5
Осенью опять к нему обратилась.
Во мне продолжала сидеть тревога. Я чувствовала, в моей жизни все как-то не так: вроде, внешние обстоятельства – в рамках нормы, но за рамками угадывался мутный обман, как за доверительностью угадывается коварство, за приличием угадывается скабрезность, или за здоровьем – не выявленная пока болезнь.
Выслушав меня, психотерапевт сказал:
– Да, все не совсем так, как хотелось бы. И совсем не так, как нам, по привычке, кажется. Мы и сами-то не совсем то, чем себе кажемся. Что уж говорить об окружающих? – Он откинулся в кресле и посмотрел в потолок. – Взять меня. Люди думают обо мне не совсем то, что я есть на самом деле. К примеру, находят приятным собеседником, хотя я, по большей части, отмалчиваюсь. Но мое молчание они расценивают как возможность блеснуть красноречием или распахнуть свои недра души, и абсолютно не замечают моего мучительного терпения к их бредовому словоблудию и тоскливым проблемам.
– Это вы обо мне?
– Вам так показалось?
– Да что вы себе позволяете?!
– Ничего особенного. – Он широко улыбнулся. Но не цинично, а дружески. – Всего лишь продемонстрировал, как можно вызвать определенную эмоцию. В данном случае, гнев… Сегодня мы с вами займемся рациональной психотерапией…
Объяснил на пальцах, что такое "психоз". Всякий психоз – это главенство эмоций над разумом. В психиатрии выделяют две большие группы психозов: "маниакально-депрессивный" и "галлюцинаторно-бредовый"; по старинке последний называют "шизофренией". А по сути, это единый процесс. В первом случае преобладает болезнь настроения, во втором – болезнь восприятия. Но первична, так или иначе, эмоция… В случае депрессии процесс начинается со снижения настроения, которое со временем переходит в тоску, в меланхолию, затем – в отчаяние, затем – в апатию и в конечном итоге – в нежелание жить с выходом в решение кончить самоубийством… При шизофрении процесс развивается аналогично. Классический вариант – паранойя, бред преследования. Все начинается с постоянного чувства тревожности, причину которой человек не может себе объяснить. Затем тревожность переходит в навязчивости и фобии; человеку кажется, будто окружающий мир подает ему знаки, все более враждебные, направленные против него лично, и он пытается эти знаки как-то интерпретировать. И однажды в нем вспыхивает озарение. Человек отвечает себе на вопрос "что происходит?". Все случайные знаки становятся неслучайными, словно пазлы складываются в систему, которая исчерпывающе все "объясняет". Только данное объяснение, увы – бред. Некоторое время человек живет в этом ужасе, пытается с ним бороться, скрыться, куда-то бежать, но, в конце концов, понимает, что "преследователи" сильнее. Выход, как правило, тот же – суицид.
– Что же делать?
– Обнажить правду жизни. – Он опять улыбнулся. Но не дружески, а отстраненно, безжалостно. – Только обнажение не так просто, как нам бы хотелось. Главное препятствие для жизненной правды – мы сами. Желание правды – это желание жить в прозрачном, понятном мире, где все предсказуемо и, стало быть, безопасно. Но готов ли к абсолютной прозрачности каждый из нас? Ведь прозрачность делает беззащитным. Не так ли? Отсюда лживость – стремление победить, пусть даже и подло. Но отсюда же – подозрительность, то есть, ожидание обмана. И отсюда же – постоянное чувство тревожности, ну а тревожность – первый шаг к паранойе. Видите, как все взаимосвязано?.. Когда живешь в мире, где ничему нельзя доверять, приходится создавать собственный мир, логическую систему. Только, что бы человек ни придумал, это, как правило, бред, потому что истина не требует выдумки, она уже есть. Истина – это естество, то есть, природа. Мы познаем ее через всегда чувства, то есть, через наши эмоции.
– Постойте, постойте, вы говорили, главенство эмоций ведет нас к психозу.
– Вот именно! Поэтому эмоцию следует, прежде всего, осознать. Затем, дистанцироваться от переживания – и взять эмоцию под контроль рассудка.
– Но это же… противоестественно.
– Это вопрос власти над собственным "я".
Той же осенью случился глобальный кризис. Мы не успели понять, что такое "глобализация", а процесс уже уперся в тупик. Об этом трубили вездесущие СМИ. Хотя по телевизору я смотрела только концерты, а по радио слушала исключительно музыку, до меня долетали клочки информации, нагнетающей атмосферу тревоги, паршивого настроения и мрачных прогнозов. В Америке рухнула ипотека. В Европе сокращались продажи автомобилей. Во всем мире цены на нефть истерически взмыли, а вскоре упали до биржевой меланхолии. Банкротились банки и страховые компании. Сворачивалось производство, росла безработица. Мировые экономисты говорили о развале спекулятивного, годами создаваемого искусственного мироустройства.
Наше правительство придерживалось иного мнения. Дескать, кризис нас никак не затронет. Это у них там, на Западе, ажитация, а у нас – только легонькая нервотрепка, к которой нашему человеку не привыкать, мы всегда жили скромно, за счет природных ресурсов, и значит, ничего страшного не происходит. От этой лжи становилось еще страшнее. Если допустить, что правительство не лгало, а искренне верило в надуманность беспокойства, это смахивало на патологический оптимизм, характерный для маниакальной эйфории, которая рано или поздно для страны обернется глубочайшей, суицидальной депрессией.
В общем, обстановка была весьма нездоровой.
Похоже, глобализация – это когда с ума сходят все.
"Лавеум" продавался все хуже. То ли кризис наших мужчин усилил, то ли напрочь отбил остатки желаний. Годовой план мы выполнили просто чудом.
Но в январе нового, 2009 года, Топик собрал всех менеджеров по "Лавеуму" и объявил столь чудовищный план продаж, что слова возмущения не смогли одолеть удушья. Оказывается, наша цель в обозримом будущем – ни много, ни мало, побить "Зюйд лаборэтриз".
– Кризис, это только для слабых тупик, – проповедовал Топик жестко. – А для сильных, это шанс прошибить стену!
Вот, псих. Он бы еще Пинк Флойд включил.
Я поглядывала на его сверкающие задором глаза и пыталась понять: он прикидывается или спятил? Мы и так сделали план из последних человеческих сил, так ему теперь подавай сверхчеловеческих. Кровопийца! Неужели этот упырь мог когда-то мне нравиться? Даже как лидер – совершенно несимпатичен. Тем более, как мужчина. В его возрасте не иметь ни залысин, ни седины? Похоже, думает он другим местом. Я знала, каким.
– Дашка! – выпалила я с порога, взорвав тишь да гладь отдела маркетинга. – Вы что тут, совсем с ума посходили?!
– А что такое? – невинно зевнула она.
– Пудрите нам мозги своими лозунгами, "сейлз" вкалывает, а "маркетинг" стрижет бонусы! Всему есть предел! Новые цифры плана – безумие!
– План утвердил Топик.
– Вот и образумь его!
– С чего ты взяла, что я могу на него влиять?
Она взирала абсолютно невозмутимо. Цинично лгала мне – ближайшей подруге. Любопытно, как бы исказилась эта физиономия, если на весь отдел объявить о ее шашнях? Между прочим, по правилам "Красной книги Нордфармы", служебный роман карается увольнением. И между прочим, у Топика – жена и двое детей, обе девочки… Черт с тобой. Присосалась – живи. Там посмотрим… Развернулась и хлопнула дверью.
Я шла через офис, тревожно соображая. Никто никому не открывает всей правды. Поэтому ни к кому никакого доверия быть не может. Выскокоэтичная компания? Ха! Корпоративная паранойя!.. Не так ли вся наша жизнь? Непрозрачность. Ожидание обмана. Подозрительность, домыслы, бред…
Мне вдруг подумалось, необходимо почаще контролировать мужа. Я ему позвонила.
Его мобильник был выключен.
6
В январе я снова пришла к нему.
Еще осенью, в последнюю нашу встречу, он рассказывал, как бороться с депрессией или паранойей, если процесс начинает затягиваться. Первое: определиться с причиной. Будь то реальной или бредовой – не важно. А затем, придумать на выбор как можно больше альтернативных причин. Цель – осознать, что, возможно, все не так плохо, как кажется. И второе: осуществлять приятные мероприятия; самые простые, примитивные удовольствия; что-то такое, что, не зависимо от текущего настроения, питает душу позитивной энергией.
Я пыталась. И так, и этак. Не помогало. Искусственные придумки не могли меня обмануть. Гнетущее и нервирующее продолжало во мне сидеть. В том же состоянии к нему и вернулась.
Выслушав меня, психотерапевт сказал:
– Ну что ж… Выходит, эмоции в вас сильней интеллекта… Придется усилить ваш интеллект через внешнюю стимуляцию. – Вонзил в меня взгляд. – Я подключу к терапии гипноз.