- Значит, ограбил банк… Bay! - воскликнула Наташка, увидав, что официант принес серебряное ведро со льдом и бутылку "Дом Периньон", которую он, перед тем как открыть, показал Оскару. - "Дом Периньон"? Гуляем! Явно ограбил банк и, судя по шампанскому, ограбил не на окраине. Какой, скажи мне, О, я очень любопытная… "Чейз Манхэттен"?
- Нет, - сказал Оскар, - не банк, опять мимо… За самую прекрасную женщину в мире, за тебя, Натали! - И Оскар приподнял свой бокал с шампанским и добавил: - Я очень тебя люблю!
Глаза Наташки сделались теплыми-теплыми, и она благодарно обвела ими Оскара: "Все-таки ты прелесть, О, когда не грубишь и не капризничаешь. Я тоже тебя очень и очень люблю!"
Они соприкоснулись бокалами и выпили.
- Хорошо, - сказала Наташа, поставив бокал, который подскочивший официант тотчас же наполнил шампанским. Если ресторан и был дорогим, то у них хотя бы был отличный сервис. - Хорошо, - повторила Наташа, - ты же не хочешь мне сказать, что ты эти деньги заработал, О, миленький?
- Вот именно, заработал. - Оскар торжествующе улыбнулся.
- Пе-ре-стань! - протянула Наташа. - Только твой костюм стоит долларов пятьсот, и обед, которым, я полагаю, ты собираешься меня накормить, будет тебе стоить сотню долларов. Да одна эта бутылка шампанского…
- И на все это я, да, заработал деньги, - перебил ее Оскар, сделав ударение на слове "заработал". Наташка смотрела на него разочарованно.
- И где же ты работаешь? - уже без особого интереса спросила она. - Надеюсь, не официантом?
- Нет, - сказал Оскар. - Я - палач.
- Кто? - переспросила Наташка недоуменно.
- Палач, - спокойно подтвердил Оскар. - Очень редкая профессия, я один из немногих ее представителей. Вряд ли единственный, но, во всяком случае, я никогда не слышал еще о других профессиональных палачах.
- Ты имеешь в виду, - нерешительно начала Наташа, - что… что ты пытаешь людей?
- Да, - подтвердил Оскар. - Я пытаю исключительно женщин. И за это получаю довольно приличные деньги. Точнее, я сейчас пытаю только одну женщину, но надеюсь получить работу и с еще несколькими женщинами…
Оскар решил загадочно улыбнуться, потому что лицо у Наташки было чуть-чуть испуганное.
- Палач… - повторила Наташка. - Ну и нуууу! - протянула она с уважением. - И где же ты их пытаешь, О, в тюрьме?
- Нет, - сказал Оскар лениво, - в своем апартменте в Гринвич-Вилледж, на Мортон-стрит…
- Bay! - сдалась Наташка. - Я ничего не могу понять. О, объясни мне, ради бога, кого ты пытаешь и за что?
- Я пытаю Женевьев де Брео, приковываю ее наручниками к постели, бью ее набором ремешков и плеток, колю ее иной раз иглой, застегиваю на ней тугие ошейники, ебу ее искусственными членами и членом неискусственным, изображаю насилие. Делаю все, что придет мне в голову, фантазия у меня обширная. Мой арсенал всевозможных орудий издевательств над мадам де Брео постоянно растет, я постоянно покупаю готовые приспособления в Эс энд Эм магазинах у Хадсон-ривер…
3
Наташка хохотала долго и даже в конце концов закашлялась.
- Палач, палач! - повторяла она с восторгом. Остановившись наконец, она нежно поглядела на Оскара. На сей раз нежность означала одобрение. - Я всегда была уверена, что ты сексуальный маньяк.
- Я пришел в эту профессию через твою постель, между прочим, - невозмутимо сообщил Оскар. - Разве не ты научила меня первым приемам?! Вот теперь я палач…
- Если ты попадешь когда-нибудь в тюрьму благодаря твоей новой восхитительной профессии, не упоминай, пожалуйста, мое имя на суде и не говори, что это я тебя развратила, - засмеялась Наташка.
Она пришла в прекрасное состояние духа, небольшая светлая прядка волос отделилась от заколотой в небрежный шиньон массы и упала на Наташкин лоб. У Наташки был вид лукавой и смешливой хулиганки, девочки-подростка. Оскар протянул руку и погладил Наташкины губы, подбородок и шею.
- Ты все-таки гений, Оскар, - опять заговорила Наташка. - Додуматься до такого простого способа зарабатывать деньги! К тому же ты не меньше, чем я, любишь ебаться… - Наташка как-то стыдливо фыркнула.
- Ебать Женевьев де Брео не такое уж большое удовольствие, - возразил Оскар. - Ей пятьдесят.
- Ну и что, - пожала плечами Наташка. - Мне тоже когда-нибудь будет пятьдесят.
- Ты - другое дело. Тебя я смогу ебать и в пятьдесят.
- Спасибо, - склонила голову благодарная Наташка. - В пятьдесят лет я уже уйду из секса. Как боксеры уходят с ринга. Нужно уйти непобежденной…
- Да уж тебя победишь, как же! - засмеялся Оскар и, вглядевшись сквозь голубое облако в Наташкин холмик груди - Наташка любовно называла свои грудки курносенькими, - протянул к нему руку… Наташка дремотно и томно смежила глаза, чтобы зал не мешал ей прислушиваться к тому, как рука Оскара ласкает ее грудку…
- А вот слабо тебе выебать меня здесь, в ресторане? - вдруг быстро спросила Наташка, как бы не уверенная в Оскаре, и задвигала под столом ногами. Сбросив туфли, вытянула ноги и потерлась ступнями о лодыжки Оскара. По ногам Оскара, вверх к его паху, побежали мурашки… - Слабо? - опять тихо и серьезно спросила Наташа.
- Наталья… - начал Оскар. Он всегда, когда смущался и терялся, называл Наташку Наталья или Натали, взывая к ее серьезности через это официальное наименование лисьеподобного существа…
- Слабо… боишься, - хитро и соблазнительно улыбалась Наташка, и в сузившихся ее глазах сияли во все стороны разбитые вдребезги голубые хрусталики. - Трус, а еще палач…
- Что ты будешь есть, Натали? - спрятав лицо в меню, постарался отвлечь ее Оскар.
- Трус! - убежденно и весело констатировала Наташка. - Закажи мне саймон-стэйк… Я пойду в туалет, хочу пи-пи. Саймон-стэйк и салат из помидоров.
Наташка встала, весь зал опять смотрел на них, потому что невозможно было не смотреть на Наташку. От Наташки народ всегда чего-то ждал, у нее на лице было написано, что она вот-вот сейчас что-нибудь необыкновенное вытворит.
Задвигая обратно свой стул, Наташка насмешливо взглянула на сидящего с меню в руке Оскара и вдруг быстро почти прошептала: "Наберешься храбрости - постучи три раза в ледис-рум", - и ушла, колыхая попкой под голубым шелком на длинных ногах. Все без исключения мужчины в ресторане поглядели на Наташкину скрытую шелком попку, зная, что попка эта удивительной формы, прекрасна, и два эллипса, начинаясь у самой талии, спускаются вниз самой прекрасной на свете плотью, и тот, кто попробовал эту попку, подержал ее в руках, никогда уже попки этой не забудет.
"Какое все-таки Наташка элегантное существо", - подумал Оскар с восхищением. И он имел в виду не то, как Наташка одевается, нет, Наташка родилась элегантнейшим существом. Тоньше ее запястий Оскар не видел…
4
Когда через несколько минут Оскар постучал в массивную дверь ледис-рум, ему открыла испуганно улыбающаяся Наташка. В одной руке у нее был цилиндрик помады. Оскар, не говоря ни слова, вошел, оттесняя Наташку в тесное кафельное, залитое синим дневным светом помещение, поцеловал Наташкины недокрашенные губы и руками полез в теплые Наташкины тряпки.
- Не надо, миленький, - возбужденно заговорила Наташка, - не надо, я пошутила. Кто-нибудь войдет…
Руки Оскара, однако, уже хватали Наташкины голые бедра под платьем, миновали лоскутик трусиков, прошлись по системе резинок, поддерживающих чулки, и впились в мякоть попки.
- Что ты делаешь, О, что ты делаешь… Не…
Наташка запнулась, так как именно в этот момент Оскар рывком повернул ее попкой к себе и силой согнул Наташку так, что ей пришлось ухватиться руками за умывальную раковину. Затем он задрал Наташкино голубое платье, и все великолепие прекрасного белого крупа, нежных половинок предстало ему, Оскару, и заставило его член налиться волной набежавшей крови. Одной рукой Оскар проник под Наташкину попку, нащупал там самую горячую и влажную точку, указывающую безошибочно на вход в самую прекрасную в мире пизду, сдвинул чуть в сторону мягкий нейлон трусиков и единым движением всего тела вдвинул в Наташку хуй.
Наташка даже захрипела странно, как-то не по-человечески, оттопырила попку и опустила локти на раковину. Оскар крепко ухватил ее за полушария попки - он знал, что Наташка любит, чтобы попку ее держали крепко, - и отправился в волшебное путешествие…
Из путешествия по восхитительным землям, населенным дикой Наташкой, и только ею, вернул его к действительности настойчивый стук в дверь женской комнаты. Стучали, очевидно, уже давно…
- Что за черт, что происходит в этом туалете! - взвизгнул высокий женский голос. - Откройте наконец, сколько можно занимать туалет!
Оскар задвигался в Наташку и из нее медленнее и как бы с сомнением вдруг приостановился, не зная, что делать, но Наташка, повернув к нему голову, попросила хрипло:
- Не останавливайся, пожалуйста, еще поеби меня, я сейчас кончу. Еби же!..
Еще через несколько минут, не обращая внимания на стук в дверь и возгласы за дверью женской комнаты, Наташка и Оскар кончили вместе, как они больше всего любили, и, пока сперма его рывками выплескивалась в глубину Наташкиного тела, Оскар прижимал Наташку к себе, держа рукою нежный ее живот.