– Ты же у меня, вроде, умная женщина, и веришь во все это мыло?
– Не нравится – не смотри, – вырывая из рук мужа пульт, возмутилась Вера.
– Кого вы ищете? – красивая Мария Шукшина подошла к женщине, державшей фотографию конца 80-х: он в пиджаке с широченными плечами, у нее – штаны-бананы и пластмассовые бусы. Он уткнулся в ее волосы, пышные от "химии", с высветленной челкой, и обеими руками держал ее в крепком кольце.
– Меня зовут Лариса, девичья фамилия Басова. Я ищу человека, с которым мы когда-то очень любили друг друга. Уверена, он, как и я, пронес это чувство через всю свою жизнь.
– Назовите его имя.
– Да, конечно. Это Александр Васильев. Сашенька, если ты видишь меня, отзовись!
– Будем надеяться, что Александр нас слышит, – ласковым голосом сказала Мария Шукшина. – Ищите друг друга, чтобы ни было! И уже не расставайтесь никогда!
– Саш, твой тезка, это не ты, случайно, – хохотнула Вера, поглядела на мужа и осеклась.
Муж пытался сделать невозмутимое лицо, но не мог справиться с растерянностью и шквалом чувств.
"Он", – поняла Вера и попыталась шутить – настолько неловко было смотреть на мужа.
– Когда это у тебя была любовь всей твоей жизни? А-а, покраснел-покраснел, значит, правда? Колись!
– Да, ерунда, перед армией две недели были знакомы, в кино вместе сходили.
Наконец, собрался и, пожав плечами, сообщил:
– Как была Лариска дура, так и осталась – на телевидение поперлась. Да я ее и не узнал!
Узнал… Еще как узнал. До часу ночи сидел на кухне, делал вид, что боевик по телевизору смотрит.
– Конечно, такое известие с экрана. Пусть переварит, как говорится, переночует с проблемой, и успокоится. К прошлому ревновать не буду, глупо это, – шепотом сообщила Вера по телефону подруге. – Мало ли у кого что было в прошлой жизни.
Через неделю он позвонил и сказал:
– Вера, я не могу тебя обманывать, ты этого не заслужила. В общем, я ухожу.
– В смысле? – не поняла Вера.
– К Ларисе.
– Подожди… – она не могла понять, о чем он. – Что ты говоришь!
– Ключ я завезу на днях, оставлю на столе, а дверь захлопну на верхний замок. Ты замечательная, ты лучшая, но… Прости, если сможешь.
– Саша, не нужно ключа, – не помня себя, произнесла Вера. – Пусть у тебя будет. Сашенька, родной, я тебя всегда-всегда буду ждать. Хоть через месяц, хоть через год – возвращайся, это твой дом, и я… Я очень тебя люблю.
– Помолчал и трубку бросил, – плакала Вера примчавшейся подруге.
– Какая хоть она, баба эта?
– Ничего, приятная, видно, что следит за собой. Стрижка такая пестрая, бусы крупные. Только сбоку зуба одного нет, когда улыбнулась, заметно.
– Понятно, кошка драная!
– Господи, у него ведь диабет! Ему диета нужна, сахар мерять. А он ведь не признается, ну-ка – больной!
– Ты его еще пожалей! Диета! Да чтоб он сдох, кобель!
А ночью пошел дождь, и до октября сырость, озноб.
Вера все так же готовила Саше отдельно, по диете, и ставила контейнер в холодильник. Вечером что-то съедала, не чувствуя вкуса, и обдумывала, что приготовить на завтра. Так подмывало позвонить, услышать его голос. Но держалась. Один раз только послала смс, чтоб ничего не говорил Юляшке. Дочке сказала, что папа уехал с бригадой в Сочи – строить олимпийские объекты.
Он вернулся через девять месяцев. Потом признался: зашел, чтобы забрать летнюю обувь. Но, едва войдя, ощутил родной запах, пошел бродить по квартире, заглянул в холодильник и увидел старенький контейнер с синей крышкой и надписью, сделанной дочкой: "Вкусная еда для самого дорогого мужа". Внутри были котлеты из судака с отварной стручковой фасолью. Он знал – для него. Вера зеленую фасоль терпеть не могла.
Вера допила кофе. В сумке заиграл телефон. Юляшка, ее мелодия!
– Да, доченька!
– Мам, мы с Максимом летом, наверное, поженимся. Я так мечтаю, чтоб у нас все было, как у тебя с папой!
"Не дай Бог", – подумала Вера, а вслух сказала:
– Ну, конечно, доченька, все так и будет!
Мосты округа Венеция
Арина вышла на набережную и взглянула на мост. Огромные, как башни каменной крепости, опоры, о которые бились волны, казавшиеся свинцовыми в тени мрачных пролетов, гудящие стальные ванты. Тесьма машин и мелкие разноцветные соринки – крошечные фигурки людей, идущих за чугунным ограждением. А погода прямо похоронная. Не июль, а натуральная осень.
Арина сделала шаг, остановилась и вцепилась в шершавый гранитный парапет. Двигаться дальше не давал страх. Еще немного, несколько десятков метров по пустынной набережной, а там – подняться по бетонной лестнице, пройти до середины моста и… А если ничего не получится?
Шесть лет назад, когда они с Виталиком поженились, ей в голову бы не пришло, что все закончится вот так – гадко, мерзко, грязно. Арина узнала, что Виталик изменял ей прямо на работе – во время ночных дежурств в отделении.
Для встречи однокурсников, как водится, сняли ресторан. Сперва поднимали тосты, шумели, хохотали, а потом каждый вставал и рассказывал, чем жил эти пять лет после окончания медицинского университета.
– Работаю врачом УЗИ-диагностики, – сообщила Арина. – Работа нравится. Но самое мое большое счастье – муж Виталий. Он у меня уже заведующий ЛОР-отделением в детской больнице. Самый лучший муж в мире!
Арина счастливо улыбнулась и вдруг встретилась глазами с однокурсницей Ольгой. Ольга поспешно отвела взгляд. А когда очередь дошла до нее, встала и сказала:
– Работаю в частном медицинском центре, замужем, дочери три года. Мужа хвалить не буду, чтоб не выглядеть дурочкой, у которой за спиной смеются.
И стрельнула глазами в сторону Арины.
– А мы думали, ты в курсе, – сделали большие глаза однокурсницы, и хором начали успокаивать: – Да плюнь ты на него. Кобель! Ты у нас – умница и красавица. Страдать еще из-за мужиков. Чтоб у него отсохло! А эту гадину, медсестру его, Бог накажет! Она не только с твоим Виталиком развлекалась, со всей второй хирургией переспала!
Она надеялась – муж скажет: "Это ложь!". Но Виталик тяжело вздохнул и уставился в компьютер, бессмысленно водя мышью по коврику с картой Венеции.
– Арина, прости. Всего один раз, случайно. Я не хотел, эта зараза меня подставила! – пробормотал Виталик ночью, когда Арина, вдоволь наплакавшись в ванной, подошла к постели, и потянулся рукой к ее груди.
Арина отшатнулась и закричала:
– Уходи отсюда! Ты все разрушил…
Он ушел утром, сказал, что поживет у своих родителей.
Через неделю она не то чтобы простила мужа, но поняла его глупую мужскую выходку. Помогли телефонные сеансы психотерапии с подругой.
– Не глупи, – убеждала подруга. – Такими мужиками не разбрасываются. Они все такие, чуть жена бдительность утратила – мальчишник в Лас-Вегасе. Учти, сейчас он еще переживает без тебя, а через пару месяцев обрадуется, поймет, что не один, а свободен. Вот тогда ты своего блудного попугая точно не вернешь.
– Если я сделаю первый шаг, он решит, что не так уж и виноват, что я за него цепляюсь. Унизительно это. И еще не представляю, как теперь лягу с ним в постель? А вдруг та гадина, как из порнофильма – грудь силиконовая и стоны на весь дом? А я обыкновенная…
– Слушай, Аришка, я сейчас вспомнила, в одном американском фильме психотерапевт дал такой же паре, как вы с Виталиком, совет: ровно неделю думать, хотят ли они снова быть вместе. А потом в определенный день и час пойти на встречу друг другу по мосту. Встреча в центре его будет означать, что прошлое осталось на двух противоположных берегах, и мужчина и женщина встречаются, словно впервые. Будто не было всего их прошлого, вода все смыла и унесла, и оба готовы начать отношения с чистого листа. Хочешь, я с Виталиком на эту тему переговорю?
Набежала туча, и дождь стал настегивать. Арина зажала ворот ветровки рукой, склонила голову, чтобы вода не размазала тушь, и побрела к мосту.
А если он не придет? Или стоит сейчас где-нибудь за углом и смеется, глядя, как она идет, вся мокрая и жалкая…
Арина на дрожащих ногах поднялась на мост и пошла, не видя ничего вокруг.
– Девушка, стойте, вы куда?! – кто-то схватил Арину за рукав ветровки.
– Что? – она вырвала руку. – Мне нужно туда.
– Глаза разуйте, девушка, профилактика подъемного механизма. Мост закрывается на ремонт!
Арина посмотрела вперед – за красно-белой пластиковой лентой с надписью "Проход закрыт" медленно поднимался огромный пролет моста. Стали видны темные стальные ребра – изнанка перекрытия. И вдруг на вершину серого железного, бетонного крыла выскочил мужчина.
– Виталик! – закричала Арина и, отталкивая рабочих, рванулась к краю пропасти. – Не надо, Виталик! Уходи назад!
Ветер отнес ее крик. Полицейский схватил Арину за сумку. Она вырвалась и подбежала к краю. Виталик посмотрел на нее и прыгнул вниз, в свинцовую воду.
– Человек за бортом! – гаркнул рабочий.
– Нет! Не надо! – бормотала Арина, сбегая по сырой лестнице, разрисованной граффити. – Виталик, любимый, милый!
Лестница из бетонной превратилась в металлическую, с узкими решетчатыми ступеньками. Цепляясь за мокрые поручни, Арина, наконец, оказалась у основания опоры и с ужасом посмотрела на темную воду. Виталик плыл и дрыгал ногой – пытался сбросить ботинок. Плащ покачивался на воде за его спиной. Арина протянула руку. Он оттолкнул ее ладонь – не мешай, я сам! – и вылез на металлическую решетку. Сверху пролетел спасательный круг с надписью "Брось утопающему!" и закачался на волнах. Они стояли, обнявшись, возле надписи на стене "Купаться и нырять запрещено", и Арина плакала. А он целовал ее лицо, собирал губами слезы со щек.