Мэра и двух других подтолкнули дулами, и они спустились на покрытое снегом мелкое дно фонтана. Эти трое стояли боком в Вальди, он видит только Дуттера, утиравшего рукавицей разбитый нос, и оттопырившийся на толстом животе мера подол пальто. Один из оккупантов, человек с короткой седой бородкой и усталым лицом, видимо, офицер, подозвaл к себе Рауля и брезгливо что-то говорил, помогая себе жестами, и Вальди успел удивиться - откуда же торговец знает их язык? Потом офицер сгреб Рауля за воротник и коротко что-то спросил, Рауль затряс головой, - мол, да, да, офицер его отпустил. Рауль стал перед фонтаном и сказал скороговоркой, глядя куда-то поверх голов стоящих:
- Эти люди замышляли бунт против власти поэтому они заслуживают смерти достаточно подозрений на кого-нибудь и его ждет та же участь эти люди будут сейчас расстреляны Дальше все происходило очень спокойно. Четверо с винтовками выстроились, стрельнули, трое в бассейне упали.
Ночью Вальди был в Вальдении, пил, ел и не думал ни о чем. Он наслаждался мыслю, что здесь никогда не произойдет, просто НЕ МОЖЕТ произойти ничего плохого. Он придумал себе подругу, очень красивую девочку по имени Мая, которая никогда не боялась жуков и хорошо лазила по деревьям. Теперь ему было, с кем поговорить (мама и Фрид, почему-то понимал Вальди, не лучшие варианты), и он говорил с Маeй на ночь, пока не засыпал. Теперь ему не снились кошмары, а снилась его страна, его новые друзья и Мая. Ему стало еще труднее просыпаться, он не хотел уходить теперь от своих снов, ему каждый раз казалось, что когда его будят утром, кусочек его сердца остается там, в его стране. Он стал раздражителен, в любую свободную минуту забивался в угол и становился властителем своей страны.
После расстрела заговорщиков на заводе повысили норму, очень сильно, и ввели правило: никто не уходит, не выполнив норму. Люди падали у станков. Вальди плелся домой и падал на кровать, уже закрыв глаза. Он уходил засветло, и поэтому совершенно не видел маму и Фрида. Иногда он не видел их по нескольку дней подряд. Впрочем, это не очень волновало его. Со дня расстрела он обнес границы Вальдерии стеной высотой 300 метров, и теперь оккупанты были ему нипочем. Он установил закон, по которому консервы росли на деревьях и падали на землю сами. Он завел себе волшебную собаку, и каждый, кто пытался хотя бы тронуть ее, или Вальди, или Майю, хоть пальцем, сразу умирал. Он пошел в горы (внутри стены) и принес себе волшебную шубу, в которой всегда, даже на самом лютом морозе, было тепло-тепло (потом, вспомнив и застыдившись, он принес такие же шубы, длинную - маме и короткую - Фриду). Его мир становился прекраснее с каждым днем.
В один из выходных, когда Вальди, проспав почти до вечера, выполз на кухню и повернулись к нему, и Вальди понял, что речь идет о нем. Он вопросительно склонил голову и смотрел на взрослых.
Фрид посмотрел на маму, мама смотрела в стол, и тогда Фрид сделал Вальди движение рукой, - подойди, мол, сядь, - и у казал себе на колено. Вальди преодолел страх, сел на правую культю и обнял Фрида за шею.
Если бы так не мерзли руки, думал Вальди, и ноги тоже, я бы верил, что все это кончится благополучно. Каждый раз, когда под его локтями или коленями хрустел снег, он замирал в панике и зажмуривал глаза, ожидая выстрела. Ползший за ним Жерар каждый раз беззвучно шипел и толкал его кулаком в зад, но Вальди ничего не мог с собой поделать, как будто члены его оледеневали в эти моменты и глаза его закрывались сами собой. Господи, подумал Вальди, ну ты и трусло, а если бы тебе пришлось вести в бой свою армию, далек б ты ее привел?! У Вальдении был уже пару месяцев серьезный враг, другая страна, откуда в Вальдению пытались прийти оккупанты. Эта фантазия захватила Вальди, он полз вперед, и Мая была рядом с ним, вперед! - кричал он своим солдатам, а навстречу им ползли оккупанты, они доползли до середины поля боя, Вальди и генерал оккупантов встали с колен, подошли друг к другу и сказали хором: "Раз, два, три, начали!". Потом все вскочили и бросились друг на друга, каждый вальденец дрался с неприятелем не на жизнь, а на смерть, но тех было больше, и храбрые воины Вальди начали отступать. Вперед! - закричал Вальди из последних, сил, и тут затрещали автоматы, кто-то кубарем налетел на него сзади, смел с ног, Вальди понял, что что-то ужасное произошло, и помчался бешеными скачками, как заяц, вслед за проваливающимся в снег по пояс Жераром, вперед, вперед, к начинающемуся сразу за дорогой темному забору леса. Автоматы продолжали стрекотать, и они мчались уже между деревьев, рушащих на них охапки снега, снег попадал за воротник, таял и тут же начинал замерзать на воротнике, и Вальди все как-то не мог понять, что происходит, не мог понять, фантазирует о Вальдении, или Вальдения ему снится. Так или иначе, он бы уже хотел проснуться или подумать о чем-нибудь другом, но что-то ему мешало, Жерар ему мешал, Жерара не должно было быть в Вальдении, не так уж они дружны, откуда же тут Жерар? Они лежали среди запорошенного подлеска, лицом в снег, выстрелы прекратились, и тут Вальди вспомнил с ужасом, что это все наяву, что у него зашита в подол бумажка, что они с Жераром должны были выйти на другую сторону леса, к городу. "Козел, - сказал Жерар, - козел, чего ты заорал, козел, они ж нас убить могли!!!" "Че орешь, козел? - рявкнул Вальди, что я сделал тебе?" "Да ты же, шизнулся? - засипел Жерар, и его крошечное личико перекосилось в гримасе ненависти, которой его детский язык не умел выразить словами, - ты чего заорал "Вперед", козел, а?" "Вперед?" - спросил Вальди, постепенно понимая и чувствуя, как его бросает в жар на морозе. "Вперед, назад, козел! - прошипел Жерар, - поползли вперед, по-быстрому, псих ненормальный!" Они ползли сначала на четвереньках, потом потихоньку выпрямились и стали продвигаться трусцой, и у Вальди все время было странное чувство, что это не проиcходит с ним на самом деле, а только кажется, как в полусне. Вдруг он почувствовал мучительную потребность проверить, что же с ним проиcходит. "Стой", - вдруг сказал он. Жерар, перелезавший впереди через поваленный ствол, повернул к нему испачканное и разгоряченное лицо. "Я король Вальдении" - сказал Вальди, не очень-то понимая, зачем. Жерар посмотрел на него, отвернулся, слез с преграды, на которой сидел верхом, и стал пробираться дальше, встревоженный и неудовлетворенный. Внезапно Жерар остановился, подождал, пока Вальди пробрался сквозь кусты и стал, пыхтя, около него, и стал стягивать с себя полушубок. "Снимай свой, - сказал он Вальди, - махаемся". "Ты че, сдурел?" - возмутился Вальди. Жерар cхватил его за воротник и попытался стащить полушубок силой. "Да ты че, одурел?!" - забыв обо всем, заорал Вальди. "Давай сюда, козел, ты сбежишь еще со страху, а письмо у тебя, понял? Давай сюда!!" - завопил в ответ Жерар. Вальди от ярости забыл и о Вальдении, и об осторожности, и обо всем остальном, и бросился вперед, на обидчика, загребая обеими руками, но Жерар смотрел не на него, Жерар смотрел вверх, мимо его левого плеча, и Вальди успел этому удивиться за миг до того, как какая-то враждебная сила крепко взяла его тело в тиски и подняла в воздух, дохнув в затылок дымом и пивным перегаром.
В эту ночь Вальди понял очень многое. Наверное, он понял совсем не то, что ему казалось, а что-то гораздо более глубокое и тяжкое, но это понимание было еще спрятано от него самого. Он не спал - болела нижняя губа, офицер во время допроса ударил его по лицу, не во время даже, а первым делом, как только Вальди ввели, этот офицер быстро подошел и ударил его наотмашь по лицу, губа приобрела металлический вкус. Ничего другого Вальди и не понял, и не запомнил - он был далеко, он осознавал вещи, большие, чем эта комната, и чем мама, и губа, и письмо, которое ему читали вслух - то письмо, которое он нес на себе, он даже не спросил себя, как они его все-таки нашли. Он не слышал того, что у него спрашивали, и не слышал, как на него топали ногами, и не слышал о том, что его расстреляют завтра утром.
Он соображал, лихорадочно и поспешно, и за час допроса в Валдении прошел год. Он выяснил, что против него замышляли заговор, и расстрелял 100 заговорщиков на Мармеладной площади, в Фисташковом фонтане. Он обнес кисельные берега колючей проволокой и стал выдавать пайки всем жителям Валдении. Мая исчезла из Валдении. Когда в 4 часа утра подошедший отряд армии занял лесной штаб оккупантов, расстрелял штабистов и привез их, его и Жерара, обратно в освобожденный город - Вальди не знал об этом: 300 человек строили посреди Валдена шоколадный завод, и он надзирал за ними. Когда мама, плача, схватила Вальди в охапку и прижимала к покрытому инеем воротнику старой шубки, Вальди тоже плакал от счастья: он придумал шапку-невидимку и был теперь в безопасности.
Реставратор
Картошка была мелкая, сероватого оттенка, вся в каких-то буграх и впадинах, но другой не бывало, и он не имел претензий.
Балтазар стоял, переминаясь с ноги на ногу, и смотрел в окно, а девушка сидела на импровизированной скамье - два чурбана и оструганная доска. От ее взгляда Вану становилось неприятно, как от прикосновения к мокрице. Впрочем, так бывало и с другими пациентами. "Родственница?" - спросил Ван. Балтазар промычал что-то и оценивающе глянул на Вана, явно прикидывая - как отвечать. "Обрюхатил девчонку и теперь боится, что я жене донесу", - подумал Ван, но девчонка была не просто напугана, у нее был шок, это он видел без картинки, просто - как врач. "Ну так как?" - спросил он. Балтазар вдохнул, выдохнул, обдал луковым запахом и сказал, словно в воду прыгнул:
- Я ее в лесу нашел, за госпиталем. После бомбежки.
- Больная, стало быть? - спросил Ван.
- Я тоже думал - больная, - сказал Балтазар. - Только у нее рука была ранена, видно - осколком.
- Ну и что? - не понял Ван.