес Пит, вставая.
У него были узкие плечи и широкие бедра, л это делало его похожим па детскую куклу неваляшку.
- Эта рота вовсе не хуже других, а спортсмены существуют в армии испокон веков, - заявил Пит. - И вообще, знаешь, Уорден, мне надоели эти твои штучки. Ты думаешь, что только ты умный, а остальные все дураки. Неужели ты полагаешь, что я все буду терпеть только потому, что ты старшина роты? Не надейся на это. Вот возьму да и уйду отсюда. Уйду, даже если придется жить вместе с рядовыми в отделении.
Уорден посмотрел на Пита с удивлением, почти с испугом. На его лице появилось неподдельное чувство обиды.
- Если ты такой умный, то почему же не перевел Прюитта в мой взвод? - продолжал кричать Пит. - Я ведь просил тебя об этом на днях. Почему ты не переводишь его сейчас?
- Я хочу, чтобы он остался во взводе Гэловича, Пит, поэтому никуда его и не перевожу.
- Он был бы очень полезен во взводе оружия.
- Он не менее полезен и во взводе Гэловича.
- Чем полезен? Стоять в карауле у забора? С такими знаниями пулемета этого парня можно сразу назначать командиром отделения. Если бы у меня освободилось место, я сделал бы его командиром отделения.
- А может быть, я не хочу повышать его. Может быть, я считаю, что его надо еще подучить.
- А может быть, ты просто не можешь уговорить Дайнэмайта подписать ходатайство о повышении Прюитта? - съязвил Пит. - Может быть, ты не в состоянии получить от него согласие даже на перевод этого парня в мой взвод?
- А может быть, я готовлю его для более солидной должности, - ответил ему в тон Уорден.
- Для какой, например?
- На заочные курсы, например, с тем чтобы рекомендовать его в офицеры запаса, - с усмешкой ответил Уорден.