- На кой дьявол, my dear american friend? - Виктор засмеялся. - Может быть, нападем на пароход? Перескочим через заграждение, столкнув итальянца, контролирующего билеты, в воду? Ты взял с собой свой кольт с глушителем? Пойдем-ка лучше спать, dear friend.
Загудев, от мостков, слабо различимый, отвалил пароходик с плоской крышей. Увозивший их женщину в Мурано.
- Не беспокойся о ней, - сказал Виктор, коснувшись его плеча. - Она более практична, чем мы оба, вместе взятые. Она знает, что она делает. Это ее жизнь. Пожив у нее, я понял, как сильна эта женщина. У нее сотня аллергий, даже аллергия к котам, представь себе, но аллергий к преступникам у нее нет. Среди бандитов она чувствует себя как рыба в воде. Ты бы видел ее разговаривающей с Милтоном…
- Кто такой Милтон? - спросил Галант, решив выслушать еще одну версию уже известного ему эпизода. Они все еще стояли на молу, глядя, как разворачивается и уходит в темную лагуну пароходик. Пахло очень старым морем.
- Бандит. Мой экс-любовник. - Виктор, по-видимому, улыбался, но так как он стоял спиной к Венеции, то лицо его не было освещено.
- Ты тоже чувствуешь себя среди бандитов как рыба в воде?
- Нет. Я не люблю бандитов. И боюсь их. Но еще больше я боюсь обыкновенной жизни. Я не создан для того, чтобы каждое утро отправляться на службу. Я ненавижу службу. Что у меня общего с бандитами? У нас общая любовь к свободе. Милтон был влюблен в меня. Я в него влюблен не был. Мне некуда было деваться, потому я жил с ним. И с его людьми. Он тоже латиноамериканец. Аргентинец. Однажды пришла Фиона. Посмотрев мне в глаза, сказала: "Ты такой сенсатив, что ты делаешь с этими bastards!" Она сказала это громко, глядя на Милтона. И Милтону пришлось рассмеяться. Хотя я знаю, что никому другому он не простил бы это "bastards". "Я возьму парня от вас, - сказала Фиона. - Он не принадлежит к вам… Вообще, как вы можете жить пятеро в такой крошечной квартирке?" "Четверо… - хмуро сказал Милтон. - Но это временно. Бери, если он пойдет…" Он думал, я не пойду, он думал, я от него без ума. Он вообще очень высокого мнения о себе, Милтон. Но я ушел с Фионой. Тогда же…
Виктор рассмеялся в темноте.
* * *
- …Через несколько дней, поняв, что я не вернусь, он явился к Фионе вместе с Цезаро. Услышав непрошеный и злой голос Милтона в интерком, Фиона отказалась открыть ему дверь. Но, зная, с кем она имеет дело, тотчас же крикнула мне, чтобы я спрятался на антресоли. И действительно, через несколько минут Милтон звонил в дверь квартиры. Она открыла им, спокойная, сумочка на плече, в брюках и тишот, босиком, она всегда ходит по квартире босиком. Ни слова о том, почему он вошел в дом, если она отказалась открыть дверь, и как он вошел. Пропустила их. Пригласила к столу. "Садитесь, джентльмены! Я слушаю тебя, Милтон!" Из Милтона уже вышла третья часть пара, пока он шел к столу и усаживался. Он только сказал: "Где мой парень?" "Виктор отправился на свидание…" - спокойно ответила Фиона. Придя на выручку не знающему, что сказать, Милтону, Цезаро вытащил нож, нажал на кнопку, выпустив лезвие в добрых двадцать сантиметров, и заорал: "Он должен нам деньги, этот salopard. Отвечай, где он, пизда, когда тебя спрашивают!" Фиона сунула руку в сумочку и сказала: "Спрячь свой ступид нож, fucking punk, и валите отсюда оба, живо! Не то я вышибу вам мозги!" И она зашелестела в сумочке, в которой не было револьвера.
Версия Виктора сходилась с версией мисс Ивенс. Правда, трюк с воображаемым револьвером в сумочке отсутствовал в ее версии. Мимо, в синтетических куртках, с рюкзаками за плечами, прошла веселая компания молодежи. Последними, обнявшись, шли двое влюбленных. Рюкзаки их терлись друг о друга и шелестели. Остановившись в десятке метров у каменного парапета мола, влюбленные стали целоваться.
- Народ мирно резвится вокруг, не подозревая о наших сложных проблемах. О том, что бородатый Артюро уехал с мисс Ивенс в Мурано, о том, что Жан-Кристофа на самом деле зовут Джон Галант… а Виктор… кстати, Виктор - это твое настоящее имя?
- Настоящее. Виктор Карденас.
- А что вы думаете делать дальше, синьор Карденас, если не секрет? Насколько я понимаю, нелегальные способы добычи денег вас не устраивают, вы не считаете их достаточно безопасными. В то же время и карьера сейлсмена вас не устраивает.
- Пойдем в отель, Джонни. - Виктор отступил от набережной. Галант, бросив взгляд на темную лагуну, последовал за ним… - Видишь ли, я все более склоняюсь к тому, что мне следует найти богатую женщину и жениться на ней.
- Разумное решение. Но ведь ты не любишь женщин.
- Это неверно. Я предпочитаю мужчин, но с женщинами я чувствую себя свободно. Я не люблю лишь определенный один сорт женщин, а именно тех, кого вы, янки, называете "chiks", глупых грудастых куриц. Chicks? Я произношу правильно?
- Правильно. Именно chicks нравятся большинству мужчин. Ну что же, на мой взгляд, ты можешь сделать хорошую карьеру. Ты очень good looking, и выдающиеся сексуальные способности налицо…
Латиноамериканец засмеялся в темноте.
- Разумеется, dear Джон. Сексуальные способности?
- Да, способности налицо. Однако в профессии жиголо есть одна неприятная сторона.
- Я не сказал, что я желаю стать жиголо. Я хочу жениться на очень богатой женщине. Раз и навсегда обменяв свои, как ты это называешь, "выдающиеся сексуальные способности" на ее выдающийся уровень жизни.
- Пардон. Но в любом случае тебе предстоит столкнуться с тем же феноменом, жиголо ты будешь или же муж. Богатым женщинам постоянно нечего делать. Тебе придется служить не только сексмашиной, но и развлекательной машиной. Просыпаясь утром, даже после самой выдающейся ночи, богатая женщина не знает, чем ей заняться. Она начинает обзванивать подруг, договариваясь о ланче. Если ей удается найти партнершу по ланчу, она счастлива до трех часов дня. Но необходимо еще убить послеланчевые часы до обеда…
- Не беспокойся, я найду, чем ее занять.
Они вступили и прошли через тень Кампаниллы. Виктор обернулся к спутнику:
- Слушай, за нами идет пара, и я вижу их не в первый раз. Не оборачивайся.
- С рюкзаками?
- Да. Ты думаешь, они следят за нами?
- Не знаю. На пьяцца Сан-Марко есть что посмотреть. Есть из-за чего вернуться и несколько раз.
- Верно. Но я видел их вчера рядом с нашим отелем.
- Может быть, они живут в "Конкордии"?
- Может быть… Слушай, пойдем во "Флориан", выпьем кофе. Еще так рано, и мне совсем не хочется возвращаться в отель.
- Но у нас нет money, сеньор Карденас… Вы запамятовали.
- Есть. Фиона дала мне десять миль утром. Я их не истратил.
- Вы полагаете, нам хватит десяти миль, сеньор Карденас? "Флориан" - дорогое заведение.
- Мы попросим карту и, если цена двух кофе превышает наши средства, уйдем.
28
Во "Флориане" они обнаружили два сорта публики. Один - туристы - многочисленный и шумный, быстротекущий, задерживающийся за столиками, только чтобы успеть рассмотреть стены и соседей, ахнуть от восторга, проглотить каппучино и убежать дальше. Другой - "pretenders", как их назвал Галант, - обоего пола.
В шляпках и шляпах, романтических пальто и романтических плащах pretenders были, как, хохоча, предположили оба, Галант и Карденас, все без исключения были американские писатели и писательницы, из снобизма живущие в Венеции и из снобизма же предпочитающие говорить по-французски или по-итальянски.
- Через несколько лет ты будешь таким же, как они, Джон, - сказал Виктор улыбаясь. - Растолстеешь, приобретешь себе пальто-накидку, черную шляпу и палку-трость… Скажи мне, Джонни, трудно писать книги?
И по позе Виктора, и по тому, что он окончательно перешел на игривое обращение "Джонни", ранее очень редко им употреблявшееся по отношению к старшему товарищу, было ясно, что Виктору нравится быть во "Флориане". Мисс Ивенс не ошиблась: Виктор был денди. Без средств, без возможности удовлетворить свою страсть, но денди. На свету, среди зеркал и позолоченных рам знаменитого кафе Виктор ожил, потеплел и странным образом выглядел так, как будто он каждый вечер сидит на этом же месте. Расстегнул куртку и, откинувшись на спинку стула, гордо и вызывающе разглядывал присутствующих.
- Не знаю, сеньор Карденас. Я не написал еще книги. Лишь статьи, поэмы, с десяток рассказов.
- Как же ты существуешь, Джонни? Кто дает тебе money?
- Иногда мне удается продать статью об арт-жизни Парижа в большой журнал. Американский или английский. К сожалению, не часто.
- Фиона последнее время писала в Париже вечерами. Книгу о своей жизни. Я заглянул. Начинается "Я, младшая дочь лорда Ивенса, третий ребенок в семье, родилась в 1947 году…"
- Сейчас младшая дочь Ивенсов едет на темном пароходе линии А по темной лагуне. Кстати говоря, она не сказала, когда она собирается вернуться?
- Я думаю, Джонни, что бородатый Артюро - ее бывший любовник. По моему мнению, раньше утра мисс в отеле не появится. Я надеюсь, что она не будет отсутствовать более суток, ибо возникнет проблема mangare!..
Галант сознался себе, что разделяет надежду Виктора, но не сказал этого вслух. "Мы беседуем, как два содержанца, два жиголо, - подумал он. - Хорошенькое общество собралось за столом. Двое мужчин, живущих на деньги драг-дилера. Драг-дилер отбыла прогуляться с еще одним мужчиной. Взяла night off".
- Гляди, пара с рюкзаками!
Разматывая с шей шарфы, снимая куртки, раздевалась в присутствии униформированных служащих "Флориана" пара молодых людей, виденная ими на молу.