Линор Горалик с конца 90-х выступает в интернете как поэт и журналист. Малая проза Горалик публикуется в периодике с 2001 года. Этот сборник избранного наиболее полно отражает творчество автора на сегодняшний день.
Содержание:
Бездомные в этом городе - мы… 1
ЖИЗНЬ НЕЖИВОТНЫХ 1
Снился секс с NN… 2
Никто не зовет меня играть в салки… 2
Видимо, умрем от какой-то неочевидной боли… 3
Подойти на улице к плохому дядьке… 3
У меня на левой руке вырезано… 3
В горле твоем пищаль… 3
К нам пришел спаситель… 3
Смертию смерть поправ, больше не оживем… 3
Катечка говорит… 3
СКАЗКИ ДЛЯ НЕВРАСТЕНИКОВ 4
Она говорит мне: у меня ноги промокли… 6
В чашечке молоко, в блюдечке пастила… 6
Господи, живем, как в тамбуре… 7
Машенька в саду собирает яблоки… 7
Так можно долго лежать… 7
Выйдешь в один из разогретых… 7
Пеночка поет в белой чашечке… 8
Я вынашиваю под сердцем камень… 8
ЭЛЕКТРИФИКАЦИЯ 8
Катичке говорю… 10
Незнакомое слово "марчик"… 10
Где? - нет, это ничего, не болит… 11
Под шагами его осиновые ветки ломаются… 11
Добрые люди извините что мы к вам обращаемся… 11
Во вторник можно или в среду… 12
Вижу тебя, вижу тебя, сиротку… 12
У меня в семье о заболевших… 12
Веточкой перешибем бревно… 12
ЭКУМЕНИЗМ 12
Сейчас я покажу вам фокус про сострадание… 13
Примечания 13
Линор Горалик
Не местные
Бездомные в этом городе - мы…
Бездомные в этом городе - мы. Укутанные милиционеры - мы. Старушки с кислой капустой, ворона на станции метро "Преображенская", прямоногая лошадь под Жуковым, жених и невеста, фотографирующиеся на нулевом километре, матерящийся водитель над раззявившимся капотом, целующиеся девочки на эскалаторе, человек-бутерброд перед "Пирамидой" - это все мы. А сами мы не местные.
ЖИЗНЬ НЕЖИВОТНЫХ
1
Видела хомяка сегодня, который от меня год назад ушел. Ушел, когда появилась кошка, - она не то чтобы его съесть или что-то такое, но вела с ним долгие разговоры, что если бы он был - другим, то ее бы, конечно, никто заводить не стал. Я подозревала, что кончится плохо, но сделать ничего, казалось мне - тогда казалось! - не могла. Ушел он ночью, босиком, без копейки денег, было холодно уже совсем, и я думала - погиб, плакала и кошке кричала бессмысленные обвинения, и заперлась на ночь от нее, а она легла в гостиной на диване. А вчера в парке Горького он меня окликнул. Я даже не поверила сначала и не узнала фактически его. Он опустился ужасно, шерсть клочьями, морда одутловатая какая-то, это кошмар. Ходит вперевалку. Бросился меня обнимать и сразу попросил пива поставить, и еще привел с собой хмыря какого-то, но хмырь, слава богу, заделикатничал и отказался. Я даже заплакала, так он выглядел страшно, пиво было рядом, на лоточке, я говорю: пойдем, сядем на скамейку, но пока шли, он уже выдул полстакана, как будто ему пасть жгло. Я даже не знала, как его спросить что, но он сам все сказал: он тогда ночью сразу прибился к бомжам в переходе под Пушкинской и с ними ходил почти месяц, - рассказывал мне, ужасная жизнь какая, господи, мы и не представляем себе. Но с бомжами ему было трудно, потому что сам он в переходе не мог побираться, например, - его не замечали, а на прокорм ему не подавали, типа, он мелкий очень, ну, большое дело такого прокормить, - никто не жалел его. И он уже просто, ну, чувствовал, что лишний рот. И тогда его какой-то Карась, Лосось, - не помню, один из бомжей, - он его свел с хмырем этим, который с нами не пошел. Этот хмырь, оказывается, фотограф, у него поляроид, и хомяк гордо мне так сказал: - который Паша ни разу еще не пропивал! Паша взял хомяка моего в долю, и теперь они вот в парке работают: Паша детей с хомяком фотографирует и за это кормит и поит. У меня просто сердце разрывалось, я не могла поверить даже, что это все - из-за меня! Из-за пизды этой, кошки моей блядской, - и из-за меня, в первую очередь! А хомяк такой ангел, он увидел, что я заплачу сейчас, и начал мне говорить про вольную жизнь, и что они подходят творчески, и что скоро купят нормальную, типа, "технику", "и тогда Пашин талант нас еще вынесет на такой гребень!.." И тут он говорит вдруг: "Эх, деточка, деточка, всю бы я с тобой жизнь прожил… Я ведь тебя любил." И я реву уже, как дура, и говорю ему: вернись, я ее выкину нафиг, будем с тобой… - и знаю же, что вру, и только надеюсь, что он откажется! Это ужас был какой-то. И он сразу: ой, нет, нет, ты что, я вольная тварь теперь, вкус к творчеству, то, сё… И смотрит уже в сторону, и говорит: ну, все, типа, там школьники идут, я пойду, работать надо, - и просто со скамейки в траву!.. И все. Я не стала его искать. Подошла молча, дала Паше сто рублей. Надо было пятьсот.
2
В зоомагазине на Пушкинской белая мышь, влезши задними лапками на серую, передними вцепившись в решетку, шипела забившейся в угол соседней клетки толстой и перепуганной морской свинке: "Отольется тебе, стерва… В парк Горького тебя купят… Колесо крутить будешь…"
3
Соседская собака у лифта разговаривает с утра со своими блохами. Я делаю вид, что поудобнее устраиваю ключи в сумке, а сама слушаю. "Не знаю я, - говорит собака, - вроде раньше он такого не делал. Но ведь серьезно, я вот буквально стою, ем, а он подходит, и так лапой, лапой! Ужасно все это. Даже, понимаете, не больно, а… Вот обидно, ужасно обидно. Ведь сколько лет, мне же никогда жалко не было, он бы сказал, я б отдала, - пожалуйста, кушай, я, что ли, раньше не голодала? Голодала, всякое бывало, и мне еду отдавали, и делились, и все… Ох, ладно, - говорит собака и вздыхает, - не буду, а то расплачусь сейчас, ну его…" Одна блоха гладит собаку лапкой, а другая вздыхает и говорит: "Да, у нас с этим как-то…" Это я уже из лифта слышу.