- У Чарли были сложные отношения с матерью. Очень сложные. Ему снилось, что он засовывает свою мать в печь. Будучи в реальном мире примерным еврейским сыном, он мучился ужасом и отвергал свои сны. Но сны повторялись. По-видимому, подсознательно он ненавидел мать и всех женщин вместе с нею.
- Почему же вы жили с ним девять лет, Фиона? Следовало тотчас же развестись.
- Разводиться не было необходимости. Мы никогда не оформляли наш брак официально. Чарли боялся связывать себя какими-либо земными узами.
- Что за бастард! - сказал Галант.
- Конечно! - радостно согласилась мисс Ивенс. - Бастард! Все гении жестоки и требовательны. И не похожи на нас, простых смертных.
- Но ты, надеюсь, тотчас же завела себе любовника, Фиона? Девушка восемнадцати лет не может жить без секса… - Виктор встал и приподнял штору на окне, пытаясь увидеть, что происходит. Поезд остановился.
- Представьте себе, что нет… Первый любовник появился у меня только в последний год жизни с Чарли. Вам этого не понять, мужчины… Я была девчонкой. И девчонка встретилась с гением. Я делала все, что он от меня требовал. Если бы он сказал мне, что я должна проституировать на улицах, я бы проституировала для него. Однажды он попросил, чтобы я участвовала в марафонском забеге. Забег был организован университетом. Это случилось через два месяца после моего приезда в Стэнфорд. Чарли бегал тогда уже пятнадцать лет, а я - десять дней. У меня было десять дней на подготовку. И я побежала. И я пришла двадцать первой! Из женщин - второй! А в забеге участвовали четыреста человек, мужчины. Так я хотела, чтоб он был мной доволен. И он был доволен. Он очень гордился мной перед коллегами по университету…
Если мисс Ивенс платит за перенесение его тела в Венецию, это еще не значит, что Галант не должен высказать своего мнения по поводу сукина сына Чарли.
- Какой же он son of a bitch! Я извиняюсь, Фиона, но он сукин сын, ваш Чарли. Он отнял у вас девять лучших лет. Интеллектуальными уловками и ухватками он сумел захватить в плен женщину, чтобы затем игнорировать ее. По его сексуальной холодности никакая женщина не должна ему принадлежать. Зачем? Чтобы что с ней делать? Только дабы польстить своему самолюбию, он заставил девчонку жить с ним… Ну и что, через столько лет вы до сих пор считаете, что он гений?
- Да, считаю, - мелодично откликнулась мисс Ивенс.
- Хорошо, но ваш Чарли, он хотя бы доказал свою гениальность? Получил какую-нибудь премию, сделал уникальное открытие? Десятки тысяч профессоров физики работают в университетах мира, но из этого далеко не следует, что все профессора физики - гении.
- Чарли почти получил Нобелевскую премию… - торжественно прошептала мисс.
- Следовательно, он не получил Нобелевской премии, так? Но даже если он однажды получит ее, это еще не будет свидетельствовать о его гениальности. Вы вообще что-либо понимаете в физике, Фиона?
- Я девять лет наблюдала жизнь Чарли и его коллег.
- Наблюдая жизнь Чарли, вы могли убедиться в одном несомненном факте. Что в современную эпоху открытия совершаются коллективами ученых, обычно после долгой работы над проектом. Крайне редко один человек вдруг совершает открытие. Чаще всего это происходит в области математики. Времена Кюри, Нильса Бора и Эйнштейна давно миновали. Гениальность вашего Чарли крайне сомнительна. По меньшей мере, ничем не подтверждена. Скорее всего, Чарли навсегда прославится лишь как феномен вашей персональной истории…
- Кто ВЫ такой, злой американец с французской фамилией? - фыркнула мисс Ивенс. - Чем ВЫ можете похвалиться?
- Calmez-vous, calmez-vous! - Виктор встал и опустил одну руку на плечо мисс Ивенс, другой взял за руку Джона. - Не ссорьтесь!
9
- Теперь, я так понимаю, именно время сообщить мою автобиографию? - Галант досадовал на себя за то, что слишком далеко зашел в нелюбви к никогда не встреченному им Чарли. Однако в последнее время он постоянно натыкается на след присутствия "Чарли" в прошлой жизни женщин определенного возраста. Выясняется, что "Чарли" - это феномен. Многие женщины, оказывается, напоролись однажды в жизни на такого "Чарли".
- Пожалуйста. Уступаю вам слово. Хотя я и не закончила свою историю.
- ОК. Заканчивайте. Моя биографическая справка будет короткой.
Мисс Ивенс закурила сигарету "Кент" и выдохнула клуб дыма. Клуб, расщепляясь на волокна, затянул купе.
- Виктор, ты можешь, плиз, приоткрыть окно?
Приоткрыть окно оказалось делом невозможным, потому Виктор приоткрыл дверь. В процессе операции он несколько раз подморгнул Галанту на его полке. Подмаргивание в сочетании с полуулыбкой воспринималось мэсиджем, читающимся приблизительно как "Расслабься. Будь снисходителен, не принимай мисс Ивенс и ее историю слишком уж всерьез. Что возьмешь с женщины…"
- Может быть, я бы так и жила с Чарли, но позвонила однажды ночью моя сестра и сказала, что у матери обнаружили рак. И я вылетела в Эдинбург, понимая, что уже не вернусь в Калифорнию никогда. Чарли был очень грустный. Без сомнения, он чувствовал, что я не вернусь, несмотря на то что я оставляла все мои вещи…
Галант, невидимый мисс Ивенс, состроил гримасу, выражая свое презрение к Чарли-профессору. Английская девчонка была нужна Чарли для престижа, для того, чтобы сопровождать его на университетские парти, стоять с ним рядом в то время, как он будет философствовать с бокалом черри в руке. Будет нести профессорскую свою демагогию. Чарли, изображающий настоящего мужчину, нуждался в девчонке в коротком платьице (тогда, в шестидесятые, носили именно короткие платьица), преданной ему телом и душой. Мерзкий комедиант.
* * *
- …Перед самым отъездом я вдруг почувствовала страшную боль в uterus. Я не сказала об этом Чарли, не хотела его волновать и отвлекать от науки. Я не захотела обращаться к университетскому гинекологу, так как результат исследования непременно стал бы известен Чарли. Я сама нашла врача-гинеколога в Станфорде. Осмотрев меня, он сказал, что внутри у меня опухоль, "как сырой гамбургер", и что нужно ее удалить. Я согласилась. Полчаса он жег опухоль электродами безо всякой анестезии. Мне было чудовищно больно. В операционной пахло горелым мясом. Да-да. Я думаю теперь, что доктор нарочно отказался от употребления анестезии. Он мстил мне, как все мужчины-доктора, за то, что он был несчастен с женщинами. После операции я сказала ему, что он садист… Что он великолепный экземпляр типичного садиста…
- Я мало что понимаю в медицине, - успел вклиниться в монолог Галант, - но, возможно, доктор и в самом деле не мог применить анестезию? Я не вижу достаточных мотивов для обвинения его в преступлении.
- Мог, я уверена. Но ему хотелось отомстить мне за неудачи с женщинами. Все мои отношения с мужчинами сексуальны. Я очень хорошее животное… - Мисс Ивенс прервала речь серебряной трелью смеха. - Я думаю, я очень хорошее животное. И доктора-мужчины чувствуют это. Мой дантист как бы случайно всегда касается моей груди. Я хожу без лифчика. Я чувствую, что ему хочется иметь меня в приемной на диване… Бизи согласна со мной. У нас с Бизи один и тот же дантист.
- Фиона, Джон не знает, кто такая Бизи, - проявился снизу голос Виктора. Голос был ласковый, как бы даже чуть отеческий. По меньшей мере, напоминал голос старшего брата.
- Бизи - моя подружка, Джон. Она часто живет со мной. Американка, как и вы, Джон. Ей двадцать два года.
- Гуд лукинг?
- У, я не знаю… Она perfect, Бизи, она очень сексуальна, очень хорошее животное, однако красивой я бы ее не назвала. Что ты думаешь, Виктор?
- She is fat, - сумел сказать Виктор и перешел на французский, - но что-то такое в глазах… Грязное…
- Мужчины все без ума от Бизи, хотя она действительно толстая. Сейчас она живет у Исайя - ее бой-френда. Исайя - марокканский еврей. Совсем молодой мальчик, восемнадцати лет, но очень мачо. Покровительствует ей. Однако Бизи тяжело покровительствовать. Она самостоятельная. Вернемся в Париж, я вас познакомлю с ней, Джон. Но помните, что Исайя опасный тип, всегда ходит с ножом. И любит ее безумно…
"Соотечественница, должно быть, противная, рано созревшая баба с большой, толстой белой задницей", - подумал Галант насмешливо. Но марокканскому тощему, чернявому и волосатому Исайе эта ее белая задница и отечественная американская легкость в отношениях между полами кажутся небесным даром. Расовое различие - вот что его привлекает. Однако мисс Ивенс… Может быть, она сохранила свежесть и энтузиазм по поводу мира и его обитателей, потому что провела девять лет в холодильнике Чарли? У него, сверстника мисс Ивенс, давно уже не осталось энтузиазма по поводу человечества. По крайней мере, по поводу цивилизованной его части. Он был твердо убежден в том, что захватывающие, героические типы не живут в цивилизованных странах. Что героический тип вымер в Европе и ее "колониях" - в Северной Америке, Австралии, России и прочих, что герой враждебен современной белой цивилизации среднего человека. Его можно найти еще лишь на окраинах Азии, Африки и Америки… Плюс нездоровое сознание редактора литературного журнала нашептывало Галанту, что человеческие существа начинают иметь какое-либо значение только после того, как они превращены в героев литературных произведений. До момента превращения в героев истории и Бизи, и Исайя, и мисс Ивенс - лишь капли плазмы.