Ограничимся махинациями меньшего калибра, как-то свяжем их с любовными чувствами, это ведь дозволяется? Вот и договорились. Если же ненароком у меня всплывёт какое-то серьёзное преступление… спокойно! — обещаю тебе, непременно сделаю так, чтобы корни его уходили в коммунистическое прошлое. Черт, ну никак не могу вспомнить, как же настоящая фамилия этого Палека!
Марта облегчённо вздохнула:
— Успокойся, как-нибудь обзовём. Можно и без фамилии, скажем, Шантажист. Ох, погоди, а кто же его у нас убивает? Убийцу нужно наметить с самого начала.
— Так мы же и наметили, как его… Нет, постой, у меня выходит наоборот…
Короче, нам удалось восстановить нарушенный приходом полицейского творческий настрой, и мы принялись навёрстывать упущенное время. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что Цезарь Прекрасный больше навредил нам, чем помог. Реальные преступления самым решительным образом довлели над виртуальными, и в результате мы практически не продвинулись вперёд в развитии действия, ограничившись лишь закреплением ключевых моментов. Остался на посту Плуцек; правда, неясно, то ли в роли жертвы, то ли убийцы. Для такой неуверенности нашлись уважительные причины: ведь архивные материалы, то есть вещдоки, остались в подожжённом здании, а Липчак у нас теперь выступал случайным свидетелем. Разумеется, у нас он никакой не Липчак, а просто одно из действующих лиц в нашем сериале. Очень много времени отнял спор о том, какого именно актёра мы прикончим.
В заключение Марта для верности — чтобы я опять не сбилась с пути истинного — сочла необходимым ещё раз сформулировать нашу главную установку:
— Итак, в теперешней действительности мы имеем дело лишь с мелкими нарушениями, настоящие же преступления коренятся в давно прошедших временах.
6
Телефонного звонка я не слышала, так как была занята мытьём головы, шум воды все заглушал.
Когда я наконец вылезла из ванной и глянула на свой сотовый, на нем значилось «был вызов», а на нормальном телефонном аппарате мигал автоответчик. Нажала кнопку. Сквозь жуткий шум и завывания — что-то мои телефоны в последнее время стали барахлить — удалось расслышать чей-то голос и даже понять, что кто-то ко мне сейчас приедет. Поскольку голос был вроде бы женским, я решила — едет Марта.
Едет, ну так пусть едет. Никуда уходить я не собиралась, тем более с мокрой головой. Однако на всякий случай принялась её сушить. Не любила я эту процедуру, от фена всегда руки затекают.
Досушить до конца не удалось. Марта опять позвонила, на сей раз на мобильный, который я предусмотрительно захватила с собой в ванную.
— Ты где? — нервно крикнула она.
— В ванной, — чистосердечно призналась я.
— Немедленно вылезай! Я уже у твоего дома, сейчас буду!
И в самом деле, через две минуты домофон возвестил о её приходе.
Пооткрывав все двери, я вернулась досушиваться и отключила фен, лишь услышав топот Марты в прихожей.
— Так ты все же подожгла-таки тот дом? — с порога набросилась она на меня. — А теперь смываешь следы?
От такого наскока даже я начала заикаться.
— Ма… Мартуся, к-какой дом?
— Да тот самый! Наш! Из сценария! Сказать, что я была поражена, — значит ничего не сказать.
— Окстись! Никогда ничего не поджигала, а в сценарии даже не дошла до этой сцены! Марта, опомнись! Я такого не делаю, я только о таком пишу!!! Погоди, ты говоришь — что-то сгорело? — наконец дошло до меня.
— Пока ещё горит. Кайтек помчался с камерой.
— Чудесно, у нас будет настоящий пожар!
Оторвавшись наконец от ручки входной двери, Марта не останавливаясь промчалась в кухню и открыла холодильник.
— У тебя вроде где-то было виски… Ага, вот. Можно? Да что там, иначе не выдержу.