Галант представил себе, что он десятый бандит, дождавшийся своей очереди лечь на английскую леди. Одиннадцатый бандит Виктор разделся и сел на кровать. Наклонился к губам дочери лорда и стал целовать их, покусывая. Закатал вверх свитер и стащил его с леди. Совсем обнаженная, ни единого защищенного кусочка кожи, леди закрыла глаза от страха и стыда. Стоя на коленях, десятый бандит двигался между ног леди…
Коснувшись рукой его плеча, одиннадцатый потребовал уступить ему щель леди. Десятому не хотелось покидать горячую щель, и он совершил еще несколько движений. Одиннадцатый сжал его плечо крепче и требовательнее. Одним светлым глазом, другой - скрыт волосами, снизу смотрела на них леди. Инстинктивно десятый продолжал двигаться. Рука латиноамериканца отвердела, одно колено поднялось и отталкивало бедро Галанта, выжимая его из пространства между ног мисс. "Он меня гонит!" - с изумлением понял американец. Ему до такой степени не понравилась вспышка собственного сознания в марихуанном тумане ("Гонит!"), что он предпочел забыть свое понимание. "Лет хим тэйк ми!" - прошептала мисс. Теперь уже они оба гнали его.
Он вышел из мисс. И перекатился через белую ногу. Но все еще хотел участвовать, не желал смириться с изгнанием. Лежа на плече, он близко увидел темный, вздыбившийся член Виктора и, непрошеный, вдруг коснулся его рукой. Впервые коснулся члена другого самца. И повел зверя ко входу в леди. Член самоуправно подрагивал в его руке. Другой рукой он оттянул полость щели мисс Ивенс… очевидно, таким образом он мстил им, участвовал против их воли, соединяя их. Коснувшись щели, член Виктора мощно пошел вглубь, распарывая слипшиеся внутренности. Мисс Ивенс всхлипнула.
Лежа на боку, он снизу разглядывал сцену сцепления щели мисс и члена. Темный ствол напористо ходил между двух белых половых губ мисс, отчего эти губы выглядели нежно-беззащитными. И они плакали! По белым хвостикам волос на щели мисс стекала ее жидкость и время от времени капала на венецианскую простыню. Сцена вовсе не показалась Галанту порнографической и не возбудила его, но напугала. Она была как бы демонстрацией мирового ужаса, мировой несправедливости по отношению к нему, Джону Галанту… При каждом ударе два плотных шерстистых шара опускались, низко ложась на сочленение ног мисс Ивенс. Десятый бандит убедился, что гомосексуалист-латиноамериканец куда более супериор мужчина, чем он, Галант, редактор литературного журнала. Впервые в жизни осознал, что существует биологическое неравенство.
Всегда считавший себя вовсе не плохим мужчиной, Галант видел, насколько сильнее и воодушевленнее работает с телом мисс латиноамериканец. Его собственные движения вспоминались ему как беспомощная возня. Он чувствовал себя мягко-членным ребенком в сравнении с темношерстистым сексаппаратом латиноамериканца, вновь и вновь нападающим на женскую плоть…
Лежа, он сделал еще одно открытие. Не видя лица мисс (оно находилось где-то под мышкой Виктора, отчасти закрытое волосами цвета авокадо), Галант видел, однако, как счастливо обнимает ее белая плоть член латиноамериканца, как, радостно трепеща, движется навстречу ему. "Пизда! - подумал Джон с отвращением. - Всю жизнь проблуждала не там, где надо, столько лет жила с бессексуальным еврейским профессором, в то время как ей следовало валяться в отелях мира с темными личностями вроде Виктора".
Изгой и калека, как он себя мысленно назвал, он хотел все же соучаствовать в их счастье. Потому он стал поглаживать темные шерстистые шары Виктора и, поместив одну руку под белый зад мисс Ивенс, расплющенный и вспотевший, постепенно проник пальцем в ее другое отверстие. Палец встретился через тонкую перегородку внутри мисс с могучим членом латиноамериканца. Мисс Ивенс стала захлебываться воплями. Виктор, зарычав, кончил в мисс, и все трое они целовались в расслабленном месиве лиц, губ и волос. Но если эти двое, Виктор и мисс Ивенс, были хорошими животными, стоили друг друга, то его, Джона, они несомненно приняли в целование из жалости. Так думал Галант. Слабого, в игру сильных…
Он скользнул в слизистую щель мисс тотчас после того, как ее покинул Виктор. Сознание своей собственной слабости, как это ни странно, возбудило его, и он немедленно кончил. "Пизда, сучка в экземе, - думал он, сжимаясь в судорогах. - Хорошая девочка, добрая грязная девочка, раздвигающая ноги по первому требованию…"
12
Хохоча и подпрыгивая, опираясь на руки мужчин, самая счастливая женщина в Венеции выкатилась из отеля на улицу. Она подкрасила губы черной губной помадой, начесала авокадовые волосы так, что они вздымались кроной вечнозеленого колючего дерева, обильно напудрилась и выглядела только что напившимся свежей крови, счастливым и возбужденным вампиром. Рабочие, осторожно укладывающие новый фальшивый мрамор на ступени лестницы отеля, осмотрели группу с некоторым испугом.
Снег стаял, и улицы были обильно грязными.
- Выглядим мы, пожалуй, как террористы, не правда ли, Джон? - кокетливо прожурчала мисс Ивенс. - Террористы, приехавшие убить премьер-министра…
Перед покушением они решили выпить. Найдя рядом, на рио Орсеоло, показавшийся им симпатичным ресторан, они протиснулись мимо бара в глубину и уселись за черный лакированный стол. Пол ресторана был выполнен из каменных плиток, что возмутило всех троих. Почему они не пытаются согреть свои помещения? Гарсон - негр в черном костюме, отчего он был похож скорее на представителя похоронной компании, чем на официанта, принял их заказ: два кампари-сода для мисс Ивенс и Виктора и одно кампари со льдом для Джона - Жан-Кристофа.
Усевшись, мисс широко развела нога под столом и одной потерлась о колени Виктора, другой о колени Жан-Кристофа. Пизда для обоих. Инглиш мисс, запутавшаяся в жизни. Бывшая сожительница профессора Чарли. Неебанная профессором восемь с половиной лет. Драг-курьерша. Улыбаясь таможенникам из-под шляпки, пересекавшая границы с килограммами героина. Эти веселенькие путешествия, однако, не прошли ей даром. Экзема и дюжина аллергий, вероятнее всего - следствие пережитых мисс страхов. Эти улыбочки из-под шляпок… А в голове стучали, очевидно, сами собой произносясь, статьи из уголовного кодекса и цифры сроков: пять, семь, десять лет…
- За Венецию! - прожурчала мисс Ивенс, и они подняли бокалы с красной жидкостью. - За Венецию, прекрасную, старую и вечно юную! И за нас! - Она смущенно засмеялась: - Если бы они знали, что мы только что делали в отеле… - Мисс глядела в сторону пестрой толпы у бара. Подвергнув каждого в толпе оценке, Джон, Жан-Кристоф, мысленно согласился с ней.
В толпе у бара могли оказаться уцелевшие члены "красных бригад", может быть, но такую, как их компания… Толпе у бара было слабо угадать их компанию. Мисс Ивенс так уж точно невозможно было отгадать. Черные губы, потрескавшаяся физиономия, цвета авокадо волосы… Актриса японских национальных театров? Виктор? Галант посмотрел на Виктора, и тот сдержанно улыбнулся. Очевидно, по его латиноамериканскому кодексу, мужчина должен быть macho при всех обстоятельствах. Настолько macho, чтобы даже не кичиться своим сильным членом.
- Ну и что же мы станем делать в наш первый день в Венеции? - пригубив кампари, спросила мисс Ивенс. - Что вы хотите делать, мужчины?
- Хорошо бы осмотреть город, - сказал главный мужчина. - Но вначале хорошо бы поесть.
- Я лично не очень хочу есть, но если вы уже хотите, мужчины, то давайте. - Мисс оглянулась, ища официанта.
- Может быть, лучше поесть в другом месте. Этот ресторан наверняка очень дорогой. - Галант вспомнил об их общей зависимости от драг-денег мисс Ивенс.
- Предлагаю попросить счет, и мы сможем увидеть, сколько будут нам стоить три кампари. Если немного, мы можем иметь dejeuner здесь. - Мисс продолжала толкать колени спутников.
- А как мы узнаем, дороги ли дринки? Я лично ничего не понимаю в их итальянских ценах, - сказал Виктор.
- Эти их тысячи… милля, милля…
- Я знаю цены. Я ведь была в Венеции с Чарли. - Мисс Ивенс приняла кротко-оскорбленный вид.
- Но прошло уже, наверное, лет десять по меньшей мере?
Кампари стоили пятнадцать тысяч лир. Они решили, что это дорого, и встали. Пошли к выходу. Мисс Ивенс в пара-медицинском плаще впереди, мужчины - сзади. Джон держал пальто на руке. Когда они проходили сквозь толпу, воцарилось молчание. Очевидно, их невзлюбили в ресторане, как невзлюбили утром в баре. За что? Шагая последним, Галант решил, что основной отрицательный фактор - мисс Ивенс. Но нет, возразил он себе, не выделяли же ее, пересекающую границы, таможенники… Коктейль из трех не нравился народу, вот что. Каждый в отдельности они бы не возмущали народ.
Бар недобро засмеялся за их спинами.
13
Проглотив спагетти в маленьком холодном ресторанчике в районе Рыбного рынка, они торопливо вернулись в отель и разлеглись по кроватям, сняв обувь. Виктор занял одну кровать, мисс Ивенс - другую. Галант, чувствуя себя младшим в семье, лег в кресло. Мисс достала машинку и сделала джойнт.
- Ну и что, you gonna fuck me опять, джентльмены? - спросила мисс и захохотала.
Джентльмены сдержанно заулыбались.
Поездка, по замыслу образовательная, явно вырождалась в сексуальную авантюру. Почему? Галант не сомневался, что, не захвати мисс Ивенс в путешествие коробку с марихуаной, отношения между ними сложились бы иные. Афродизиак, марихуана облегчала сближение. Однако было возможно и другое объяснение: мисс Ивенс, в красных пятнах экземы, мягкогрудая и подержанная, вызывала в мужчинах особое, нездоровое вожделение, какового ранее ни один из них не испытывал. И каковое возможно испытать лишь в определенных, исключительных и нездоровых, обстоятельствах… В концентрационном лагере или на необитаемом острове?